Шлейф сандала
Шрифт:
– Не путайте любовь к себе с самолюбованием, - Сергей усмехнулся. – Этого во мне точно нет.
У калитки мы на минуту остановились, и я заметила, как он бросил быстрый взгляд на парикмахерскую, из-за угла которой выглядывало мое непрезентабельное жилище.
– Как вам живется с дядюшкой, Елена Федоровна?
– Хорошо мне живется, - меня почему-то задел этот вопрос. В нем чувствовался намек на то, что Сергей увидел. – Не хоромы, но и за это спасибо. Пойду я. Всего доброго.
Фролов что-то хотел сказать, но не стал. Он поклонился и пошел обратно в сторону Тверской.
И
Я бросилась туда, боясь представить, что могло приключиться.
По залу бегал Прошка, схватившись за лицо обеими руками, и орал как резаный. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что случилось. На тумбочке стоял открытый пузырек с перцовой настойкой.
– Ох, ты ж! А ну, стой! – я схватила Прошку и оторвав его руки от лица, увидела, что оно пылает как советское знамя. – Не ори! Пошли со мной!
Захватив на кухне кусок мыла, я подтащила мальчишку к бочке с дождевой водой и умыла его. Но лицо продолжало пылать, словно он не просто размазал по нему эту чертову настойку, а втирал ее!
– Морда-а-а гори-и-ит! – продолжал реветь Прошка. – Без кож-и-и-и остану-у-усь! Слезе-е-ет ве-е-едь!
Выбежавшая следом Евдокия испуганно наблюдала за нами, не переставая креститься.
– Водка есть? – спросила я и она кивнула. – Неси!
Повариха вынесла полбутылки, но стоило мне ее взять в руки, как Прошка заголосил еще больше.
– Не стану-у-у пи-и-ить!
– Да кто ж тебя заставляет?! – я смочила тряпку водкой и протерла ему лицо. – Сейчас жечь перестанет!
Этот прием я знала, потому что иногда использовала перцовую настойку при растяжении мышц.
Спирт действует на капсаицин как растворитель.
Когда мальчишка немного успокоился, я поинтересовалась:
– Ты зачем настойку брал?
– Думал быстрее мужиком стану! – обижено всхлипнул Прошка. – Борода полезет!
Мы с Евдокией принялись хохотать, а он опять завыл, зло топая ногами.
– Пойдем со мной, - повариха подтолкнула его к двери. – У меня средство есть хорошее. Чтобы кожа не слезла. Ох, горе луковое! Бестолковое!
Глава 31
Минодора сидела у зеркала, рассматривая себя так пристально, словно видела в первый раз. Приложив к голове искусственный цветок, она через секунду отшвырнула его в сторону прямо на недоеденную булку.
– С ним щеки еще краснее делаются… Нет. Надобно что-то нежное… Вот чтобы как царевна-лебедь…
Девушка тяжело вздохнула, вспомнив статного Сережу. Он вчера проходил под ее окнами, и сердечко бедной Минодоры затрепыхалось с невиданной силой. Ей ужасть как хотелось страстных поцелуев и признаний. Она бы красиво смущалась и говорила: «Ах, Сережа, прошу вас, оставьте! Не дай Бог, кто увидит, разговоров не оберешься!». А он бы отвечал: «Не могу остановиться, милая Минодора! Гляжу на вас, и душа соловьём поет! К ногам вашим весь мир брошу! Сейчас же к Василию Гавриловичу пойду
руки просить! Иначе гореть мне в огне неутоленной страсти веки вечные!».Купеческая дочь прерывисто вздохнула, прижала к груди пухлые ручки и прикрыла глаза. И тут в дверь постучали.
– Да кто там?! – раздраженно отозвалась девушка. – Покоя нет!
В комнату дочери вошел купец Жлобин и с умилением взглянул на Минодору, сидящую у зеркала. – Ты чего пригорюнилась, голубка моя? Личико смурное, в глазах тоска… Ну, ответь батюшке?
– А чего хорошего? Скукота! – недовольно ответила девушка. – Ни тебе гостей, ни танцев! Совсем вы меня с маменькой измучили!
– Ох, ох, ох! Не серчай, моя красавица! – добродушно засмеялся Василий Гаврилович. – Я тебе хорошую новость принес.
– Какую? – Минодора с любопытством повернулась к отцу. – Не томите, батюшка!
– Виделся я вчера с Иваном Ивановичем Фроловым. Они ведь нас ждут сегодня к ужину. Не забыла? – купец присел рядом с дочерью. – Платье самое лучшее надень.
– Да помню я об ужине, - девушка с надеждой смотрела на Жлобина. – Что за новость?
– Так вот, зашли мы с ним в «Яр», откушать, и я разговор завел о сыне его, Сергее, - неспешно начал рассказывать Василий Гаврилович. – Спросил, отчего не женит он парня? Мол, пора бы Сергею семьей обзавестись, а не по заграницам скитаться. Делом отца интересоваться надобно, так как когда-то все ему перейдет…
– И чего-о? – с придыханием протянула Минодора, слизывая с нижней губы крошку от булки. – Чего сказал Иван Иванович?
– Сказал, что присматриваются они с супругой к девицам из хороших семей, - купец многозначительно кивнул, и девушка покраснела. – Вот только им с их достатками абы кого в дом тащить не пристало. Надобно и красавицу, и умницу, и чтобы приданое имела! А у нас, слава Богу, для тебя много чего припасено! В грязь лицом точно не ударим! Так я ему и сказал…
– Вы меня с ума сведете! – загундосила Минодора, капризно надувая щеки. – Батюшка!
– Ну-ну, моя голубка! Будь терпеливее! Разве я для тебя не расстараюсь? Для родной кровиночки? – Жлобин смачно поцеловал дочь в щеки. – Фролов послушал меня и словно заинтересовался. Спросил, что дам за тобой, а когда я ответил, еще пуще задумался! Дом справлю каменный, несколько магазинов и остального имущества тыщи на четыре!
– И что же Иван Иванович? – девушка затаила дыхание.
– Сказал, чтобы ты на ужине была всенепременно. Присмотреться вы друг к другу должны! – Василий Гаврилович радостно потер руки. – Эх, закатим такую свадебку, вся Москва на ушах стоять будет!
– А что, если Сергей не захочет меня в супруги? – волнуясь, прошептала Минодора. – Что тогда, батюшка?
– И думать забудь! Не захочет! – возмущенно произнес купец. – Как же такую красавицу не захотеть? Вот посмотришь, лебедушка, как увидит тебя Сергей, сразу воспылает! Так что надевай все самое лучшее!
– Батюшка, мне бы по магазинам! – суетливо заерзала Минодора. – Шаль хочу восточную!
– Так поезжайте с матушкой, - лицо Жлобова сияло благодушием. – И шаль купи, и остального, чего твоя душенька пожелает!