Школа жён

– И?

– Что и?.. – нерешительно продолжала Юлия.

– Что-то случилось?

– Я целовалась с ним, – призналась Юлия.

– О-о-о, – удивилась Ядвига. – Это всё?

– Это всё. Полночи жалела, что дело не получило развития…

– Он не захотел?

– Я не захотела…

Ядвига вопросительно посмотрела на Юлию.

– Я выскочила из сауны и прямиком к озеру. Еще бы несколько секунд, и я бы пошла ва-банк.

– Лучше жалеть, что согрешил, чем потом жалеть, что не согрешил… – философски заметила Ядвига.

– Ягодка? А ведь совсем недавно ты говорила что-то другое.

Но Юлия явно недооценила диалектические способности подруги, казавшейся ей такой скромной, а та продолжила:

– Думаю, это зависит от цели: хочешь испытать жгучий роман в школе жён – действуй. Делай так, чтобы тебе было хорошо. А если почувствуешь, что из этого может выйти что-то большее, то дозируй удовольствие потихоньку, медленно… Чтобы мальчик только прикоснулся и загорелся желанием… Так что смело иди и практикуй, а по части теории я тебе все расскажу! – Она подняла бокал с красным вином. – За удачу! И надеюсь, что у Михалины разговор с матерью все-таки удался.

* * *

Хорошо раздавать советы типа «действуй», а как тут действовать, если всё вокруг – и расписание занятий, и ученицы – вдруг вырастает помехами на пути? Юлия не находила себе места. Она немного подвигалась на уроке зумбы, хотела сходить в сауну, но без провожатых, однако за ней в сауну сразу же вошла шипящая. Ни малейшей охоты общаться с ней у Юлии не было, и поэтому она тут же ретировалась и решила сначала отправиться на пробежку по лесу, а уже потом воспользоваться всеми прелестями сауны у озера.

Полотенце пришлось оставить (не с ним же бегать!) у входа. Ничего. Пока она пробежит эти свои десять километров, сауна наверняка освободится. Ей хотелось побыть одной. Во время бега можно было спокойно собраться с мыслями. Появлялись новые решения. Она не любила занимать уши музыкой во время бега. Лучше любой музыки ее успокаивал мерный ритм кросса по лесной тропинке.

Она бежала по лесу, постоянно меняя темп, и улыбалась каждый раз при воспоминании о поцелуе с Конрадом. Зачем ей отказывать себе в очередной раз?

Внезапно она услышала позади себя учащенное дыхание.

– Тебя не догонишь! – выдохнул Конрад. – Прям бегунья!

Юлия остановилась.

– Похвала от такого человека… Ну так что… искупнемся?

– Звучит как предложение.

– Потому что это и есть предложение! – весело ответила Юлия. – Отвернись, я хочу войти в озеро.

– Опять двадцать пять, – пробурчал Конрад, однако послушно исполнил просьбу.

Юлия стянула топ, сняла шорты, скинула кроссовки и с задорным визгом бросилась в воду.

– Ой как холодно! – заверещала она. – Присоединяйся. Требую справедливости: почему только мне одной должно быть холодно?

Конрад разделся и прыгнул в озеро.

Было уже так темно, что с трудом можно было разглядеть черты лица.

– Пойдем погреемся, – он схватил ее за руку.

– Тогда отвернись, – привычно приказала Юлия.

– Темно уже. Пойдем. – Он вытащил ее за руку из озера.

Они шли рядом голые, боясь взглянуть друг на друга. Конрад открыл дверь в сауну, пропустил Юлию, после чего вошел сам.

Юлия села на верхний полок, подтянув колени к подбородку. Конрад сел рядом с ней. Они не стали укрываться полотенцем.

Она спустила ноги и посмотрела на него. Провела языком по сухим, опухшим от жары губам и каким-то самой ей незнакомым голосом попросила:

– Поцелуй меня.

Конрад склонил голову, и их уста слились.

Юлия вздохнула, слегка раскрыла рот, и язык Конрада проник внутрь, превратившись в змею, которая скользила по всем закоулкам этой теплой и влажной пещеры в поисках укромного местечка, но, не найдя его, снова и снова обвивала ее язык, не переставая искать.

Пальцы Юлии погрузились в его волосы. Это был не первый их поцелуй, но они целовались так, будто он был последним, так жадно, словно от этого зависело все.

– Я хочу тебя, Юлия, – прошептал Конрад и властно посадил ее себе на колени. – Больше не могу сдерживаться.

Юлия что было сил прижалась к нему, чувствуя, что низ ее живота, требовавший ласк, пульсировал в такт обезумевшему сердцу. Одной рукой он крепко обхватил ее талию, а двумя широко расставленными пальцами другой стал мягко и настойчиво массировать промежность, постепенно соединяя пальцы и сводя их к этому ее самому важному пульсирующему месту и доводя ее дыхание до апогея. Когда уже не было возможности вдохнуть еще раз, она простонала:

– Не могу больше… не выдержу…

Он тут же остановился.

– Нет, нет, Конрад… не прерывайся, умоляю… – произнесла она шепотом.

А он уже перешел к самой действенной в этом поединке страстей «мягкой силе»: его вибрирующий язык коснулся ее клитора, потом еще и еще раз, будто передавал азбукой Морзе длинное любовное послание, не понять и не принять которое было просто невозможно, а ответить на него можно было только стоном сирены, молящим о спасении. Почувствовав приближение эмоционального айсберга, она затаила дыхание, почти до крови закусила губу, ее мышцы резко сжались, и она взорвалась криком.

Вся мокрая от пота, своего и Конрада, она лежала обессиленная. Это был тот самый момент, когда организм уже больше не в силах приращивать положительные эмоции, когда мера приятного превзойдена и все обрывается в какое-то такое состояние, которому пока и названия нет.

– Сил нет, отнеси меня к озеру, – прошептала она.

Конрад подхватил ее на руки и понес к воде. Так в обнимку они оба сидели в прохладном озере. Обессиленные, они не могли двигаться, рискуя так и не выйти из этого оцепенения, замерзнуть и простудиться.

Первому сознание вернулось к Конраду: он расцепил объятия и вытащил Юлию на берег. В воде они еще как-то стояли, но твердый берег поплыл у них под ногами, и они как подкошенные повалились на траву.

– Не дам тебе замерзнуть… – прошептала она посиневшими губами и уткнулась носом ему в пах, как котенок в брюхо мамы-кошки в поисках источника жизненных сил.

Внезапно Конрад замер, его пальцы впились в волосы Юлии, сжали их, глаза закрылись, он издал какой-то нутряной рокот, и Юлия ощутила во рту солоноватый вкус всех радостей земных.