Школа террористов

– Верно, - кивнул Гарфинкель.
– Приезжал. Но совсем по другому вопросу.

На моем лице, видно, явно прочитывалось недоверие. Гарфинкель нервно дернулся в кресле и холодно посмотрел мне в глаза.

– Если он доверял вам, тогда вы знаете, зачем он приезжал. И ни о какой пристройке речи не велось.

Он посмотрел на часы, давая понять, чтобы я убирался. Мне ничего больше не оставалось. Лишь чтобы не выглядеть в глазах Дины мальчиком, высеченным этим вальяжным кооператором, я сказал как можно тверже:

– Хорошо, я разберусь во всем. В конце концов, у нас с вами есть договор.

Гарфинкель со скептической улыбкой помотал головой.

– Только не с моей бригадой. Когда строили гаражи - да, там мои хлопцы были. А пристройка - извините...

Действительно, на пристройку я подписывал договор не с Гусаровым, а... как же его фамилия?.. с Рогалиным. Точно, фамилия бригадира Рогалин... Но у этого экстра-кооператора разве одна строительная бригада?..

На улице я спросил у Дины:

– Ну и что скажет служительница Мельпомены об этом советском бизнесмене?

– Как его фамилия?
– почему-то заинтересовалась Дина.

– Гарфинкель.

– Граф Инкель, - засмеялась Дина.
– Типичный еврей. Не считай меня антисемиткой, но не люблю я их.

– Почему?
– Мне, наоборот, показалось, что Лазарь Абрамович понравился ей.

– Самоуверенные они, самодовольные и... жадные до противности.

Не знаю о других евреях, а о Графе Инкеле (мне очень понравилось её остроумие) она попала в точку. Когда мы познакомились с ним и вели переговоры о строительстве металлических гаражей, он заломил такую цену, которую хватило бы на железобетонные. И торговался за каждый лист железа, за каждую машину песка и гравия. Утверждение Дины о его жадности ещё больше убедило меня, что Лазарь Абрамович либо решил отделаться от нас, либо выжать ещё по две сотни с каждого.

5

Анчуткин продолжал расследование, опросил чуть ли не всех членов стоянки, но, похоже, не продвинулся с места, и прежний энтузиазм, с которым он допрашивал меня, пошел на убыль, и он, как мне показалось, все больше стал склоняться к версии о несчастном случае. Возможно, так было и выгоднее - чтобы не подорвать свою репутацию: оставить дело нераскрытым - значило расписаться в своем непрофессионализме. Такая мысль ещё больше укрепилась у меня, когда на другой день я через мощный барьер секретарш пробился к зампреду исполкома Лопа-ревичу, а потом и к самому председателю Кузьмину.

Если бы я впервые видел Лопаревича, впору было бы повосторгаться его вниманием, чуткостью, заботой.

Он вышел ко мне из-за стола навстречу, поздоровался за руку, усадил рядом.

– Слышал, слышал, какое несчастье у вас произошло. Кто бы мог подумать! Максим Петрович! Давно ли вы вместе были у меня, - сокрушался он, словно потерял близкого друга. И его молодое симпатичное лицо с черными усиками было неподдельно скорбным, темно-карие глаза наполнены грустью. Месяца два назад, не более?

– Четырнадцатого января, как раз на старый Новый год, - напомнил я, обнаружив эту дату на письме, которое мы приносили на подпись.
– А Максим Петрович приходил совсем недавно.

Лопаревич посмотрел на меня вопросительно, то ли желая возразить, то ли копаясь в памяти, было ли такое, потом согласно закивал.

– Да, да, приходил и после.

– Мы же с вашего разрешения начали пристройку пятидесяти гаражей, забросил я пробный камень, желая посмотреть, какую волну он поднимет бурную или спокойную.

– Да, да, - кивком подтвердил Лопаревич и тут же скривился, как от зубной боли - Но я же просил его не торопиться, разрешение пока ещё не утверждено на исполкоме.

"Значит, Лазарь Абрамович не врал, а я-то чуть в открытую не обвинил его черте в чем", - упрекнул я себя и обрадовался: коль все в руках Лопаревича, с ним легче будет решить вопрос.

– Ну, это не велика беда, - решил я смягчить огорчение, - Главное, все согласовано, а утвердите неделей раньше, неделей позже...

– Так-то оно так, - покрутил головой Лопаревич.
– Да ныне не один исполком все решает Посыпались письма от жильцов, протестуют они против такого строительства. Предисполкома в гневе: почему не согласовали с общественным самоуправлением?

Ох уж эти мне общественники. Они немало попортили нам крови, когда мы только начали строить гаражи. У подъездов стояли машины, тоже мешали им то шумом, то гарью, то снег убирать, то цветы сажать У кольцевой дороги место отвели, вдали от домов, и там глаза им стали мозолить. Чего они только не предпринимали, чтобы не дать нам строить. Кое-как отстояли. Теперь вот снова.

– Но кому мы так мешаем? Если идти у завистников и горлопанов на поводу, никогда ничего не построим, - возразил я.

– Понятное дело. А как нам прикажете быть? С одной стороны вы наседаете, с другой они жмут, да ещё депутатов подключили. И Моссовет, и ГлавАПУ претензии нам предъявляют, что-де разбазариваем землю.

– Но они сами же давали "добро" на сто гаражей.

– Давали. Но там тоже разные начальники одни "за", а другие "против".

– Где же выход?

– Надо подождать, - сочувственно вздохнул Лопаревич

– Да меня ж автолюбители... Кстати, тоже общественность. Столько денег затратили, - намекнул я.
– Уж разрешите нам достроить, а за это время подготовите решение.

Лопаревич заколебался.

– Надо к Кузьмину. Он, кажется, уже запрет на вашу пристройку подготовил...

Председатель исполкома, едва я заикнулся, по какому вопросу пришел, несмотря на свою худобу и бледность лица, сразу побагровел и заорал:

– Вы почему самоуправством занимаетесь? Вы же военный человек и понимаете, что у нас не Клондайк здесь - где палки воткнул, все мое, каждый клочок до вашего рождения размечен и расписан.

– Мы заплатили за землю, - вставил я, пользуясь тем, что он набирал в легкие новую порцию воздуха для очередной словесной очереди.

– Не перебивайте старших!
– взвизгнул председатель.
– Ваша плата слезы государству. И я ещё доберусь до этого умника и разберусь, почему он подписал договор на аренду.

– А мы-то здесь при чем? Люди вложили деньги, и не копейки, как вы знаете.

– При чем? Вы не знаете "при чем"' Зато я знаю, - он пронзающе уставился на меня, желая, видимо, окончательно сломить мою настойчивость. Передохнул и спросил требовательно, как Анчуткин на первом допросе: - У вас есть гараж?