Школьное богословие

Во времена же земной жизни Иисуса Христа к Нему вновь и вновь подходили с вопросом: "Учитель, скажи: какая заповедь наибольшая в Законе?". По сути, этот вопрос задает и тот законник, ради которого была рассказана притча о добром самарянине. Его вопрос: "Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную", - самый важный религиозный вопрос. Собственно, он и составляет суть религии. Ведь религия - это не рассказ о Боге; это такой образ жизни и действий, который приводит человека к вечной жизни, помогает ему преодолеть пропасть смерти[245]. Тот же самый вопрос задает Христу и богатый юноша (Мф. 19,16), но задает его искренне - и потому получает от Спасителя приглашение стать апостолом: "Приходи и следуй за Мной". Сама по себе постановка вопроса и юношей, и законником, чрезвычайно верна: не что мне прочитать, чтобы наследовать жизнь вечную, не что мне узнать, но - "что мне делать".

От Евангелистов (и тем более от Христа) не укрылось, что законник подошел "искушая". Насколько можно понять, искушение состояло в том, что Христу предлагали обычную логическую ловушку (подобную тем, что неоднократно встречаются в Евангелиях - вспомним вопрос о подати кесарю или о женщине, взятой в прелюбодеянии).

Если Христос ответит на самый важный вопрос религиозной жизни, не упоминая Закона, минуя его или изменяя его - это даст повод поднять народное возмущение против "кощунника". Слова Христа, сказанные Им в начале Его проповеди: "Не нарушить пришел Я закон, но исполнить", - тем самым оказались бы просто словами. Но если Христос будет говорить строго в рамках Закона - то станет как бы излишним и непонятным Его собственное присутствие в Израиле. Таким образом, Его проповедь о Себе Самом и об уникальности Своего служения будет опровергнута Его же собственными словами. Ибо, если спасение - от закона и через простое исполнение дел закона, то Христос напрасно пришел.

Поэтому юноше, искренне спрашивавшему Христа о пути спасения, Тот ответил прямо: исполняй заповеди и иди за Мной.

Законник не мог бы принять конечного предложения Христа: для этого надо было быть чуть-чуть более открытым и смиренным. И Христос предлагает ему повод к смирению. Он лишает его комфорта от самоуверенного ощущения собственной праведности. И тем самым, к нему Христос обращает тот призыв, с которого Он вообще начал Свою земную проповедь: "Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное".

Закон (в полном соответствии с самими Ветхозаветными Писаниями) сводится Христом к двуединой заповеди: "Люби Бога и ближнего". Заповедь "люби ближнего как самого себя", это, оказывается, не "евангельская" заповедь, а ветхозаветная - "в законе что написано?". Она, действительно, есть уже в Ветхом Завете (Лев. 19,18). Как мы помним, собственно новозаветная заповедь о любви звучит христоцентрично: "заповедь новую даю вам - да любите друг друга, как Я возлюбил вас".

Поскольку любому человеку, читавшему Писания, было известно, что суть Закона именно в этой двуединой заповеди, законник считает нужным оправдать себя за то, что задал такой очевидный вопрос. И он срочно формулирует новый вопрос: "Желая оправдать себя, сказал Иисусу: а кто мой ближний?".

Ветхозаветные тексты позволяли по-разному ответить на этот вопрос. Некоторые места Ветхого Завета можно было истолковать так, что "ближним" является только благочестивый и богобоязненный единоплеменник; некоторые в число "ближних" позволяли включить и язычников. Зная предшествовавшую проповедь Христа, можно было предположить, что Он отдаст предпочтение именно расширенному способу толкования заповеди о любви. Но тогда перед народом, ненавидевшем римлян, можно будет обвинить его в призыве "любить оккупантов-язычников".

Из этой ловушки тоже надо было мгновенно указать выход. Этим выходом и явилась притча о добром самарянине (то есть, с точки зрения иудеев, притча о добром "еретике").

В том, насколько быстрый и точный ответ дал Иисус, сказалась очень важная черта Его человеческого характера (ибо в Воплощении Сыном Божиим воспринято не только тело человека, но и человеческая душа со всей полнотой душевной жизни человека) - та трезвость, реалистичность его мышления, о которой мы говорили ранее.

Ответ этот начинается словами: "Некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам"...

Иерихон находится километрах в двадцати от Иерусалима - дальше от Средиземного моря и ближе к месту, у которого Иордан впадает в Мертвое море. Когда-то этот город был взят еврейской армией во время ее исхода из Египта и завоевания Палестины (Ис. Нав. 6). Точнее, он был взят не армией, а... священниками. Библия повествует, что у стен Иерихона произошло чудо: молитвенное (а не вооруженное) шествие Израиля вокруг неприступных иерихонских стен кончилось тем, что когда трубы священников взревели в последний раз, стены рухнули. Совпал ли Промыслом Божиим приход израильтян к этому городу с землетрясением, или произошло еще что-то - но город действительно пал, а обнаруженные археологами его остатки хранят следы внезапного разрушения.

Так почему же Христос притчевого странника направляет именно в Иерихон? Дело в том, что любой человек, знающий Писание, помнит, что именно в Иерихоне Богом был дан удивительный знак его милости ко всем людям, в том числе и к тем, что не принадлежат к еврейскому народу.

Когда израильтяне ворвались в языческий Иерихон, лишь один дом был ими не тронут, причем, по прямому указанию Бога. В этом доме жила женщина. Эта женщина была язычницей. Эта язычница была блудницей. Звали ее Раав. Блудницей же она названа не потому, что была чьей-то "неверной женой", а потому, что была просто проституткой. Она была спасена потому, что некогда сама спасла жизнь двум евреям (Ис. Нав. 2).

Итак, воспоминание об Иерихоне - это напоминание о доброй язычнице. Оно более чем уместно в притче, рассказывающей о добром поступке другого язычника (самарянина).

Для христианина Иерихон памятен еще по трем обстоятельствам.

Первое, над Иерихоном нависает знаменитая "гора искушений", с вершины которой сатана обещал Иисусу все царства мира, если Тот откажется от Своего пути (см. Мф. 4,8-10).

Второе, в Иерихоне Христос встретился с Закхеем (Лк. 19). Закхей был человеком маленького роста, и из толпы не мог разглядеть Христа. Тогда он залез на смоковницу. Видя его желание Встречи, Христос обратился к нему. Желание человека прибавляет ему роста. Желание может возвысить человека и сделать его открытым для Встречи с Творцом. Желание может обновить его жизнь[246].

И третье обстоятельство, особенно важное для притчи о добром самарянине, - Сам Христос на дороге, которая через Иерихон вела к Иерусалим исцелил слепого (Лк. 18,35-43).

Для современных же Спасителю жителей Палестины дорога из Иерусалима в Иерихон был известна (помимо книжно-исторических воспоминаний) еще и тем, что лес, через который она шла, был пристанищем разбойничьих шаек.

Сегодня там нет и признака тех древних лесов. Вообще, современная природа Палестины мало похожа на мир, в котором жили люди Библии. На исторической памяти человечества здесь произошла локальная экологическая катастрофа.

Пожалуй, важнейшая причина этой катастрофы - арабское завоевание. В VII-VIII веках в восточное и южное Средиземноморье пришел народ кочевников, не имеющий опыта земледельческой культуры. Тонкие законы земледелия, знание которых необходимо в этих маловодных землях, были им неведомы. Но, более того, они принесли с собою свои собственные привычки и привели свои стада. Именно арабские козы съели палестинскую зелень и иссушили ручьи и речки. Палестина стала пустыней[247]. Выдающийся русский знаток средневековья Ф.И. Успенский так описывает (на примере Северной Африки) земли, доставшиеся арабским завоевателям: "Первые впечатления арабов при ознакомлении с Египтом и Африкой полны энтузиазма и изумления перед... роскошной природой... Конечно, арабам не даром досталось утверждение в этой прекрасной и весьма обработанной стране, о которой современники говорили: От Триполи до Танжера вся страна была похожа на сад"[248]. Ни о Ливии, ни о Палестине с тех пор такими словами сказать нельзя...