Школа жён

Там Яцеку предстояло отдохнуть. Вот он и отдыхал. А она? Как и каждый день, она ухаживала за детьми. Дома было легче. Дома всё на месте, всё под рукой. А там? Ежедневные поездки на пляж, а на пляже следить за всем во сто глаз, и главное, чтобы дети не утонули, ведь Яцек был в отпуске и дирижировать им она не могла, потому что в отпуске глава семьи должен отдыхать, а не уставать.

Дети ложились спать поздно, так что там у нее времени для себя было еще меньше, чем дома, где ровно в восемь вечера она укладывала детей спать и только тогда могла заняться собой. Она любила это время. Делала себе гору бутербродов, иногда брала пакет попкорна, но чаще – плитку шоколада и заедала напряжение дня, сидя перед телевизором…

Это было ее время. Дети тихонько спали, муж часто еще сидел на работе или был в командировке, а она ублажала свое нёбо и поднимала себе настроение.

Она знала, что слишком толстая, понимала, что с этим нужно что-то делать, и не понимала, почему ничего не делает. Груды книг по похудению стояли на полке, несколько дисков с упражнениями лежали в шкафчике. Денег, потраченных на диетологов и пищевые добавки, она даже считать не хотела. Раз только ей удалось сделать минус десять, правда, вскоре эти минус десять аукнулись ей плюс пятнадцатью.

И так снова и снова. Книги о том, как сбросить вес, она даже не читала. Ей было невдомек, что для того, чтобы быть красивой и стройной, недостаточно очистить свой банковский счет – нужно приложить еще немало усилий. Ей многое удалось в жизни. Она окончила юридический факультет, получила звание советника юстиции, у нее была хорошая работа, где даже не смели выражать недовольство по поводу ее слегка затянувшегося декретного отпуска. Вот только с одним она не могла справиться – с лишним весом. Она чувствовала, что это уже последний звонок, что она больше не может гоняться по лугу за детьми или что ей просто не хочется этого.

Всю свою жизнь она подчинила детям, а потом, когда те уже засыпали, она пыталась подсластить себе это время, ублажала себя едой…

– Ну так как насчет моей Школы? – повторила вопрос Эвелина.

– Тетя Лина, не получится. Яцек не останется с детьми.

– А мама? Смотри: если я договорюсь с мамой, что она заберет их к себе, тогда ты приедешь ко мне на эти три недели?

– Тетя Лина, но я никогда не оставляла их так надолго! Хотя нет, раз было, когда я родила Ленку, а потом попала в больницу с аппендицитом…

– Тогда, может быть, стоит попробовать? Отдохнуть? Соскучиться?

Марта испуганно смотрела на Эвелину. С одной стороны, отпуск без детей казался ей величайшей мечтой, но с другой – она не представляла, как сможет прожить без малышей хотя бы день.

– Ну, неделю – еще куда ни шло… Или на несколько дней…

– Мартуся… две недели…

– Хорошо, тетя. Но только если мама согласится посидеть с детьми.

Мама была, пожалуй, единственным человеком в мире, в котором у нее была уверенность, что та позаботится о детях. К мужу такого доверия она не испытывала. Наверное, если бы дети остались с Яцеком, она бы уже на следующий день вернулась в Варшаву.

Мама согласилась. После бурной беседы с Эвелиной о здоровье единственной дочери она заявила, что две недели с детьми – одно удовольствие. Вот так Марта оказалась в школе жён, где могла целый день предаваться гедонизму в виде пирожных и прочих вкусностей.

В первый день Эвелина просто наблюдала за этим. Но у нее уже был план. План, который должен был изменить девушку навсегда. А судьба, как это часто бывает, помогает в совершении добрых дел.

Наутро у Ядвиги немного болела голова. Может быть, выпила лишнего. Она надела очки и заглянула в распорядок дня.

Гимнастика. Только не это!

Из шкафа она достала платье с надписью «Четверг». Когда она была молодой девушкой, носила трусики с днями недели. И всегда четко соблюдала последовательность дней. Никогда такого не было, чтобы она понедельничное надела в субботу. А ведь если бы такое произошло, наверняка в ее жизни начались бы какие-то чудеса. Но чудес не происходило, может быть, потому, что во всем она старалась быть перфекционисткой. Всегда. В доме порядок, холодильник полный. Дочь и муж обстиранные и обглаженные. Рубашки Романа ровно висят в шкафу. Нa каждой – правильно подобранный по цвету и уже завязанный галстук. Потому что Роман, несмотря на свои пятьдесят пять лет, так и не овладел несложным искусством завязывания галстуков. Как, впрочем, и многие другие искусства он не освоил. Он не мог приготовить себе ужин, собрать вещи в командировку. По крайней мере, так он говорил. Их отношения были идеальным симбиозом. Он содержал дом, семью, она обеспечивала тыл. И действительно была счастлива. До появления сапфиров. Сапфиры ее огорчили. Ей так хотелось увидеть их. И она увидела: их небесный блеск в лифте едва не ослепил ее.

Сама так хотела.

Нет, Роман вовсе не был скупердяем и не жалел для нее денег. Если бы она сказала, что хочет на день рождения сапфиры, он бы наверняка купил. Мог себе позволить. Но дело было совсем не в том. Она хотела, чтобы он сам после тридцати лет брака знал, чего хочет его жена, и чтобы он сам, без напоминаний, вспомнил о ее дне рождения, именинах и обо всем том, что празднуется вместе и делает семью семьей… Хотя бы внешне.

У нее была одна знакомая пара с тем же супружеским стажем. И там муж подруги знал, какой пудрой пользуется его жена. На каждый день рождения или именины она регулярно получала среди прочих мелочей эту пудру. А Роман? Похоже, он ничего не знал о своей жене. А ведь как хорошо было им вначале…

Стук в дверь.

Михалина.

– Вот ты где! – радостно воскликнула девушка и завалилась в комнату. – Дорогая, но макияж смывается! Ты посмотри, как ты выглядишь, как зомби. Круги под глазами, нельзя так! Есть у тебя жидкость для снятия макияжа?

– Ну… кое-что есть. – Она подала Миське косметичку.

– Всему-то я должна учить тебя, – сказала с наигранной строгостью Михалина.

– Такая старая, а такая глупая? – спросила с улыбкой Ядвига.

Михалина посмотрела на нее.

– Не я это сказала, – коротко отрезала она и пошла в ванную за ватными дисками. Ядвига сидела на кровати. Миська, возвращаясь, споткнулась о бутылку, стоявшую рядом с тумбочкой. Немного оставшегося вина вылилось.

– Что это? – замерла она.

– Вино, – ответила Ядвига, меланхолично пожав плечами.

– Ты чё, пьешь?

– Все иногда пьют, – сказала Ядвига и как-то нервно засмеялась.

– Иногда? – Михалина так сжала кулак, словно выпитый Ядвигой алкоголь отравил ее саму. – И как часто это твое иногда? Раз в неделю? Два раза? Каждый день? Что такое иногда?

– Ну… иногда – это и значит иногда… – попыталась объяснить Ядвига.

– В принципе, плевать: твоя жизнь, тебе жить, и делай что хочешь. Но сначала смой макияж. Все, бегу, иначе опоздаю. – Она развернулась и, уходя, хлопнула дверью.

Ядвига недоуменно пожала плечами. Что это нашло на девочку? Она смыла вчерашний макияж, выпила два стакана минералки и вышла из комнаты.

* * *

Занятие уже началось. Оно больше напоминало йогу, а не аэробику. Несмотря на это, Марте хватило и пяти минут. Раньше ей не приходилось так долго целенаправленно истязать себя. Любое напряжение мышц доставляло ей дискомфорт, и она думала только о том, как бы уклониться от дальнейших упражнений. Ей спорт не нравился как таковой – мучить себя тренировками, чтобы доказать кому-то, что ты лучше него. Зачем? Нет, конечно, в жизни человека может быть и велосипед, и плавание, и еще что-нибудь, но всё в меру, без фанатизма… Она всегда говорила со смехом: