Школа на краю земли
Шрифт:
Вдруг меня сразила странная мысль: все эти люди, наделенные огромной властью и силой, привержены тем же идеалам, которые внушили мне мои наставники в Африке и в Центральной Азии, не обладавшие ни силой, ни властью. Наверное, этому можно найти объяснение. Солдаты, проходившие службу вдали от дома, ближе соприкасаются с местным населением, чем дипломаты, ученые, журналисты или политики. Этот уникальный опыт, кроме прочего, учит их эмпатии.
В апреле 2009 года я посетил Мемориальную ассоциацию Корпуса морской пехоты в Сан-Франциско. Генерал-майор Майк Майетт, бывший командующий 1-м экспедиционным корпусом морской пехоты (это подразделение находилось в авангарде американских войск, введенных в Кувейт), провел меня вдоль двух темно-серых стен, на которых выбиты имена всех американских
Так с каждой встречей во мне росло чувство уважения и восхищения людьми в погонах. Мы двигались к одной цели, лелеяли один, чрезвычайно важный замысел. Сотни военных, побывавших в Афганистане, с которыми я говорил за последние шесть лет, сходились во мнении, что их главная задача – служить интересам афганского народа. Его процветание станет залогом спокойствия и благоденствия во всем мире. Но помочь афганцам невозможно, если не умеешь слушать и понимать их. А новой основой для национальной стабильности сможет стать именно образование.
До начала личных контактов с военными я относился к их действиям в Афганистане негативно. Да и сейчас у меня остается много вопросов и претензий к ним. Так, например, на брифинге министерства обороны недавно огласили страшные цифры: с июня по ноябрь 2006 года ВВС США сбросили на Афганистан 987 бомб. Это больше, чем за весь период с 2001 по 2004-й (848 бомб). Подобные атаки не обходятся без жертв среди гражданского населения, и, конечно, все это рождает в афганском обществе глубокую неприязнь к американцам.
И тем не менее мой взгляд на американских солдат постепенно менялся по мере того, как я ближе узнавал их, так сказать, выпивал с ними «три чашки чая». Каждый из нас мог чему-то научить другого, и это взаимодействие шло на пользу обеим сторонам. В результате я пришел к выводу, что труд военного ведомства оказывается гораздо более плодотворным, чем, скажем, усилия других государственных учреждений, в том числе государственного департамента, конгресса и Белого дома. Тот, кто служит на передовой, как выяснилось, лучше понимает проблемы, с которыми сталкиваются простые пакистанцы и афганцы, и их нужды.
Встречи с армейским руководством были полезны мне лично, но они влияли также и на работу Института Центральной Азии. Лучшей иллюстрацией тому служит история, которая началась 15 сентября, когда я открыл электронную почту и увидел там следующее сообщение:
«Уважаемые сотрудники института! Я командир отряда особого назначения, который несет службу в Афганистане – на севере провинции Кунар и на востоке провинции Нуристан. Мы участвуем в контртеррористической операции и охраняем покой 190 000 человек, живущих в этих областях. Главную свою задачу мы видим в том, чтобы дать надежду на стабильное будущее всем мирным гражданам этой страны, особенно детям. В этой связи одним из самых важных для меня проектов становится помощь местным школам.
Я уверен, что образование – самое лучшее оружие для борьбы с терроризмом на планете, в частности, в Афганистане. Бомбы не помогут нам выиграть нынешнее противостояние. Нам в этом помогут книги и все то, что развивает в человеке стремление к миру, благоденствию и терпимости. Тяга к учебе у местного населения совершенно очевидна. Люди устали от тридцатилетней войны и не хотят так жить дальше. Образование позволит следующему поколению изменить качество своего существования, достойно трудиться ради процветания своей родины и тем самым проявить истинную любовь к ней. Обучить людей этому – серьезная задача, и ставки здесь очень высоки.
Как вы знаете, Кунар и Нуристан – беднейшие районы Афганистана, раздираемого внутренними конфликтами. Более чем в 90 % имеющихся здесь школ занятия проходят на улице. В некоторых имеются брезентовые навесы, но в большинстве случаев дети просто размещаются под деревом. Недавно мы организовали партнерскую программу – пытаемся наладить контакт между местными и американскими школами, чтобы через дружбу детей наши государства стали ближе друг другу. Я много раз привозил сюда большие партии школьных принадлежностей, но их все равно не хватает.
Книга «Три чашки чая» укрепила мое желание поддерживать афганские школы. Не уверен, что ИЦА сможет как-то помочь тем, с кем мы сотрудничаем. Но просто хочу, чтобы вы знали, насколько то, что вы делаете, важно для народа Пакистана и Афганистана.
С наилучшими пожеланиями,
подполковник вооруженных сил США
Крис Коленда»
Конечно, я был рад получить весть от офицера, чье уважение к образованию было столь же велико, как мое собственное. Но это письмо мне было интересно еще кое-чем. Подполковник писал из очень любопытного региона.
Северный Кунар и восточный Нуристан – горные районы в самом сердце Гиндукуша. Кругом отвесные скалы и высочайшие пики, прячущиеся за облаками. Об этих территориях, находящихся на границе с Пакистаном, и о происхождении их обитателей, сложено немало легенд.
В Средние века жители Нуристана и Кунара оставались свирепыми язычниками, чем-то напоминавшими обитателей южной Европы. Так, они любили вино и обставляли свои жилища столами и стульями. Кроме того, они говорили на языке, непохожем на наречия окружающих племен, уже принявших ислам.
В старину эту страну называли Кафиристан – «край неверных». Долгое время он оставался самым закрытым, загадочным и малоизученным даже в XX веке уголком земли.
Эрик Ньюби в своих замечательных путевых заметках A Short Walk in the Hindu Kush («Краткая прогулка по Гиндукушу») утверждает, что местные жители ведут свою историю от воинов Александра Великого, армия которого на пути в Индию прошла в 326 году до н. э. по окраине территории современного Нуристана. Здесь состоялась битва македонского завоевателя с обитателями Кунарской долины. С тех пор редкий путешественник добирался до этих мест. Отдельные упоминания о них можно найти в записях, оставленных в VI веке китайскими буддийскими монахами, направлявшимися в Индию. В XIV столетии в одну из долин вошли войска Тамерлана, а в XV веке завоеватель Бабур дегустировал одно из местных вин. Все остальное время, скорее всего, Кафиристан жил своей обособленной жизнью, пока в 1895 г. Абдур Рахман, эмир Афганистана, не вторгся в этот район, атаковав его с трех сторон одновременно. Главные силы нападавших составляли восемь пехотных полков и один кавалерийский. Поддержку им оказывала артиллерийская батарея. Они подошли со стороны долины реки Кунар и в единственном решающем сражении победили «неверных». Но эта победа стоила дорого: местные жители дрались за каждый дом, хотя вооружены были лишь копьями и луками. Перед тем как сдаться, они сожгли свои деревни. После этого все они были насильственно обращены в ислам.
Неприступные горы и глубокие пещеры Нуристана и Кунара стали любимым убежищем моджахедов, которые в 1979–1989 годах вели борьбу с советской оккупацией. В 1990-х несколько тысяч арабских боевиков при поддержке Усамы бен Ладена основали здесь свои базы, а после 2001-го среди этих скал укрывались талибы и члены «Аль-Каиды». Этот район был удобен для них тем, что соседние приграничные области, подвластные лишь племенным вождям, не контролировало ни пакистанское, ни афганское правительство. Так что находящиеся вне закона исламисты свободно курсировали между государствами и развернули активную торговлю оружием. Летом 2005 года эти бойцы подстрелили пролетавший через Коренгальскую долину вертолет «Чинук». Тогда погиб весь экипаж и находившиеся на борту 16 бойцов спецназа, после чего американские солдаты стали именовать Кунар не иначе, как «врагом номер один». До лета 2006 года ни единая благотворительная организация не отваживалась работать в неспокойном крае.