Шляхта и мы
Шрифт:
При первом чтении документа, сочиненного в недрах БНБ, в глаза бросаются лживые и злостные измышления о том, что историк Наталья Нарочницкая была депутатом Думы в 2003–2007 годах «от шовинистической либерально-демократической партии России Владимира Жириновского», о том, что «каждый второй неофашист в мире проживает на территории России», а депутат Госдумы Виктор Илюхин «прославился своими антисемитскими взглядами» и т. д. Зачем столь серьезному правительственному учреждению, как Бюро национальной безопасности опускаться до таких безответственных сплетен?
По поводу слов Путина, сказанных 9 мая 2005 г. об «историческом родстве стран СНГ», шляхтичи иронизируют над этим родством, «закрепленным якобы совместной борьбой против нацизма».
Не надо бы им издеваться
Как вела себя польская властная элита, когда немецкие войска 1 сентября 1939 года перешли польскую границу во время «польского блицкрига»? Немецкий генерал и историк Типпельскирх пишет об этом так: «Когда польское правительство поняло, что приближается конец., оно 6 сентября бежало из Варшавы в Люблин. Оттуда оно выехало 9 сентября в Кременец, а 13 сентября польское правительство перешло границу. Народ и армия, которая в это время еще вела ожесточенные бои, были брошены на произвол судьбы».
Типпельскирх только забыл сказать, что президент Польши И. Мостицкий в первый же день войны покинул Варшаву, а 4 сентября началась эвакуация правительственных учреждений, и что 7 сентября рванул из столицы в Брест главнокомандующий Э. Рыдз-Смиглы.
В современной польской концепции сентября 1939 года замалчивается то, что СССР на деле отказался от первоначальной договоренности с Германией о линии разграничения советских и германских войск в Польше. Линия такого разграничения в центральной Польше в соответствии с секретным протоколом проходила в основном по Висле, оставляя за СССР, в частности, правобережную часть Варшавы – Прагу. Если бы подобная договоренность было реализована, то тогда, безусловно, имелись бы основания обвинить СССР в участии вместе с Германией в разделе именно Польши. Но, СССР счел целесообразным изменить свою прежнюю позицию, предложив новое разграничение, в основном проходящее по «линии Керзона», в соответствии с чем к СССР отходили практически только районы, населенные преимущественно белорусами и украинцами. Тем самым СССР вернул оккупированые Польшей в 1919–1921 гг. территории, получив обратно только свое.
Поляки не могут «простить» нам соглашения с Гитлером в 1939 году. Но все 30-е годы Польша Пилсудского крутила роман с Германией Гитлера. В нем были объятья и секретные соглашения, и антисоветская и антирусская риторика, и «режимы особого благоприятствования» в торговле. Нам все время тычут в глаза визитом Риббентропа в Москву в августе 1939 года. Но тот же Риббентроп чуть ранее вел переговоры с Варшавой, а до него в Варшаве то и дело гостили министры Третьего рейха Геринг и Франк, множество немецких генералов и дипломатов, польский министр иностранных дел Ю. Бек ездил на свидание к самому Гитлеру… Да и сам фюрер, после оккупации Польши, приказал поставить в Кракове почетный военный караул у гробницы Пилсудского в Вавельском замке. Как бы отдавая дань благодарности его профашистской политике и, видимо, вспомнив, что в 1933 году Польша стала первым после Ватикана государством, заключившим с гитлеровским режимом договор о ненападении, чем поспособствовала международному признанию фашистского режима. Так что – чья бы корова мычала! А когда в результате Мюнхенского сговора Германия решила проглотить Чехословакию, то Польша, будучи гитлеровской союзницей, потребовала свою долю чехословацкой шкуры – Тешинскую область, где жило 120 тысяч чехов и всего лишь 80 тысяч поляков.
Нынешние шляхтичи до хрипоты рвут глотки, осуждая сталинское государство за соглашение с Гитлером в августе 1939 года. Но вспомним, что до этого каждый кусок Европы, проглоченный фашизмом, Польша приветствовала с восторгом: оккупацию Рейнской области, аншлюс Австрии, вторжение Италии в Абиссинию, итало-германскую поддержку фалангистов Франко в Испании. Гитлеровскую Германию исключают из Лиги Наций – Польша тут же услужливо предлагает фашистам представлять их интересы в этой предшественнице ООН.
Поляки очень хотят забыть позорные страницы своей истории, когда Польша изо всех сил старалась вписаться в европейскую фашистскую империю, которую выстраивал с середины 30-х годов Адольф Гитлер. Вообще у шляхтичей странная память: обо всем, что им выгодно, они помнят и твердят с маниакальным упорством. Но обо всем, что им хочется забыть, забывают моментально.
И даже создание в Варшаве Института национальной памяти дела не поправило. Его директор Леон Керес помнит только о пакте Молотова – Риббентропа, о Катыни, о Варшавском восстании и несчастной судьбе военнопленных из Армии Крайовой.
В Польше времен Пилсудского и после его смерти Западной Белоруссии не существовало. Она называлась «кресами всходними» – то есть «восточной окраиной». Поляки в те времена не признавали белорусов за нацию. Известный польский идеолог 30-х годов Адольф Невчинский безо всяких оговорок заявлял, что с белорусами нужно «разговаривать на языке висельниц и только висельниц… Это будет, – писал он, – самое правильное разрешение национального вопроса в Западной Белоруссии». «Газета Варшавска» в 1925 г. (№ 155), выражая настроение польских панов, писала: «То обстоятельство, что в XX веке может существовать в культурном государстве пространство, которое является какими-то индийскими джунглями, спокойным оазисом для всяких банд, которые ищут там прикрытия и насмехаются над всеми стараниями полиции, – заставляет сильно беспокоиться о нашей власти. Десятки людей, которые прячутся в пущах, в своих воззваниях заявляют, что они ведут политическую борьбу, чтобы уничтожить польскую оккупацию в Белорусском крае, разбрасывают прокламации в этом духе; бабы носят им продовольствие в лес… Из всего видно, что полиция не справляется с этим движением, один выход – занять эти пущи войсками».
Потерявшие голову от власти над внезапно обретенными колониями, их владельцы сразу же стали относиться к коренному населению как англосаксонские протестанты к северным индейцам. Западные белорусы и украинцы, попав под власть Польши, развернули в первые годы оккупации (1921–1925 гг.) настоящую партизанскую войну с колонизаторами. По польским архивным данным на оккупированных землях лишь в 1922 году произошло в разных местах 878 восстаний против панского засилья, «Осадники» – то есть польские военные, получившие после победы над Россией в 1920 году во владение земли «Всходних Кресов» должны были «ополячить» и «окатоличить» новые колонии Великой Польши. Они с помощь карательных частей, прокуратуры, жандармерии и лагерно-тюремных структур рьяно взялись за дело. С их помощью с 1921 по 1936 год католики и униаты отобрали у православных общин 228 храмов и 7 монастырей, 133 православных церкви были закрыты, немало церквей было взорвано А. Солженицын в статье «Раскаяние и самоограничение» (1973 г.) так писал об антиправославном варварстве оккупантов:
«на украинских и белорусских землях, захваченных по договору 1921 года, велась неуклонная полонизия, по-польски звучали даже православные церковные проповеди и преподавание Закона Божьего. И в пресловутом 1937 (!) в Польше рушили православные церкви (более ста, среди них и Варшавский собор), арестовывали священников и прихожан».
В 1919 году в Западной Белоруссии было 400 школ, в 1921-м осталось всего 37. Крестьянство сразу же было задавлено непосильными налогами, ему запрещалось ловить рыбу в родных водоемах, заготавливать лес в родных лесах… А чтобы местное простонародье не восставало, в 1932 году в карательный кодекс была введена статья: «Кто стремится лишить польское государство независимости или оторвать часть его территории, подлежит наказанию тюрьмой не менее 10 лет, или вечной тюрьмой, или смертью.
Кто насильно стремится изменить государственный строй Польши, подлежит наказанию не менее 10 лет или вечной тюрьмой».
Конечно же, такая насильственная колонизация вызывала мощный отпор коренного населения В ответ польские паны требовали виселиц и крови. Газета «Речь Посполита» в 1925 г. писала, что «если в продолжение нескольких лет не будет перемены, то мы будем иметь там (на восточных кресах) всеобщее вооруженное восстание. Если не утопим его в крови, оно оторвет от нас несколько провинций…