Школа после школы

Прошло несколько недель. Все это время мы окольными путями вели разведку. Но там было глухо. Курящим дядю Ваню никто не видел. Однажды мы сидели у меня и курили. В это время открылась дверь и в кабинет вошел ликующий дядя Ваня:

– Ага! Попались!

Потеряв бдительность, мы забыли закрыть дверь. Дядя Ваня торжествовал. В учительской все получили удовольствие. Мы с Петром Кирилловичем, откупившись двумя бутылками коньяка, курили открыто.

Через лет пятнадцать я ехал из Савки. В Мошанах вспомнил, что Таня просила меня купить хлеб. Остановился в центре. Вошел в продмаг. Работали две продавщицы. Я встал в очередь, в которой, как мне показалось, было меньше людей. В передней очереди заказывал продукты невысокий седой старик. Что-то знакомое. Я всмотрелся. Это был дядя Ваня, школьный моторист во времена моего "Мошанского периода". Продавщица спросила его:

– Что еще?

– Пачку "Прибоя"!
– не выдержал я.

Папиросы "Прибой" не выпускались уже больше десяти лет.

Дядя Ваня весь подобрался, вскинул голову и повернулся. Несмотря на преклонные годы, он узнал меня сразу.

– Евгений Николаевич! Какая встреча!

После того, как я купил хлеб, мы вышли на улицу. Дядя Ваня знал, что я работаю врачом в Дондюшанской больницы. Скорее всего об этом сообщила невестка дяди Вани, Тамара, работавшая акушеркой. Вспомнили уже, ставшие далекими, годы, педагогический коллектив. Дядя Ваня спросил меня:

– Вы курите, Евгений Николаевич?

– Нет! Недавно бросил. Язва замучила. Кашлять стал ...

– А я с тех пор не курю. С шестьдесят пятого. Одну из тех бутылок коньяка я берегу. Наказал сыну Сереже распить ту бутылку на моих поминках.

Палюхи

Шла вторая середина апреля шестьдесят пятого. Незадолго до этого на школьном дворе со стороны улицы развалили и разобрали "попову хату", небольшой, больше похожий на сарай, домишко. Последние годы колхоз складировал там тюки сухого табака, хранили уголь. Кругом были развалы и вывороченные корневища вековых деревьев. Корневища увезли на хозяйственный двор колхоза.

Было решено до пасхи, которая в том году была 25 апреля, убрать и разровнять территорию. Затем из Бричанского питомника, расположенного в пяти километрах от Мошан за селом Драгалиной (Октябрьское), неподалеку от села Бричаны предстояло привезти саженцы клена, каштанов и кустарников. Вокруг школы предстояло высадить сквер, в планировании которого участвовал весь учительский коллектив школы.

Бригаду учеников седьмого и восьмых классов, осуществляющих уборку территории вокруг "поповой хаты" по поручению директора возглавлял я. Дети работали споро. Скоро вся территория была ровной, готовой к высадке саженцев. Остались небольшие бугристые развалы на месте "поповой хаты".

В какой-то момент мое внимание привлекло оживление в группе работающих там детей, крики и визг разбегающихся девочек. За ними по взрыхленной земле с торчащими кореньями деревьев бежал "знаменитый" восьмиклассник Миша Выхрест. В руках наперевес он держал довольно большой, примерно 120 - 150 мм. артиллерийский снаряд. Во мне все оцепенело. Я был единственным взрослым в той скученной группе детей. Другая группа учителей была в саду. Директор с группой детей работал со стороны хозяйственного двора.

Пожалуй, ко мне впервые в жизни пришло осознание моей ответственности за происходящее. Споткнись Миша на пахоте с торчащими кореньями, от большой группы детей не осталось бы ... Во рту пересохло. Я кинулся наперерез Мише.

– Миша! Остановись! Не упади! Держи так!

Страх еще не догнал моего сознания. Миша остановился. Возможно на моем лица было написано нечто, заставившее Мишу не отрывать взгляд от моего лица. Я подошел вплотную. Просунув руки под снаряд, я принял его у Миши. Старался держать правую руку подальше от головки взрывателя. Не помню откуда, но я знал, что самое опасное там, в колпачке.

Поручив Мише отвести детей за здание я пошел в сторону хозяйственного двора. Почему я шел туда? Не знаю. Возможно потому, что там был директор школы Иван Федорович Пономарь. Я шел, выбирая дорогу поровнее. Когда я миновал школу, из калитки школьного двора вышел завхоз Сергей Васильевич Кривой. Увидев меня, он изменился в лице. Потом стал пятиться назад. А с нижней части двора, со стороны сада спешил, кем-то оповещенный, директор:

– К сараям неси! Осторожно! Сергей Васильевич! Возьмите у деда Романа побольше сена и постелите в сарае, чтоб туда ходу не было никому! Евгений Николаевич! Спокойно! Смотрите, куда ставите ногу! За Сергеем Васильевичем в сарай!

Вспоминая тот драматический день, могу сказать, что Иван Федорович с самого начала не потерял присутствия духа. Распоряжался четко, не кричал. Отогнав детей за школу, он шел за мной вплотную. Возможно этим он сообщал мне, что я не один на один с, не разорвавшимся со времен войны, снарядом. Мы вошли в сарай. Сергей Васильевич уже успел настелить сена, сделал с одной стороны валик.

– Ложите так, чтобы головка была выше и далеко, даже от сена.

Я положил снаряд. Сергей Васильевич наклонился. Как рассказал он позже, в войну он был артиллеристом. Потом выпрямился.

– Это не русский снаряд, - сказал Сергей Васильевич.
– А может это еще с той, первой войны.

Мы вышли. Иван Федорович сказал завхозу:

– Сергей Васильевич! Закройте на надежный новый замок. В этот сарай нельзя проникнуть через чердак?

– Нет! Помещение надежное!
– ответил Сергей Васильевич.

Завхоз закрыл сарай. Иван Федорович протянул руку.

– Ключ пусть будет у меня.

В это время подоспели и фронтовики, оба Иваны Ивановичи.

– Саперная часть в Флорештах.
– сказал Иван Иванович.

– В любом случае я должен позвонить в военкомат и в милицию. А дальше все решает военкомат.
– сказал директор и пошел в учительскую. Там телефон.

– Сергей Васильевич! Побудьте пока тут. Пока кто-то не подъедет.

Мы прошли в учительскую. С военкоматом связались быстро. Там сказали постоянно быть на связи. Из военкомата позвонили в Флорешты. Группа минеров из Флорешт была на разминировании в другом районе. Флорешты связались с саперной частью в Могилеве. Оттуда сказали:

– Организуйте охрану и ждите. Соберем группу и выедем.

Я пошел обедать в школьную столовую. Иван Федорович сказал:

– Пойду, пообедаю дома. У меня от снаряда язва разболелась. Внутри все трясется.

После обеда я пошел к сараю. Сергей Васильевич, живший неподалеку, сказал:

– Я тоже перекусил дома. Когда возвращался, за сараем крутились пацаны. Но замок надежный. Надо открыть и посмотреть. У меня есть запасной ключ.

Сергей Васильевич открыл сарай. Мы вошли и замерли. Сено было на месте. Снаряда не стало. Мы не верили своим глазам. Казалось, сейчас моргну, посмотрю и снаряд на месте. В происшедшее не хотелось верить. И директора нет.