Шофер. Назад в СССР

— А чего ж ты ее теперь не пускаешь? — Рассмеялся он, — все уж, кончилась твоя с ней дружба. Теперь она девка свободная.

— Берегу я ее доброе имя, — сказал я холодно.

— Ох какой добренький, — рассмеялся Мятый, — да ты не переживай, я человек советский, культурный. Вреда женщине не сделаю.

— Не о том я, — я спрыгнул с кузова, — не хочу, чтоб ее все девки станичные обсмеивать стали.

— За что обсмеивать? — Нахмурился Мятый, и его грубые полные губы искривились в неприязненной гримасе.

— Что она с таким ломоносым мужиком гуляет, — проговорил я, глядя исподлобья.

— Ах ты падла… — Прошипел Мятый и решительно ринулся ко мне.

Я же, не думая ни секунды, направился к нему. Чувствовал я, как клокочет все внутри. Как рвется молодое, полное дури тело в бой. Как трясутся кулаки. И только холодный мой, опытный разум понимал, что так не надобно торопиться. Понимал он и возможные последствия сегодняшнего вечера. Но отступить я не мог. Не привык Игорь Землицын опускать руки. Никогда не опускал и сейчас не станет. Такой жгучий вопрос нужно было решать здесь и сейчас. Решать кулаками. Иначе было никак.

— Не надо Игорь! — Услышал я за спиной крик Маши.

— Мужики! Ну вы че, мужики! — Закричал кто-то из друзей Мятого. Я увидел, как они стали спрыгивать с машины.

В этот раз первым ударил я. Массивный и крепкий Мятый замахнулся, широко, по-мужицки. Я просто выбросил кулак вперед. Щелкнуло. Мятый всхлипнул и только потом ударил. Рука его, ушла мне за голову, потому как я бросился на него. Мы сцепились, упали на землю, принялись валяться, кататься в береговом песке, дубася друг друга, кто куда может.

Когда я извернулся, с трудом не давая тяжелому Мятому оказаться сверху, и взгромоздился на него, то замахнулся. Вдруг почувствовал, как многочисленные руки хватают меня и стягивают с Мятого.

— Игорь! Игоречек! — Маша спрыгнула с кузова и бросилась ко мне.

Мятый перепугано, подсознательно оберегая лицо от нового удара в нос, отполз, когда утерся и увидел на руке кровь, проговорил:

— Ах ты…

И кинулся на меня, но руки двоих мужиков обвили и его плечи. Стали держать.

— Уймитесь! Уймитесь, ну! — Кричал кто-то из захвативших Мятого.

Я рвался в путах из чужих рук совсем недолго. Жар драки во мне схлынул так же быстро, как и возгорелся.

— Все, — отмахнулся я от кого-то, — убери руки.

— У тебя кровь, — проговорил знакомый голос, и я узнал в державшем меня мужике Микитку.

— Все хорошо, — утер я рассаженные губы, — нормально, — сплюнул кровь. Принялся отряхивать песок.

Игорь! — Прибежала Маша, — Как ты?

— Да нормально, — махнул я рукой.

Маша взяла меня за голову своими нежными руками, стала напрягаться, всматриваться в ссадины и кровоподтеки на моем лице.

— Домой нам надо. У меня там аптечка, — сказала она серьезно.

— Отстань! — Оттолкнул Мятый какого-то мужика, что пытался его поддержать, — отстань, сказано тебе русским языком!

— Мятый! — Крикнул я, аккуратно отстранив Машины руки от своего лица, — тебе кто сказа про меня и Ирку?

— А чего? — Обернулся он злобно.

— Не знаю, че там тебе наговорили, но я ее только до клубу подвез. Так что ты за просто так по морде получил.

— Он правду говорит, — шепнул Маше Микитка, — только до клубу. И то, она сама напросилась.

— Брешешь, — Ощерился Мятый, — мне другое сказали. А я не позволю к сестре подходить! Из-за еёшней красоты каждый в станице вьется за девкой, как хвост! Одно у всех на уме!

— Не брешет, — Вклинилась вдруг пухленькая Валька, — не брешет Игорь. Потому как Ирка все ждет, когда он за ней приедет. А он и не торопится.

Я глянул на Машу. Ее глаза блеснули радостью. Девушка слегка улыбнулась.

Забормотав что-то себе под нос, Мятый пошел к машине. Сплюнул кровью у колеса.

— Игоречек, миленький, — припала к моей груди Машка, когда газон Мятого отъехал, — да что ж ты пугаешь меня так! Да что ж ты делаешь-то!

— А что мне было делать? Стоять и мяться? — Хмыкнул я.

— Поедем домой скорее, — Маша потащила меня за руку к кабине, — я тебе все обработаю!

— Да на мне все как на собаке заживает, — рассмеялся я ей в ответ.

* * *

Стенька Ильин дежурил у Машиного двора с самых сумерок. Теперь уж стемнело и сидел он в кабине, распахнув двери настежь. Дожидался Машку.

— А ты чей, сынок? — Спросила старая Машкина бабушка, когда увидела, как ко двору подъехал Стенькин газон.

— Степан я, Ильин, — ответил ей Стенька.

— А! А я думала, это Машка с женихом своим вернулись. А ты чего хотел, молодчик?

— До Машки я, — улыбнулся он, — сказать мне ей что-то срочное надо.

— Да уже гуляет она с кем-то. Вот уж, не успели девка с городу вернется, а мужики тут как тут! — Рассмеялась бабушка.

— Ничего-ничего. То не жених еёшний. То так, глупости одни, — махнув рукой, сказал Стенька, стоя у колеса.

— А кто ж тогда жених? Ты, что ли?

— А, может, и я!

— Ну-ну, — желтоватое в свете дворовой лампочки лицо бабки хитро искривилось, — ну стой, коль хочется тебе. Только не шуми.

— Не буду, бабушка!

Стенька запрыгнул обратно в кабину, принялся думать.

Хотел он ехать сразу до Машки, после работы, но наткнулся на Мятого, что гнал свой самосвал в гараж. Ну тогда их разговор и состоялся.

— Вот, значит как? — Сказал Мятый, — с Иркой, значит, воркует, да разом и медсестричкой нашей? Ну-ну, зараза какая. Я сегодня поеду кататься с мужиками да девками на низ. Пробежимся по левому берегу Урупа, если найдем их где, то поговорю я с этим Землициным.

А потом, уверенный, что обернется все в его пользу, Ильин примчался к дому Машки Фадиной. Принялся смирно ждать.

Думал он, что придет девушка домой вся расстроенная. А он тут как тут! С букетом полевых цветов так и будет ее ждать, утешит.

Когда внизу по улице загудел самосвал, Стенкьа встрепенулся. Стало ему неспокойно: а вдруг Машку Землицын домой везет? Он-то думал, она услышит от Мятого про землицынские делишки, и тут же сама уйдет.

Но потом стал Стёпа себя успокаивать. Говорить себе, что может Мятый ее домой вызвался подвести.