Шокирующая музыка
Шрифт:
5. Избегайте общественного транспорта
История музыки свидетельствует о том, что прошлое настигает человека совершенно неожиданным образом. Композитор Исаак Натан (1790–1864) успешно выходил из затруднительных ситуаций – как правило, финансовых. В конце двадцатых годов кредиторы изгнали его из родной Англии в Уэльс. Возможно, он был тайным агентом Георга IV, маскируясь под музыкального библиотекаря короля, этакий Джеймс Бонд начала XIX века с буклями. Общение с аристократией, должно быть, принесло ему некоторое доверие, учитывая, что его самым заметным успехом на лондонской оперной сцене была постановка «Возлюбленные и жены» 1823 года. В конце концов он был разорен за «неуказанные услуги» Вильгельму IV и эмигрировал в Австралию в 1841 году, где стал некоронованным королем сиднейской колониальной музыкальной сцены: сочинял, преподавал, работал с музыкой аборигенов и писал обо всем: от искусства до бокса. Покончив с придворным шпионажем, Натан написал пьесу под тревожным названием «Веселые
6. Будьте осторожны за рулем
Пуччини и Равель умудрялись попадать в неприятные аварии даже в машинах, ехавших медленно. Упомянутый выше несчастный Шоссон, начав поздно, рано финишировал, упав с велосипеда в возрасте сорока четырех лет.
7. Самоучки – это хорошо
Современный большой и жесткий мир переполнен дипломированными специалистами; человек, не имеющий подтверждающего документа, бесполезен. То же самое правдиво и в отношении перспективных «серьезных» композиторов. Их арсенал технических знаний должен быть настолько всеобъемлющим, что его можно получить только в университетских аудиториях. Молодые композиторы приходят со своими дипломами в комплекте, как подающие надежды эмигранты при пересечении границы или породистый спаниель. На это наши музыкальные герои прошлого говорят: верьте в свои силы и в очищающее горнило жизни. Я не могу предложить никаких мотивационных техник, кроме сравнения, ведь большинство великих композиторов прошлого никогда не выходили из аудитории с дипломом в руках. Некоторые из них были практически полностью самоучками. Наш друг Георг Филипп Телеман был более знаменит и успешен, чем его современник И.-С. Бах в годы их жизни. Сын пастора, он, как говорят, еще в детстве научился играть на флейте, скрипке и цитре, не умея читать ноты. Вскоре он освоил и нотную грамоту, а стиль приобрел, изучая чужие партитуры. Я должен сказать «стили», потому что Телеман стал настолько технически подкованным, что мог переключиться и писать на немецкий, французский или итальянский лады того времени. Он постигал музыку, как ребенок постигает язык.
Рихард Вагнер – пожалуй, самый яркий пример композитора, прошедшего собственный путь. Поздно начал заниматься музыкой и впоследствии плохо учился в школе, укушенный манией, Вагнер выкроил пару лет уроков у одного из лейпцигских музыкантов, будучи уже подростком. Остальное время он проводил в одиночестве, самостоятельно продираясь через учебники музыки или (что гораздо важнее) переписывая музыку своего музыкального героя – Бетховена.
Жак Оффенбах (1819–1880) ввел четвертную ноту в канкан – да, это его мелодия – и обеспечил пьянящее музыкальное шампанское для Франции середины девятнадцатого века такой опереттой, как «Орфей в аду» (1858). Его можно считать пионером того, что потом превратилось в мюзикл двадцатого века. И всё же этот классический галльский музыкант, сын кантора, родился в Германии и только в четырнадцать лет отправился в Париж в поисках профессионального образования. Его обучение в Парижской консерватории длилось всего год. Скитания по оркестровым ямам местных театров оказались для подростка-виолончелиста более полезной школой. Эдвард Элгар (1857–1934) нашел себя как композитор только к сорока годам (см. «Печаль»). Он учился игре на скрипке и композиции в уютной обстановке семейной музыкальной лавочки, а свой лучший практический опыт получил, дирижируя оркестром в местном приюте для умалишенных. Говорят, победа за медленными и настойчивыми; когда он, наконец, добрался до своей золотой жилы, она принесла симфонии, концерты и множество сопутствующей музыки, которая до сих пор недооценена за пределами его родной Англии.
Обучение на рабочем месте стало реальностью для бразильца Эйтора Вила-Лобоса (1887–1959), который получил несколько советов по игре на виолончели от своего отца-чиновника перед смертью последнего, в то время как Эйтору было всего десять лет. С тех пор он выступал на улицах Рио, в кафе, играл с театральными труппами. Он совершил несколько поездок в джунгли внутренних районов Бразилии, чтобы познакомиться с музыкой коренных народов, и в конце концов поступил в Национальный институт музыки в Рио-де-Жанейро. К тому времени было уже слишком поздно для подобных строгостей, он продержался в аудиториях всего год, а затем вернулся на свою одинокую дорогу. Он создал превосходное настроение в «Маленьком поезде Кайпиры» – грохочущей, свистящей, хрипящей виньетке из его цикла «Бразильские бахианы», в которой Бах встречается с Бразилией. Почетное место занимает датчанин-самоучка, которого я очень люблю, Петер Эразм Ланге-Мюллер (1850–1926), избавленный от тягот профессиональной трудовой жизни благодаря наследству и имевший счастливую возможность заниматься музыкой в загородном поместье.
8. Просто сделай это
Много лет назад я был одержим желанием управлять оркестром и сразу после своего девятнадцатилетия отправился в Лондон, чтобы понаблюдать за работой своих кумиров. Уговорив английского дирижера Рэймонда Леппарда (1927–2019) разрешить мне посмотреть репетицию, я потом попросил у него совета, как можно
сделать карьеру с дирижерской палочкой. «Если вы хотите дирижировать, – сказал он, – тогда дирижируйте».В наступившей тишине я понял, что он не собирается рекомендовать мне курс обучения, великую консерваторию или даже гуру с палочкой. Просто пойти и сделать это?! Я подумал, что это отличный рецепт шарлатанства. Конечно, в последующие годы, когда я сидел в кабинах контроля звукозаписи, наблюдая за самосожжением людей на подиуме, бывали моменты, когда я задумывался о том, не слишком ли много желающих последовать совету Леппарда. Он прав: процесс требует развития целого ряда навыков, помимо чисто музыкальных, и более достойных качеств, чем любовь к тому, чтобы указывать другим, что делать (в отличие от настоящего лидерства). В профессии есть продавцы воздуха, но есть и другие мэтры, материализовавшиеся словно из воздуха со своими ошеломляющими способностями, спустившиеся с органного чердака (как Леопольд Стоковский) или поднявшиеся из виолончельной секции оркестра (как Артуро Тосканини).
Эта пара появилась более века назад, еще до дирижерских курсов и мотивационных уикэндов. Они руководствовались пятилетними планами или постоянной визуализацией? Да – в некотором смысле. Дирижеры подписывают многолетние контракты, поэтому их рабочее будущее всегда рассчитано на среднесрочную перспективу, и перед тем как прозвучит первый такт, они должны мысленно представлять себе идеальное исполнение симфонии. В конце концов, их топливо – старая добрая страсть, и они не против. Хотя история музыки полна недолговечных композиторов, она также полна дирижеров-Мафусаилов. Может быть, дирижеры действительно питаются жизненной энергией, которую выплескивают быстро иссякающие композиторы, а может быть, дело в аэробных размахиваниях руками.
9. Всегда выбирайте встроенную мебель
Шарль Алькан (1813–1888) был затворником. Французский пианист-композитор был настолько застенчив, что за тридцать пять лет дал всего шесть сольных концертов. В перерывах между выступлениями он исчезал из поля зрения публики и держался особняком, не оставляя никаких свидетельств о значительной части своей жизни. Он одевался, как священнослужитель, и соответствовал этому образу, собрав большую теологическую библиотеку, хранившуюся в отдельно стоящих книжных шкафах, один из которых, рухнув, раздавил его насмерть.
10. Беспокоиться о прыщах – это нормально
Получившему определение «сладострастного дантиста» от Олдоса Хаксли русскому пианисту-композитору Александру Скрябину (1872–1915) следовало бы быть более внимательным в вопросах гигиены полости рта. Возможно, он родился на восемьдесят лет раньше своего времени; его идеи о достижении экстаза через «глобальное сознание» и «космическое возрождение», вероятно, нашли бы себе приверженцев в калифорнийском поселении 1970-х годов, а его попытки синтеза музыки, цвета и изображения могли бы быть реализованы с помощью Стэнли Кубрика. Скрябин носил изящно подкрученные усы, но под этими волосами назревали проблемы. Оставленный без внимания прыщ перерос в полномасштабный сепсис, от которого композитор и умер в возрасте сорока трех лет.
11. Апельсины опасны…
Много лет назад я играл ряженого в постановке чешской оперной комедии «Проданная невеста» Бедржиха Сметаны (1824–1884). Сцена нашей постановки имела ограниченное пространство между кулисами, а хор счастливых богемских крестьян обходился без гримерок. Переодеваться приходилось на сцене за «задником», подпираемым фасадом деревенской гостиницы. Энергичная игра большого студенческого оркестра в яме маскировала звуки таинственных шорохов перед следующей массовой сценой. Самой яркой частью представления стал «Танец комедиантов» – разухабистый народный балет с кружащимися парами, шагающим медведем и жонглером апельсинами. Чтобы освободить место для этой свиты, хор любезно удалился «в трактир» для оперативного переодевания в праздничные наряды. Жонглер повел танцоров за собой и в одном из неудачных нервных движений руки осыпал сцену каскадом цитрусовых. Один за другим апельсины скатывались в яму, бомбардируя изумленных музыкантов и ломая альт.
Заиграл оркестр, и на сцене появились ряженые и танцующие крестьяне. Я с болезненным восхищением наблюдал, как туча ног неумолимо движется к единственному оставшемуся апельсину, светящемуся, как светофор. Это, конечно же, произошло: скольжение, внезапный крен назад, на изящно поставленную гостиницу, и под страшный грохот зрителям предстало изображение деревенских девиц XIX века, судорожно сжимающих в руках бюстгальтеры 1970-х годов. На ставшей плоской площади под шумок опустили занавес, а гостиницу поспешно воскресили. Существует множество историй о том, как зрители забрасывали сцену фруктами; это был единственный на моей памяти случай обратной попытки.
12. …как и грибы
Иоганн Шоберт (ок. 1735–1767), не путать с Францем Шубертом, был предметом восхищения и подражания юного Моцарта. Слава богу, Вольфганг не пошел по его кулинарным стопам. Многообещающая карьера Иоганна оборвалась, когда композитор собрал и, вопреки совету местного парижского трактирщика, приготовил несколько лесных грибов. Отравленный обед погубил Шоберта вместе с женой и ребенком. Всегда прислушивайтесь к местным жителям.
13. Знайте, когда их нужно сложить