Школа обмана

— Вот, чертовщина какая! Голова алкашная! Надо срочно позвонить. Может, он ждет. Найду предлог и откажусь, но хотя бы извинюсь.

Порывшись в портфеле, Родик нашел записную книжку и набрал номер телефона.

— Виктор Григорьевич, доброе утро! Простите, что вчера не позвонил, замотался…

— Родион Иванович, рад вас слышать! Жду вас. Баню мои бойцы приготовили. Шашлычок маринуется. Не приедете — обижусь.

— Да я вот только проснулся. Надо еще в офис заехать. Мы ведь не точно договорились…

— Сегодня воскресенье, какая у вас, гражданских, работа? Отказов не принимаю. Жду вас к двенадцати ноль-ноль.

— Не успею. До вас ехать часа полтора…

— Хорошо. В тринадцать ноль-ноль.

— Приеду без опоздания. Что захватить?

— Ничего не надо. Приезжайте в часть. Встречу вас у КПП, но если разминемся, то я предупрежу и вас проводят.

— Буду к часу плюс-минус пятнадцать минут. Вы не возражаете, если со мной приедет мой заместитель? Я хотел бы вас познакомить.

— Отлично! Жду вас и вашего зама в тринадцать ноль-ноль.

Родик разъединил линию и тут же набрал домашний номер Михаила Абрамовича.

— Миша, сегодняшняя встреча в офисе отменяется. Нам надо ехать в Ватутинки. Я просто замотался и забыл тебе об этом сказать. Там нужно быть в час. Подъезжай ко мне в половине двенадцатого.

— Мы во сколько вернемся, а то что-то мама приболела?

— Там пьянка намечается. Постараемся долго не засиживаться, но кто знает… Не мое это дело, но тебе уже давно нужно жениться. Галине Моисеевне тяжело за тобой ухаживать, а тебе за ней. Что вы с Инной живете на разных квартирах? У нее дочка уже взрослая. Пусть ей квартиру оставит и переселяется к тебе.

— Она не хочет. Да и с мамой они плохо ладят, ты же знаешь.

— Да… Разбирайся, скоро придется по командировкам много ездить. Может, домработницу поискать?

— Мама не любит чужих людей в доме. Как-нибудь обойдемся. В половине двенадцатого буду около твоего подъезда. Подниматься не стану, сам спускайся.

— Договорились. Встречаемся около машины, она стоит на обычном месте, увидишь.

Виктор Григорьевич в сопровождении прапорщика ожидал их на КПП.

Этот низкорослый, во всех местах болезненно полный мужчина примерно сорока лет никак не ассоциировался с военной профессией. Возможно, по этой причине он, как и при их первой встрече, в отличие от своих подчиненных, был в расхлестанной гражданской одежде. Представить такую изобилующую огромными выпуклостями фигуру в военной форме Родик затруднялся, хотя очевидно, что командир части и полковник должен был ее периодически носить. Некоторое время воображение Родика безрезультатно пыталось примерить на Виктора Григорьевича мундир, одновременно с тем он рассматривал лицо с тройным подбородком, обвисшими щеками, печальными с хитринкой глазами и мясистым крючковатым носом, которое тоже мало соответствовало облику советского офицера. Еще в момент знакомства Родик подумал, что перед ним — собственной персоной фельдкурат Отто Кац из романа Гашека после двадцати лет обжорства и пьянства. Появись необходимость в таком портрете — и знаменитый иллюстратор Иозеф Лада был бы не нужен, достаточно фото Виктора Григорьевича.

Несмотря на плачевное физическое состояние в целом еще молодого мужчины, первая встреча оставила у Родика позитивное впечатление. Его новый знакомый бесспорно отличался цепким умом, деловой хваткой и был вполне приятным собеседником с хорошим, хотя и солдатским, чувством юмора.

— Здравствуйте, Виктор Григорьевич! — приветствовал Родик. — Познакомьтесь, это мой заместитель Михаил Абрамович.

— Рад видеть вас, товарищи! Все свои люди. А это золотой фонд армии — Сергей, — пожимая руки и расплываясь лицом, приветствовал Виктор Григорьевич. — Пойдемте. Мои оглоеды все уже приготовили. Нам туда… Сергей, шагом марш вперед!

Прапорщик безмолвно повиновался и размашисто зашагал в сторону леса.

Уже издали Родик заметил дымящийся мангал, стоящий около одноэтажного здания, живописно окруженного coсновым лесом. Сергей, по-военному выпятив грудь, уже ждал их у распахнутой входной двери, придерживая ее за ручку. Лицо его ничего не выражало, и Родик захотел шутливо ткнуть его пальцем под дых, но сдержался, посчитав такую фамильярность преждевременной.

Попав внутрь, Родик по надписям на стенах понял, что это солдатская баня. Посреди комнаты (по всем признакам — раздевалки) стоял самодельный стол, на котором красовались горка хлеба, тарелка с винегретом и несколько открытых банок консервов. Сервировку завершали алюминиевые вилки, бутылка без этикетки с прозрачной жидкостью и граненые стаканы. Отсутствие этикетки на бутылке наводило на мысль о том, что это, вероятно, спирт.

«Серьезный» стол», — подумал Родик и сказал:

— Мы тут кое-что прихватили.

— Напрасно, Родион Иванович, у нас все есть. Натуральное хозяйство. Вашу провизию мы заначим для другого случая, — принимая из рук Михаила Абрамовича пакет и не вынимая из него содержимое, сообщил Виктор Григорьевич.

Родик слегка удивился такому поведению, но развивать тему не стал и кивнул на бутылку:

— Это спирт?

— Чистейший. Вкус — изумительный. Такой только у нас — вэвээсников, — ответил Виктор Григорьевич и пропел: «И небо — наш родимый дом. Первым делом, первым делом спиртоносы. Ну а выпьем мы уже потом».

— Вы что, и самолетами торгуете? — изумился Родик, представив с мысленной усмешкой, как Виктор Григорьевич залезает в истребитель.

— К сожалению, нет. Это я к слову, спиртоносами мы МиГи зовем. Нам бы их. Во зажили бы! Хотя и в других ликер «Шасси» и «Масандра» есть. Можно пить, не разбавляя. Мы нелетающие летчики. Петлю Нестерова делаем в петлицах. Вот они, крылышки. Спиртягу получаем для обслуживания электроники. Протираем тонким слоем. Выпил, задержал дыхание, выдохнул на транзистор. Ха-ха, хотя мои идиоты не знают, что такое транзистор. Сволочи.

— На этом много спирта не добудешь. Я когда-то придумал способ практически неограниченного получения спирта. Мне это помогло при социализме сделать карьеру. Кстати, мы с вами во многом коллеги. Я защищал докторскую в Бронетанковой академии.

— Вы — боги земной войны, а мы — небесной. Наземная техника, которую нам нагнали из Европы, не основной наш профиль. Просто у нас тут место удобное. Да и командование доверяет… Располагайтесь. Сергей сейчас шашлык будет готовить, а мы закусим и продегустируем. Сергей, шагом марш на охрану Родины.

— Как спирт разбавляете? — желая проявить глубокое знание проблемы, спросил Родик.

— Впополаме.

— Ошибочно. Надо больше воды. Знаете, почему водка сорок градусов? При такой крепости не чувствуется вкуса ни спирта, ни воды. Говорят, открытие Менделеева, но мне думается, что до него знали. Так вот, при разбавлении спирта нужно брать около тридцати пяти процентов. Тогда смесь получится вкусная, а впополаме— жестковато. Градусов пятьдесят выходит. Я вам сейчас это продемонстрирую.

После «демонстрации» второй бутылки разговор существенно оживился, а угощение показалось даже вкусным. К третьей бутылке подоспели шашлыки, и к компании присоединился молчаливый прапорщик Сергей. Он за весь вечер не произнес ни слова, и Родик в какой-то момент даже заподозрил, что он немой. Пора было переводить разговор в деловую плоскость.

— Вы уже продавали автомобили? — спросил Родик у Виктора Григорьевича.

— Нет. Вы — первые, но продавать мне больше нравится, чем следить за небом. Наследственность не перешибешь. Мы — евреи — торговлю ставим высоко. Думаю, мне поэтому и дали такое поручение. Я прав, Михаил Абрамович? Что-то вы не пьете.