Шофёр
Шрифт:
– Я подумаю, – тем не менее сказала она.
Молодой человек о страстях, кипящих в приёмной Коробейникова, понятия не имел. А если бы даже имел, то скорее всего, от них отмахнулся – сегодня он хотел раз и навсегда покончить отношения с Ковровым-Гизингером. Родственник впутывал его во что-то нехорошее, а значит, опасное. Сергею вполне хватало своих проблем, чтобы ещё и чужие решать.
– Доктор заходил, говорит, Митрию Степанычу получше стало, – встретила его Пахомова, – лекарства, значит, помогли. Ты проведай его, он спрашивал.
В комнате Пахомова
– Я по делам ближе к вечеру уеду, – сказал он Нюре, – когда вернусь, не знаю. Сиделка где?
– А зачем она, я ведь здесь.
– Позови, пусть приглядывает, мало ли что, – Травин протянул Пахомовой пять рублей.
Та убрала бумажку за фартук, кивнула, вытерла слезу.
– Сейчас позову. Ты не беспокойся, Серёженька, справимся как-нибудь.
До назначенного Ковровым времени было ещё несколько часов, Травин сперва хорошенько выспался, а потом сходил в чайную неподалёку и плотно пообедал, здраво рассудив, что каждый день его ужином кормить не будут. Там же, в чайной, он взял четверть пирога с курятиной и яйцами, на всякий случай. Вернувшись и переодевшись в кожанку, он прицепил к предплечью нож в ножнах – в столице и в светлое время суток могли напасть почём зря, а уж что о ночи говорить. Браунинг, лежащий в шкафу, под фальшивым днищем, доставать не стал.
К автомобилям возле дома Пахомовых соседи за месяц привыкли и уже не выглядывали из-за ставен в поисках буржуев; соседские мальчишки, стоило выехать со двора, привычно облепили машину, один, самый бойкий, даже на крышу залез. Травин довёз ребятню до перекрёстка, отжал клаксон, и их как ветром сдуло. В магазине на Ольховской Коврова не было, на двери висел амбарный замок, а окна закрыли ставнями. Сергей поставил машину во дворе, вылез и огляделся. Советское учреждение тоже закончило работу, только дворник, сгорбленный мужчина лет шестидесяти, сметал папиросные гильзы и прочий мусор. Молодой человек достал папиросы, закурил. Дворник подошёл поближе.
– Сынок, табачку не найдётся?
Травин заглянул в пачку, там оставалось меньше трети. Протянул её старику.
– Забирай всё, – сказал он. – А где ваш жилец?
– Кто? – дворник дымить не стал, спрятал пачку в карман фартука.
– Ну который галантерейную лавку держит.
– Ксплотатор, што ли? Да кто его знает, шастает туда-сюда. А ты кто такой будешь?
– Да шофёр я, он машину нанял и меня вместе с ней.
– Ох ты ж, – старик покачал головой, – я уж думал, бандит какой. Ты, милок, уж очень на бандита похож, прям как те, которые к нему приезжали давеча.
Травин посмотрел на дворника, потом на вход в лавку, оценил обзор.
– Так уж и на бандита?
– Как есть. Я тут сторожем работаю, мостовую мету и при прежних хозяевах, и при нонешних, почитай, уж двадцать годков, каждая муха навозная тут знакома. У меня глаз намётанный, чуть что, сразу к околоточному бегу. То есть милиционеру.
Дворник опёрся на метлу, выжидающе посмотрел на Сергея. Тот усмехнулся, достал из машины
ещё одну пачку, одну папиросу вытащил себе, другую протянул собеседнику.– Расскажи-ка, отец, что за эксплуататор меня нанял.
– Хозяин твой человек приличный, – дворник-сторож с наслаждением втянул дым, – женщин продажных не водит, не безобразничает и уважение имеет, кажный день мне полтину даёт, чтобы я, значит, и за его лавкой приглядывал и мусор мёл.
– Так и не водит никого?
– Ну как, по утрам приходит барышня, за прилавком стоит, но с ней он ни-ни, а ещё иногда одна ходит уже к нему, тоже молодая, носатая, с узкими губами и взглядом таким неприятным, что аж мурашки. Что там у них происходит, не знаю, но остаётся она на час или два. Покупатели шастают, этих сразу можно отличить, тоже барышни в основном, ну и приезжали сюда пару раз эти.
– Которые бандиты? – уточнил Сергей.
– Они, их я сразу чую, после того как царя не стало, их много развелось. Один по выправке – ну прямо офицер, а с ним двое, видно, что подручных, этот-то как барин себя ведёт, а они всё больше у входа трутся. А, вот ещё, пацан тут появился недавно, за лавкой наблюдал, сядет где-нибудь неподалёку и семки лузгает, всё больше по вечерам тут ошивался, как твоего буржуя увидит, так прячется. А тут второй день нет, может, захворал.
– А приметы-то у пацана есть?
– Да какие там приметы, – собеседник задумался, – лет десяти аль двенадцати, рожа придурковатая, волосья светлые и короткие, и одет не как беспризорник, ботинки справные. Ещё косит он глазом левым.
– Глаз у тебя, отец, как у разведчика, – польстил сторожу Травин. – Про мальца-то этого рассказал хозяину магазина?
– С чего? Он мне за что платит, чтобы мусор сметал и приглядывал иногда, – сторож важно поднял палец вверх, – покуда внутрь никто не лезет, нечего воду мутить. А как полезет кто с дружками своими, я сразу околоточного, то есть милиционера, и вызову, чтобы взяли тёпленьких. За это мне и премия будет, и почёт, и уважение, а может и медаль. Вон он едет, твой буржуй.
Старик сплюнул и начал старательно сметать пыль с крыльца лавки.
Ковров спрыгнул с пролётки, пожал Сергею руку и залез в автомобиль. Травин уселся за руль.
– Со сторожем познакомился, – сказал он Коврову, заводя двигатель, – наблюдательный.
– Хрыч старый, – Николай хлопнул перчаткой по колену, – плачу ему серебряную полтину в день, берёт, словно я ему должен, клещами слова не вытянешь. Ладно, поехали, братец, нас уже ждут. Тут рядом совсем, ресторан братьев Звездиных знаешь?
– На Преображенке напротив «Ориона», – Сергей вырулил со двора влево.
– Вот туда. Машина мне для форсу нужна, потому как дела предстоят серьёзные, ну да я тебе уже это говорил. Как подъедем, со мной пройдёшь, мне одному соваться туда неохота, а ты выглядишь внушительно. Оружие есть?
Травин продемонстрировал нож.
– А пистолет?
– Нет.
– Это хорошо, всё равно там сдать требуют. Но в следующий раз возьми с собой какой-нибудь маузер или наган.
Молодой человек еле заметно улыбнулся. Он и без пистолета чувствовал себя уверенно, и к тому же был уверен, что следующего раза не будет.