Школа. Никому не говори. Том 4

– Никогда, сынок, не слушаешься! – посетовала Александра. – Я же сразу сказала, что Светке ты нужен, пока есть, что высосать! Когда её хату ремонтировал, крышу менял, мебель новую покупал – был к столу. А едва о прописке заикнулся, так она мигом заверещала: «Дом я отпишу старшей дочке! Никого не прописываю!»

– Ну так и я глотать не стал, вещи сразу собрал и ушёл! Она целый квартал пробежала, вернуться умоляла!

– Ещё бы не умоляла! – всплеснула руками женщина. – Кормушка из лап утекла! Присмотрелся бы ты к дочери моих знакомых, Шурик! Она состоятельная, одна у родителей. Знакомые пасеку держат, мёдом торгуют, денег куры не клюют! Всё нажитое ей достанется.

– Мам, не хочу! – оборвал Григорьевну сын. – Сколько говорить?! Да и не по душе мне она. У неё двое отпрысков от предыдущих браков.

– Чужих детей баба с дедом пусть воспитают, а вы своего родите! Молодые.

В семье Поспеловых не было друг от друга секретов. Родители обсуждали с сыном его и свою личную жизнь, прошлое, настоящее, будущее, окружение, работу. Сын приезжал, чтобы делиться со старшими всем, что случилось интересного в его буднях, жаловаться на своих женщин.

Люба, лёжа на отцовской кровати, глазея в текст газеты, прислушивалась к разглагольствованиям матери да брата и понимала, что не будет никогда рассказывать Григорьевне о будущих отношениях с противоположным полом, чтобы не получать непрошеных советов и не позволять копаться в своих чувствах.

Школьница подняла вверх указательный левый пальчик, чтобы рассмотреть ранку. Точка прокола была совершенно не видна. Рана даже не болела, когда на неё нажимали.

«Какой же ты ловкий!» – с уважением подумала Люба, вспомнив беседу с повесой на пути домой.

– В прошлый раз менты прижали, а если придётся делить добычу с хулиганьём, да к тому же и вооружённым?

Сэро быстро и незаметно достал из-за пазухи выкидной нож.

– Не придётся. Я никому ничего просто так не отдаю.

Лезвие ловко выскочило из паза, прокрутилось в натренированных пальцах перед Любиными изумлёнными глазами и также ловко исчезло.

– Ух ты! А покажи ещё раз! Можно потрогать?

– Потрогать нельзя. – Ибрагимов опять из ниоткуда вытащил оружие. – Это моя вещь, сделанная строго под меня. Я умею им управляться. И он очень острый: сам точил!

– Так я не буду за лезвие трогать, – клянчила ровесница.

– Это не имеет значения. Говорю же, вещь – моя. Всё равно порежешься. Вот, смотри!

Повеса взял подружку за руку, оттопырил её указательный пальчик и слегка коснулся кончиком финки. Люба ничего не почувствовала, да и, собственно говоря, не успела почувствовать, – на поверхности подушечки мгновенно взбугрилась, заалела насыщенно-алым цветом крупная капелька крови.

– Ой! – удивилась она. – Но мне не больно!

Сэро усмехнулся.

– Больно быть и не должно. Нож рассчитан на скорость, ловкость и быстрое нанесение увечий противнику. Чтобы можно было его вывести из строя аккуратно и неожиданно.

Люба, зачарованно глядя, как капля, не удержавшись под напором новой крови, потекла по пальцу вниз, к ладони, вдруг осмыслила то, что ей только что было сказано.

– Часто им пользуешься?

– Тебя не касается, – ответил брюнет, поднёс девичий пальчик к своим губам и быстро слизнул бегущую каплю. – У тебя вкусная кровь! Не бойся: сейчас пустит ещё несколько капель, а потом заживёт. Даже не заметишь.

– Даже не заметила я, как родственнички из нашего сарая инструмент спёрли! – жаловалась мать Саше на неприятную ситуацию из далёкого прошлого, уж больно ей полюбившуюся и смакуемую из года в год при удобном случае. – Сколько бы не делала я добра родне, сколько б не помогала – делом или деньгами – равно обязательно в ответ гадость сделают! Правильно в народе говорят, что доброта наказуема.

– Нечего помогать! Сколько говорил, а мам?!.. Вот ты просила, чтобы я Ленку на работу взял. Послушался, и уже что ни день, то жалею!

– Сыночек, ну кто её пригреет, кроме нас?! Она же сирота! – жалостливо запричитала Александра.

– Престарелая сирота, чёрт бы её побрал, разбазарила коришу, что я акцизную водку в ящиках на палёную заменил! Он теперь с меня бабки требует!

– Сынуля, она не со зла, а по глупости! Со временем работать научится.

– Не научится, потому что не хочет. И работать не будет: полы моет отвратительно, сплетни обо мне всем подряд разносит, постоянно что-то по работе не тем людям выбалтывает, из кассы приворовывает! Можно подумать, я её хоть раз зарплатой обидел! Нахрен такие помощники не нужны, тем более родственники! Уволю.

– Ну потерпи, Шурик! Пожалей двоюродную сестрёнку, пусть приноровится.

– Когда она приноровится, я бизнес потеряю её стараниями!

«Брат ругается, но каждый раз идёт на поводу у матери и снова берёт сестру на работу. Она снова гадит, он её гонит, мать просит. И нет этому ни конца, ни края, пока Шурик не скажет твёрдое нет. А с этим словом в семье всё печально плохо. Особенно у меня. Хотя я всё-таки везучая», – размышляла тихоня сквозь доносившиеся громкие разговоры из-за занавески, слегка нащупывая под рукавом домашней кофты вчерашние порезы от канцелярского ножа.

Степанченко не обманул, когда сказал, что будет ходить в школу с ней. Он уверенно ждал её с утра прямо под воротами № 27. Люба смиренно пошла рядом, спокойно отвечая на вопросы. Шатен верил в себя ровно до перекрёстка, где ровесница встречалась с повесой. Сегодняшнее утро исключением не стало. Брюнет поджидал подругу аккурат на том же месте, к чему Люба, конечно, привыкла, но совершенно не предвидел её зарвавшийся одноклассник.

– Какого хрена ты тут потерял?! – свысока задал резонный вопрос Ибрагимов, едва парочка вынырнула из-за угла. На красивом лице его отражалось неудовольствие, смешанное с гадливостью.

Школьники встали друг напротив друга на расстоянии полуметра, вытеснив Поспелову вбок. Ибрагимов злостью своей умело управлял, выливая её в насмешливое высокомерие по отношению к сопернику. Потрясённый Степанченко дёргался, осознавая, что попал в капкан и вот-вот будет позорно унижен прямо на глазах хорошенькой одноклассницы.

Поспелова, перепуганная назревающими пацанскими разборками, переминалась с ноги на ногу. Она не хотела стать свидетелем расправы, потому что знала – Степанченко проиграет. Да, оба парня подтянуты, хорошо сложены. Сильные и ловкие. Но Ибрагимов куда опаснее – девочка это ощущала интуитивно, на уровне животного чутья.

– Он хотел со мной в школу пойти, – оправдывалась тихоня, надеясь, что это поможет сгладить напряжение.

– Вот как? – Сэро задиристо глазеть на оппонента не перестал. – А разрешение твоё он получил?

Десятиклассница оторопело задумалась: «Если соглашусь, то выгорожу Кабана, но буду выглядеть дурой перед Сэро. Это будет на руку Степанченко, но не мне. Стоит ли?»

– Нет. Я вчера предупредила Тимофея, что с осени хожу в школу с тобой. Что не против, если он составит нам компанию. Но если не будешь против и ты.