Шкатулка

Мэтт двинулся вперёд, уклоняясь от атак Сенобитов с невероятной ловкостью, его усиленные чувства и новое восприятие линий реальности позволяли ему предугадывать каждое движение противников.

Брюс-Палач и Пинхед продолжали свою дуэль, которая становилась всё более жестокой и интенсивной. С каждым ударом они наносили друг другу страшные раны, но ни один не отступал.

— Твоя боль питает меня, — сказал Пинхед, вонзая одну из цепей в бок Палача. — Твоё сопротивление делает опыт лишь более... насыщенным.

Брюс-Палач не ответил словами. Вместо этого он с новой силой обрушил свой меч на Сенобита, отсекая несколько цепей, выходящих из его тела.

Мэтт тем временем почти добрался до шкатулки, которая лежала на земле недалеко от сражающихся. Но путь ему преградил Мистерио-Сенобит.

— Нет, — проговорил он голосом, в котором всё ещё слышались нотки прежнего Квентина Бека. — Нельзя закрыть то, что мы открыли. Нельзя отменить трансформацию.

— Трансформация ещё не завершена, — ответил Мэтт. — Город всё ещё сопротивляется. Алесса всё ещё сопротивляется.

Он сделал обманный манёвр и, используя свою трость, подсёк ноги Мистерио-Сенобита, затем перепрыгнул через него, наконец достигнув шкатулки.

Как только его руки коснулись артефакта, он почувствовал, как тот пульсирует под пальцами, словно живое сердце. Используя своё новое видение, Мэтт начал манипулировать частями головоломки, перенастраивая конфигурацию.

— Нет! — закричал Пинхед, отбросив Брюса-Палача мощным ударом и устремившись к Мэтту. — Ты не можешь изменить то, что уже началось!

Но было поздно. Пальцы Мэтта двигались с невероятной скоростью и точностью по поверхности шкатулки, и с каждым новым движением портал, висящий в воздухе над площадью, начинал сужаться.

Пинхед запустил в Мэтта десятки цепей, но в этот момент между ними встала Алесса. Её маленькое тело вдруг выросло, трансформировавшись в фигуру взрослой женщины, окружённую аурой огня и пепла.

— Это мой город, — произнесла она голосом, от которого задрожала сама реальность. — И я решаю, кто остаётся, а кто уходит.

Она подняла руки, и из земли вырвались цепи — не похожие на цепи Сенобитов, эти были сделаны из ржавого металла, покрытого пеплом и кровью. Они устремились к Пинхеду, обвиваясь вокруг его тела, сковывая его движения.

— Невозможно, — выдохнул Пинхед. — Ты не можешь использовать наше собственное оружие против нас.

— Это не ваше оружие, — ответила Алесса. — Это инструменты наказания. И они принадлежат этому городу с момента его создания.

Вокруг них начался настоящий хаос. Цепи Алессы и цепи Пинхеда сплетались в воздухе в смертоносной схватке. Культисты, оставшиеся в живых, кричали, когда их тела разрывались на части в этом конфликте двух сил.

Глава 16. Настоящая боль.

Брюс-Палач поднялся, опираясь на свой гигантский меч. Даже в этой искажённой форме в нём всё ещё сохранялось то, что делало его Бэтменом — несгибаемая воля, стремление к справедливости, отказ отступать перед лицом невозможного.

Мэтт продолжал работать над шкатулкой, его пальцы двигались с невероятной точностью, находя скрытые механизмы и активируя последовательности, которые должны были закрыть портал. Каждое движение посылало волну энергии через пространство, заставляя разлом между мирами сужаться.

Пинхед, опутанный цепями Алессы, всё ещё боролся. Его собственные цепи рвались из его тела, сплетаясь с цепями города в смертоносном танце.

— Ты думаешь, что можешь победить Орден Разрыва? — прогремел он, обращаясь к Алессе. — Мы существовали задолго до тебя и будем существовать после. Мы — вечны!

— Возможно, — ответила Алесса, её взрослая форма сияла странным внутренним светом. — Но не в этом городе. Не в моём царстве.

Она подняла руки, и новые цепи вырвались из земли — десятки, сотни, тысячи. Они заполнили воздух, превращая площадь в лабиринт из металла и боли. Культисты, оставшиеся в живых после первой волны бойни, теперь оказались в эпицентре битвы двух невероятных сил.

Крики наполнили воздух, когда люди один за другим разрывались на части, попадая между сражающимися цепями Алессы и Пинхеда. Кровь брызгала во все стороны, окрашивая асфальт и стены зданий в ярко-красный цвет.

Брюс-Палач пробивался через этот хаос, отбиваясь своим мечом от любых цепей, которые направлялись к Мэтту. Сорвиголова был их единственной надеждой на закрытие портала, и Брюс не мог позволить, чтобы что-то помешало ему.

— Скоро, — крикнул Мэтт, чувствуя, как шкатулка меняется под его пальцами. — Ещё несколько конфигураций!

Алесса и Пинхед поднялись в воздух, их цепи продолжали сражаться вокруг них, создавая вихрь из металла и боли. Они парили над площадью, как два божества войны, их силы, казалось, были равны.

— Ты была создана этим городом, — сказал Пинхед. — Я был создан самой реальностью. Твоя сила ограничена, моя — бесконечна.

— Но мы в моём мире, — ответила Алесса. — И здесь даже боги могут умереть.

Она сделала резкое движение руками, и все её цепи одновременно устремились к Пинхеду, пронзая его тело в десятках мест. Сенобит закричал — не от боли, а от какого-то извращённого наслаждения.

— Да! — воскликнул он. — Вот оно! Граница между болью и экстазом!

Но его торжество было преждевременным. Алесса не просто атаковала его — она использовала свои цепи, чтобы соединиться с ним, связать их сущности вместе. И теперь, когда эта связь была установлена, она начала вытягивать его силу, поглощать её.

— Нет! — крикнул Пинхед, впервые проявив настоящий страх. — Ты не можешь этого сделать! Это против правил!

— Мои правила, — тихо ответила Алесса. — Мой город. Моя боль.

В этот момент Мэтт завершил последнюю конфигурацию шкатулки. Раздался странный звук — не громкий, но пронизывающий саму реальность. Портал над площадью начал быстро сужаться, втягивая в себя энергию, разлитую по городу.

— Сейчас! — крикнул Мэтт Брюсу-Палачу. — Нужен последний удар! По шкатулке!

Брюс понял. Он поднял свой огромный меч и с невероятной силой опустил его на шкатулку Лемаршана, которую держал Мэтт. В момент удара Мэтт отдёрнул руки, и клинок рассёк артефакт напополам.