Школа боевой магии. Том 1

— Не знаю, — выдохнул Григорий Ефимович. — Брат он, понимаешь?

В комнате повисла тишина. Григорий Ефимович думал о чём-то о своём, а я думал о том, что если правит Морана, то какое-то безрадостное будущее нас ждёт.

— И как быть теперь? — растеряно спросил я. — Может, убить Морану?

Григорий Ефимович усмехнулся.

— Морану невозможно убить. Она сама смерть.

И тут я задал вопрос, который давно уже свербел у меня в мозгу:

— Если Морана такая неуязвимая, — спросил я, — зачем тогда она уничтожает магию?

Григорий Ефимович усмехнулся и покачал головой.

— Разве ж мы не думали об этом? Мы головы себе сломали, выстраивая предположения. Отчасти поэтому и школу открыли, и с кураторами связались. Раз она магию уничтожает, значит, магия будет.

— Логично! — согласился я. — Получается…

— Но я сюда пришёл не за этим. — прервал меня Григорий Ефимович. — Тебе нужно тренироваться, Влад. Больше, чем остальным. Не пропускать уроки и на всех заниматься старательно.

Я хмыкнул. Вот это сейчас что было? Спасибо, что не оставил Агафью Ефимовну, но тебе нужно было оставить её и идти тренироваться? Это как?

Ну я и ляпнул:

— Я не умею раздваиваться.

На что Григорий Ефимович только кивнул. А потом сказал:

— У тебя будут дополнительные уроки. По часу-полтора в день. Иногда ты будешь нарушать распорядок, и тебя будут отправлять сюда. Я буду говорить тебе, какие занятия пропускать. И мы с тобой вместо них будем заниматься магией. Индивидуально. В дополнение к тому, что будешь изучать со всеми, хорошо?

Вопрос прозвучал риторически. Отвечать на него смысла не было. Разве мог я сказать, что нет, я не буду изучать магию сверх программы и больше, чем все остальные? Конечно, глаза у меня загорелись, и конечно же я кивнул.

— Ну тогда первое задание. Поучимся с тобой дышать.

Я с недоумением посмотрел на Григория Ефимовича, а он, не обращая на меня внимания, продолжал:

— Индивидуальное существование — не настоящее существование. Человек не может существовать отдельно от мира. Закрой рот и нос… Закрой, закрой…

Я захлопнул отвалившуюся челюсть и зажал нос пальцами. Через некоторое время я, естественно, захотел вдохнуть. Позадерживал немного дыхание, а потом всё-таки вздохнул.

— Вот видишь, — засмеялся Григорий Ефимович. — Без огромной атмосферы вокруг мы можем жить всего несколько мгновений. То, что мы выдыхаем, деревья вдыхают. А то, что деревья выдыхают — вдыхаем мы. В каждый момент нашей жизни. Мы существуем в мире. И всё в мире взаимосвязано.

— И как это влияет на дыхание? — решил съязвить я.

— Как минимум, если воздух загрязнён, то в тебя во время дыхания попадает много нехороших вещей. А если воздух чистый и свежий…

— Это очевидно, — я не понимал, куда клонит Григорий Ефимович.

— Да, очевидно, — согласился со мной он. — А ещё очевидно то, что энергию для жизни мы черпаем вместе с воздухом. И если будешь правильно дышать, то энергию собрать ты сможешь везде, даже там, где её мало.

Это было уже интересно. Я живо представил себе, как во время схватки с Мораной я втягиваю последние остатки магической энергии, создаю огненный шар и кидаю его в Морану…

Хотя нет, Морану огнём не возьмёшь, если только то, что рассказал сейчас Григорий Ефимович, правда.

Тогда чем возьмёшь? Старостью? Но она бессмертная. Магией?..

Раз она уничтожает магию, то, наверное, магией… Только вот как?

— Ты меня слушаешь? — прервал мои размышления Григорий Ефимович. — Повторяю ещё раз: одну руку положи на грудь, а вторую на живот. Лучше ложись. Ага… Теперь дыши так, чтобы…

Короче, упражнения оказались прикольные, но я почему-то от них очень устал. Хотя, чего уставать, вообще непонятно. Просто дыхательные упражнения. Лежишь себе и дышишь. На четыре счёта вдох, задержка дыхания, на восемь счетов выдох, задержка дыхания, снова вдох, задержка, выдох, задержка.

С одной стороны сил прибавилось, а с другой — надоело. Мне бы лучше побегать или с Борей позаниматься. Там хоть что-то происходит, а тут лежишь и дышишь, лежишь и дышишь… Так и уснуть можно. Хотя уснуть тоже не получится — хочется бегать, горы сворачивать…

Наконец Григорий Ефимович прервал меня, мол, на сегодня хватит.

Обернувшись на пороге, он сказал, чтобы я время от времени в течение дня дышал на счёт с задержками.

Я кивнул и тут же выбросил это из головы. Потому что пока я буду лежать и дышать, меня двести пятьдесят раз укокошат. Нужно на тренировку идти, а не вот это вот всё.

Так как меня никто пока не отпускал, я снова сел и принялся вспоминать Марину. Но получалось не очень. Само собой получалось дышать на счёт: раз, два, три, четыре — вдох; раз, два, три, четыре — задержка; раз, два… восемь — выдох, раз, два… четыре — вдох.

И за этим ритмом образ Марины терялся, размывался… Зато вспомнились Сонька и мама с папой. Сонька смеялась и просила меня поиграть с ней в куклы. Потом вспомнился Арик, как мы с ним чудили в супермаркете, подсовывая покупателям иллюзии вместо товаров. Потом вспомнился Дёма, как он залазил по лесенке на мою кровать, как тёрся об меня и мурлыкал. И я понял, что очень сильно соскучился по своему котёнку.

И едва я это понял, как услышал шебуршание возле двери.

Я сначала даже не поверил своим ушам, но потом прислушался — под порогом мяукал Дёма. Мяукал и просился внутрь.

Я конечно же вскочил и кинулся к двери. В душе я испытывал огромную благодарность и к Артёму, и к Григорию Ефимовичу за то, что они не заперли меня. И вот теперь я мог запустить котёнка.

Едва я приоткрыл дверь, как Дёма проскользнул внутрь и тут же по штанине забрался мне на руки. Я, конечно, подхватил его, он на радостях начал ластиться и мурлыкать. Мне стало так тепло на душе, как будто я был не в комнате наказаний, а у себя дома на диване.

Вместе с котёнком я прошёл туда, где сидел до этого. Уселся, продолжая поглаживать мурлыкающего Дёму. Но не сиделось. Я встал, походил по комнате. Потом отпустил Дёму и принял упор лёжа.

Отжиматься было в удовольствие. Двадцать раз — легко. Двадцать один, двадцать два, двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять…

Прошлый раз, когда мы с Николаем отжимались я еле дотянул до двадцати трёх и повалился без сил. Сейчас же, после двадцати семи отжиманий мне всё равно не сиделось на месте. Я поприседал, побегал на месте, попрыгал…

Дёма всё это время сидел на столе, куда я его посадил, чтобы не наступить нечаянно. Он щурился и наблюдал за мной. Мне даже казалось, что с одобрительной улыбкой.

А я вспомнил, как ребята стекали с острия атаки и принялся тоже типа стекать. Я представлял направленное на меня остриё, и уходил, убирал своё тело с пути воображаемого противника. У меня так ловко получалось, что ни разу «враг» не достал меня.

Понятно, что скорость воображаемой атаки была небольшой, и я мог отреагировать, и направление я «видел» точно, потому что сам задавал его. И я прекрасно осознавал, что это скорее игра, чем действительно серьёзная тренировка, но, во-первых, мне надоело просто так сидеть и хотелось двигаться, во-вторых, я старался почувствовать энергетические потоки внутри себя, увидеть, как течёт движение, а в-третьих, мне просто было в радость двигаться.