Шоколад и ваниль

– Так, что, видел? – вновь поинтересовался глава театрального кружка

– Multum non multa*, – со своей вечной многозначительностью протянул собеседник, вальяжно развалившись на своём месте. Его костюм трудно было различить из-за дыма. Только перламутровый блеск ткани мелькал среди пара.

– Опять в загадки будем играть? – недовольно вздохнул Ромео, поправляя причёску. Гостеприимный хозяин «гриба» протянул ему шланг кальяна, но посетитель вежливо отказался.

– Он сказал, что ты урод и недоумок,- пояснил Вару, и поморщился от горького вкуса мыльного пузыря.

– Мы спешим, дорогуша, – слегка обеспокоенно вздохнул Ромео, – Клео, ну может хоть ты её видела?

Клео подняла глаза на парня, и продолжила молчать. Ромео поёжился под взглядом её внимательных янтарных глаз. Данте пустил ряд лохматых колечек.

– Ну, так она будет садовницей или нет? – взволнованно пролепетал Зонт, дабы Клео вновь повернулась к нему. Та опустила взгляд к картам.

– Да, она будет садовницей, и у неё будут большие спелые огурцы, которыми она будет тебя тр…, – с многозначительным видом рассказывал Вару, заглядывая под стол. Он, на самом деле, не ждал найти там Хелен, но почему бы и нет?

– Вару! – резко прервал его Ромео, глядящий на начинающего лить слёзы Зонтика.

И тут из-за кресла Габриэля вынырнула голова в фиолетовом парике. С пронзительным вскриком «Мяув!» Феликс в пушистом лиловом костюме запрыгнул прямо на стол. Ромео вздрогнул и подавившись дымом, закашлялся. Вару обрадовался появлению любимой жертвы.

– Вы ищете малышку Хелен? – весело поинтересовался Чеширский кот, улыбаясь во все тридцать два, – я её видел! Совершенно точно видел! Она…

Он не договорил, отвлёкшись на Данте и с криком «О, Данте, сделай их, прошу!!», нагло выхватил из рук Габриэля бутылочку мыльных пузырей. Феликс притянул кольцо для выдувания мыльных пузырей Данте, и тот, снисходительно улыбнувшись, выпустил изо рта белесый дым. Пар тут же превратился в кучку шариков, покрытых мыльной плёнкой. Большие и маленькие, они поблёскивали мутными внутренностями, устремляясь во все стороны.

Обитатели Страны чудес с наслаждением уставились на череду белых пузырей: Феликс с радостным визгов, Габриэль с завороженным восхищением, Клео с довольным умиротворением, а Зонт... Ну, он сейчас меньше боялся, чем обычно.

– Дурдом, – заключил Ромео, – пошли, придурок.

Вару оторвал заинтересованный взгляд от пузырей и раздражённо поморщился.

– Слушай… А может, она просто ушла домой?

– С чего бы? Разве что, ты её чем-то обидел? – вдруг оживился Ромео, недоверчиво вглядываясь в лицо собеседника. Вару простонал:

– Пофиг. Может… Останемся тут. Типо, хотя бы ненадолго.

Ромео удивлённо поморгал и тряханул сверстника за плечи.

– У тебя что, крыша поехала с этим цирком?

– Да отстань ты, – отвлечённо пробурчал тот в ответ, лопая пузырь пальцем, и превращая его в разлетевшееся облачко дыма.

– Хелен, – медленно уверенно проговорил Ромео, максимально растягивая имя сестры.

Вару помолчал, а затем, сунув руки в карманы, направился к двери, бросив по дороге через плечо:

– Спасибо за пироги, было весело! На самом деле нет!!

Феликс тут же ощетинился и хотел что-то крикнуть хулигану в отместку, но его крики стихли за дверью класса. Ромео нагнал двоечника только в конце коридора: тот заглядывал во все встречные двери.

Они заглянули в несколько классов, прикинули, сколько ещё осталось, и продолжили путь в нагнетающей тишине. Так продолжалось с минут пятнадцать. По виду Вару трудно было определить о чём он думает и что чувствует в настоящий момент, однако Ромео решил не вступать с ним больше в словесные перепалки, а говорить скорее сам с собой, как бы безумно или глупо это не звучало.

– Эмма наверное сейчас волнуется, – вздохнул он, задумчиво глядя в пустоту.

– Или бесится, – вставил Вару, но собеседник пропустил его слова мимо ушей.

– Иногда она бывает такой... такой мягкой и беззащитной, на самом деле.

Вару издал какой-то странный звук: что-то между хихиканьем и фырканьем.

– Не смейся, – нахмурился Ромео, – просто ты её плохо знаешь. Но, не спорю, она бывает очень резка… Однако её хук левой просто… что-то невероятное! Или этот яростный взгляд…

– Ты – больной ублюдок! – брезгливо поморщился хулиган.

– Иди к чёрту, она ангел воплоти! Эмма совершенно не похожа на других девушек. Мне иногда так хочется, чтобы она почувствовала себя настоящей женщиной.

– Охохо, ну удачи тебе. Если лишишься почки, ребра или яиц, (которых у тебя нет) не приходи жаловаться. Хотя мне как-то плевать.

– Ты такой грубый, – фыркнул Ромео.

Неожиданно лукавая улыбка озарила его лицо, и он с любопытством посмотрел на Вару.

– А… Моя сестрица замечательная, не правда ли?

– Что это, кишки у тебя под ногами?

– Не переводи тему, – заметил глава театрального кружка и злобно оскалился, – она ведь тебе нравится?

– В смысле? – непонимающе посмотрел на него двоечник, – Иди в зад со своими ангелами и «нравится, не нравится».

Они замолчали. В коридоре вновь повисла тишина. Ромео решил не продолжать этого разговора. Сложные мыслительные процессы шли в его голове: он пытался оценить, скрывает ли Вару свои чувства или «Купидонское чутьё» в этот раз ошиблось?

– Не, ну…, – пробормотал, наконец, хулиган, уставившийся в пол, будто выискивая там что-то, – у меня не было друзей до неё, так что сравнивать не с чем.

Он отчего-то помрачнел, и беззвучно сплюнул. Затем черты смягчились, и он проговорил чуть тише:

– Но она замечательный друг. Тысячи шкур даже пряди волос её не стоят. Таких других нет.

Ромео нахмурился. Остановившись, он, наконец, поинтересовался:

– Ты её… любишь?

– «Любишь»? – непонимающе повторил Вару, качая головой, будто собеседник сказал неведомую глупость.

– Ты когда-нибудь любил? – уточнил Ромео.

– Неа, – беззаботно протянул собеседник, откидывая голову назад.

– Ужасно…

– Мне было как-то норм, – фыркнул тот, – хотя… Я люблю себя. Да, пожалуй, я замечательный, и меня стоит любить. Ну, если мы об одном и том же говорим.

– Ну, а любил ли кто-нибудь тебя? – поспешно спросил сдавленным голосом Ромео. Он остановился и схватил Вару за плечи.

– Что за привычка, хватать меня за плечи? У тебя фетиш что ли? Если ты больной гейский извращенец, лучше не рискуй, я... ээ… Что-нибудь сделаю короче.