Шофер. Назад в СССР

— Я не принимаю посетителей! — Возмутилась женщина, — выйдите из моего кабинета! Немедленно!

— Да что ж вы так нас гоните-то? — Спросил Боевой, устроив бровки домиком, — нашенская просьба ж, она ж простая.

— Позвонить нам нужно. Срочно, — сказала я.

— Сказано вам русским языком, — выдохнула женщина, — телефон у нас только для служебного пользования.

— Так, объяснялись мы уже с вашей подопечной, — сказал Боевой, — что у нас, как раз самый что ни наесть, всамделишный служебный звонок!

— Для служебного пользования сотрудников почты! — Выпятила женщина свой объемный бюст, — так что будьте добры, уйдите!

Я поджал губы. Понимая, что упертая начальница-самодурша не собирается уступать, решил просто вернуться назад, в гараж. Если уж ошибка эта новость с обысками на складе, то тут ничего не поделать. Отхвачу от завгара.

— Зря вы, милушка, — начал Боевой, — такая непреклонная.

— Я попрошу вас выйти, — настойчиво попросила женщина.

— Пойдем, Боевой, — сказал я, — терпеть не могу уговаривать людей. Особенно когда они и слушать не хотят.

— Стой, Игорь, — Боевой отнял от груди свой сверток, посмотрел на начальницу, — может, договоримся с вами?

— Как это, — казалось бы, сильнее возмутилась она, — как это, договоримся?!

— Боевой, — нахмурился я, — да брось ты это. На кой черт ей твоя рыба? Да и поводу у тебя не будет, к жене напроситься.

— А там, — он принялся разворачивать сверток, — и не рыба никакая.

Шурша бумагой, Боевой приблизился к столу начальницы почты. Положив сверток, стал выкладывать из него комки бумаги, а потом, щелкнул о стекло, которым был укрыт стол, донышком бутылки с самогонкой, да не простой, нежно-розового цвета.

— Вот. Предлагаю вам задаром. Наливка на ягодах. Во всем поселении, только тут, в этом хуторе ее, такую чудесную гонют, да настаивают.

Начальница сжала ярко-красные губы. Потом потянулась через стол, за бутылкой. Поставила ее куда-то вниз, под стол.

— Телефон найдете у Лидии Сергеевны, — сказала она сухо, — и не задерживайтесь. Скоро у нас обеденный перерыв.

— Ничего не слышал я о том, что склад нынче не работает, — звучал на том конце линии растерянный голос Федотыча, — а ты где услышал это?

— Мужика встретил с того склада. Он и сказал, — ответил я.

— Так. Продиктуй мне номер тамашней почты, — сказал завгар, — я тебе сейчас перезвоню. Только звякну в контору, уточнить, не связывались ли с ними из Армавирского сельпо по этому поводу. Сейчас. Жди, Игорь.

В трубке пошли короткие гудки. Я вернул ее на телефонный аппарат. Вместе с Боевым, нас пустили за почтовый прилавок. На небольшой тумбе, среди посылок и мешков с письмами стоял этот многострадальный телефон. Боевой уселся на табурет рядом. Я терпеливо ждал, поглядывая в окошко и замечая, как бросает на меня взгляды блондинка-работница почты. Неженатая, что ли? Или вдова?

— Ты не серчаешь на меня, Игорек? — Спросил Боевой, — что я тебя обманул с рыбой-то?

— Не серчаю, — ответил я с улыбкой, — но с такой рыбой тебя бы жена точно не пустила бы.

— Да нет, — Боевой вздохнул, — как раз с такой, может, и пустила бы. Это ж ягодная настойка! Она и сама не прочь была такого напиться бы. Да вот, — он замялся, опустил глаза, — ты ж сказал мне, что все это дело со складом, как-то связано с тем, что тебя убить хотели. Ну, тогда, за пекарней. Не пойму я, каким боком, оно связывается, но все равно. А значить, очень уж все это тебе важное. Ну и решил, что надо тебе подмогнуть. Потому как ты ко мне хорошо относисся. Не затыкаешь говорить. Не высмеиваешь.

— Так и сказал бы, — улыбнулся я, помолчав немного, — что настойки хочешь купить. А не юлил бы со своей рыбой.

— Да я, на сам деле, не собирался, — пожал он плечами, — думал и правда рыбки взять. А оказалось, что там, под прилавком продается ягодная-то. Ну вот и купил.

— Ладно, — сказала я, — спасибо, Боевой. Скажи, — глянул я на него, — а там еще такая настойка есть?

— Да была бутылочка.

— Ну тогда на обратном пути куплю тебе, если уж еще не заберут.

— Спасибо, — Боевой скривил в улыбке обветренные губы, — Игорь.

Когда зазвонил телефон, я взял трубку и услышал обеспокоенный голос завгара.

— Мда. В городе и правда незнамо че твориться. Зампред и наш директор сельповский выехали туда. Почему, мне не докладывали. А на самом складу трубку никто не берет. Но в колхозе мне сказано было твой рейс отменить. Так что езжай в Красную разгружаться. Но в Армавир, за цементом, все равно тебе надо. Так что после Красной обратно махнешь.

Я ответил, что понял и положил трубку. После, мы с Боевым сразу выехали в дорогу.

Вечером, после работы, Боевой попросил меня высадить его возле его хаты. Он, с бутылкой ягодной настойки в одной руке и букетиком полевых цветов, обернутым газеткой, в другом готовился к разговору с женой. Нервничал.

— Может тебя подождать? — Спросил я, заруливая на его улицу, на Гагарина.

— Да не, Игорь, — сказал он, сглотнув, — ты ж хотел еще заехать по своим делам, в отделение. Ты меня не жди. Если что не так будет, — нахмурился Боевой, — я уж не пропаду. Прорвусь как-нибудь!

Кивнув, я высадил его возле приземистой хатенки за худым забором. Сам, наблюдая в стекло заднего вида, как он колотит в деревянную калиточку, поехал дальше, по засаженной сливовыми деревьями улице.

В отделении милиции оказалось пусто. Свет горел, но дежурный на входе сказал мне, что Квадратько уехал куда-то по делам.

Что-то совсем переполошилось все. Неужели уж все это повлекло за собой мое заявление? Или все ж совпадение? Делать было нечего, и я поехал домой. Отогнав машину на гараж, обратно я пошел пешком.

Стемнело. В сумеречной тишине станицы хотелось мне подумать над тем, что произошло сегодня. Неужели эта случайность, встреча с мужиками на автолавке-пирожке, привела меня аж сюда, в такой вот клубок, который сейчас, в эту самую минуту продолжает разматываться. Только уже не здесь, а в Армавире, силами милиции. Грозит ли мне это чем-то? Какими-то неприятными событиями?

— Ну и пусть грозит, — сказал я себе под нос.

Сделанного не воротишь. Глупо об этом сожалеть. Да и, если задуматься, доверь мне судьба сделать все это заново, поступил бы я точно так же. Поступил бы именно так, как считал нужным. Но вот с последствиями, тут уж ничего не поделать, возможно, придется и побороться.