Шофер. Назад в СССР

— Так ты с сельповского склада номер четыре? — Спросил я.

— Да, с него, — он кивнул, — обслуживаем сельскую местность, что вокруг городу лежит.

— Я как раз туда еду, — задумался я, — везу огурцы из колхоза. Из станицы Красной.

— Ну тогда зря ты, — он махнул рукой. — потому как сегодня склад у нас не работает. Да и торговлю приостановили. Только продукты самой первой надобности возим. Там у нас, брат, ужас че твориться. С самого утра сегодня какие-то разборки. Милиция на складе шурует. Все начальство сидит в прокуратуре. Да и у меня тоже, — побледнел немного мужик, — сегодня к двум часам к следователю назначено.

Вот, выходит, как? Выходит, что было и правда на том складу нечисто что-то. Видимо, что-то там такое происходит, в чем вся эта троица с желтой автолавки была замешана. Спекуляции, по всей видимости.

А самое интересное, выходит, что может мое заявление волну подняло? Квадратько мне тогда обещал в сельпо съездить. Вот, выходит, и съездил? И как-то протянул, значит, ниточки от нашего, Красного сельпо, до армавирского?

— Ладно, — нахмурился я, — спасибо тебе за рассказ, мужик.

Мужик кивнул и пошел в магазин. А обратно из «Бытовых товаров» вышел уже Боевой. Держал он в руках большой сверток желтой бумаги.

— Ну вот, Игорь, — расплылся в улыбке Боевой, — теперь и в Армавир нам можно.

— А вот, — вздохнул я, — погодить нам придется с Армавиром.

Боевой нахмурился. Свел пушистые брови к переносице объемного носа. Потом спросил:

— Это еще почему?

— Извините! — Крикнул я, — разрешите нам, пожалуйста, пройти! Нам не на почту, а позвонить, по важному делу!

Узнав о том, что на складе номер четыре идут следственные действия, я решил позвонить завгару, чтобы спросить, знает ли он что-то об этом, и как нам действовать дальше.

Сначала хотелось мне поехать туда, на склад, но все ж решил, что если там кто из спикулянтов и остался, их, скорее всего, крутит милиция. А, скорее всего, все уже куда-нибудь разбежались. Прямо как предусмотрительный модник Лёнька.

Тогда пришла мне мысль позвонить Федотычу, чтобы не терять рабочее время и вернуться в гараж, чтобы разгрузиться, пока далеко не уехал. Мне ж еще нужно было забрать цемент с города.

Поехали мы тогда с Боевым на МТС. На ту самую, с которой бабушка звонила в скорую, когда я там дежурил. Правда, оказалось, что кабинет начальника МТС закрыт, а сам он уехал по каким-то делам в город. По каким, никому не сообщил. Телефон же, остался закрытым на его рабочем месте. Оставалось мне только местное отделение почты. Нужно было торопиться. Очень уж я хотел встретиться с Квадратько, чтобы выспросить у него, чего ж такой кипяток в городе заварился. Уж не моими ли силами? Потому как если да, нужно быть готовым ко всякому.

Очередь из нескольких человек заволновалась, когда я их окликнул. Загалдела. Люди принялись оборачиваться к нам.

Женщина, что сидела за прилавком почтового отделения хутора Гремячий, блондинка лет тридцати пяти, подняла на меня свои большие светлые глаза.

— Я шофер, — приложил я пятерню к груди, — из Красной. Еду в Армавир, везу огурцы.

— Гхм-гхм, — прочистил горло Боевой, поглядывая на меня снизу вверх.

— А, — глянул я на него в ответ, — а это мой товарищ, экспедитор. Зовут его Максим Сергеевич. Ну а я Игорь. Позвонить нам нужно в гараж. Срочно. Отправили меня в город, на склад. А я сейчас узнал, что вроде как, склад этот сегодня не работает.

— Ну, хорошо, пройдите, — сказал высокий, молодой парень с интеллигентным лицом. Несмотря на тонкие черты его лица, одежда и грязные руки выдавали в нем колхозника.

— Спасибо, — пожал я ему руку.

Остальные люди, глядя на меня, понимающе расступились.

— Долго небось, — посмотрела на меня строгая бабушка, что стояла второй в очереди, — мне посылку отправлять. И так стою тут с самого утра!

— Так, я недолго, бабушка, — улыбнулся я, — я у вас времени совершенно не отниму.

— Ну вообще, — посмотрела на меня работница почты как-то смущенно, — у нас телефонная связь только для служебного пользования.

— А нам для какого нада? — Вклинился Боевой, — для служебного же! И не для какого другого! Мы ж что делаем в гараже-то? Служим! И служебные дела исполняем.

— А ведь, верно, — поддержал я, — у нас полный кузов огурцов. А они, бедные, на солнце пекутся.

— Ну, — женщина замялась, — я не знаю. Начальник отделения по своим делам отошла. А я такие вопросы решать не уполномочена.

— Ну это же всего-то телефон, — улыбнулся я, — девушка, войдите в положение.

— Да дай ты уже парню телефон, что он, последнюю рубашку с тебя сдирает? — Подал голос какой-то дедок.

— Да! Пропусти шоферка. Ему же надо!

— Девушка. Не жадничайте.

— Да я… да я не… — засмущалась она, то ли оттого, что я назвал ее девушкой, то ли оттого, что очередь так на нее насела, — у нас просто начальство… строгое…

— Чего у вас тут твориться? — Раздался за моей спиной зычный женский голос. Я обернулся.

Это была полная женщина со строгим лицом. Одетая в прямую серую юбку и белую блузку, она смотрела на меня маленькими сердитыми глазами. Ее ярко-красные губы очень сильно выделялись против белых стоящих шапочкой волос и сильно напудренного лица. В правой ее руке висела авоська с пирамидкой молока, несколькими яблоками и большой булочкой с повидлом. В левой — пакетик полный жареных тыквенных семечек.

— Позвонить нам нужно, — ответил я, — срочно.

— Телефон только для служебного пользования, — бросила начальник почты, и тут же скрылась в своем кабинете, дверь в который блестела новой краской напротив входа в отделение.

— Простите, пожалуйста, — поникла работница почты, — но у нас очень уж начальник строгая.

— Принимает? — Спросил я решительно.

— Кто?

— Начальник ваша, принимает? Людей-то.

Блондинка не ответила, а только мелко покачала головой.

— Ничего, — поджал я губы, — сегодня примит. Спасибо всем! — Я направился к кабинету начальства, — что пропустили!

— Да чаво уж там!

— Смотрите, там, чтобы огурцы ваши не спеклися!

Постучавшись в кабинет, я тут же вошел внутрь. За мной прошмыгнул Боевой. Он все еще носился со своим свертком рыбы как с писаной торбой. Прижимая его к груди, Боевой принялся топтаться рядом со мной, у выхода.

Начальник почты, увидав нас, раскрыла в удивлении глаза. Ее набитый булкой рот перестал жевать. Щеки были смешно надуты. Сидя за своим рабочим столом, она, видимо, проводила сейчас ранний обед. Потому как времени было только десять утра.

— Да вы не волнуйтесь, — добродушно сказал я, — прожуйте как следует.

Женщина, словно бы наперекор моим словам, с трудом проглотила одним махом, запила молоком. Потом, закашлялась. Я вежливо прошел вглубь кабинета, постучал по ее широкой спине.