Шоколад и ваниль

– Пик… – позвал Вару.

– Да?

– У тебя на жопе теперь зелёная краска от бордюра.

– А у тебя спина синяя от столба.

И они оба рассмеялись: Вару вечным заливистым хохотом, а Пик тихим, предназначенным лишь для немногих, хихиканьем…

На сковороде шипело масло. Яркий свет пробивал кружевную ткань занавесок, оставляя на полу и стенах пятна-лучики. На улице уже было довольно тепло, а в квартире кипела генеральная уборка: избавлялись от ненужного хлама. Из-за столь неожиданных перемен, по комнатам разлетались пылинки, а Джокер забрался на холодильник: подальше от бабушкиного пылесоса.

– Капустный пирожооок! – восторженно потянулся к выпечке Ромео, но тут же получил шлепок по ладони.

– Это не тебе! – фыркнула бабушка, поднимая блюдо с пирогом со стола.

В глазах Ромео отразилась истинная боль.

– Не грусти, братишка. Хочешь сырников? – улыбнулась заправляющая плитой Хелен.

– Ему много сладкого вредно, – послышался голос из соседней комнаты, за которым, вскоре появилась Эмма со стопкой пыльных книг в руках.

– Мой ангел, как ты жестока, – драматично приложил ладонь к лицу парень.

Эмма закатила глаза, засовывая книги в коробки, и сунула в руки парня сборник задач по физике. Тот явно не был рад такому подарку.

– На, учи.

– Фу, фу, фу, – поморщился Ромео, двумя пальцами брезгливо придерживая книгу, – я гуманитарий.

– Будешь дворником Ромка – кто семью обеспечивать будет? – заметила бабушка, укрывая пирог полотенцем.

– Я буду, как иначе? – усмехнулась Президент, заклеивая очередную коробку скотчем.

От такого заявления Ромео оскорблённо посмотрел на окружающих его дам, вскочил на табурет и продекламировал:

– Мой ангел хочет работать,

А я хочу мечтать,

Но физика меня не любит,

Какая жалость…

– Это… Белый стих? – изогнула бровь Эмма.

– Просто на слово «любит» мне в голову пришли только «губит», «рубит» и «орбит».

– Иди коробки помоги тягать, Пушкин, – прервала его девушка.

– Не признан, как всегда талант губя, – вздохнул Ромео, и, скрываясь в коридоре за Эммой, добавил, – но всё равно люблю тебя.

Бабушка скоро завернула пирог, направилась помогать двум влюблённым. Ну как, помогать: командовать и придираться. Когда дверь в коридоре хлопнула, Хелен осталась наедине со скворчащим на сковороде маслом, Джокером на холодильнике и радио, напевающим летние мотивы из восьмидесятых.

Перед уходом старушки Хелен получила из её рук письмо, которое пообещала прочесть позже, и сейчас иногда поглядывала на лежащий неподалёку конверт. Что же там может быть?

Вдруг послышался стук в окно, и из-за розовой кружевной занавески показалась кудрявая зелёная голова.

– Дивный запах привёл меня в это тайное логово, – заговорщически произнёс гость, залезая в окно.

Хелен ойкнула:

– А через дверь?

– Неее! Ну, ты что, какая дверь, – усмехнулся Вару, заглядывая через плечо Хелен, – что колдуешь?

– Сырники.

– И как?

– Вроде колдуются.

– Это хорошо, – Вару плюхнулся на стул, откидываясь на спинку, – подай, тогда мне, женщина, сырников.

Хелен подняла брови, и её мягкая улыбка стала слегка игривой:

– Какой приказной тон, сэр! А волшебное слово?

– Эм… Я голодный?

Через пару минут хулиган уже нахваливал стрепню подруги, и друзья перекидывались дружескими шутками, наслаждаясь мирной атмосферой подаренной тётушкой Весной. Убавляя огонь, Хелен с любопытством притянула к себе письмо, о котором чуть не забыла. Ясные глаза забегали по строчкам.

– Кредит на сто миллионов долларов? – поинтересовался Вару.

– Конечно, – кивнула Хелен, – и ещё письмо от моего дяди.

Она закусила губу, обдумывая прочитанное. Хулиган насторожился:

– Чего такое?

– Он работает ботаником, и у него есть за городом дача с кучей растений за которыми нужен уход, – пояснила девушка, возвращаясь к плите, – но к сожалению, его жене дали путёвку в июне. Они долго планировали поездку в…

Она сверилась с письмом.

– …В Бангладеш, – по слогам произнесла Хелен, – Наверное, это очень…

– Короче, – позвал Вару.

– Короче: он просит меня присмотреть за дачей во время его отсутствия.

– И? – наклонил голову Вару, ожидая продолжения, которого никак не следовало.

– И, что? Я думаю, что не смогу. Жить одной за городом целый месяц – очень

трудно. Тем более страшно, – покачала головой Хелен, доставая из холодильника сгущёнку и ставя банку на стол, – хотя, это в то же время чудесно: жить на природе. Я обожаю ухаживать за растениями, ты ведь знаешь. Однако у нас никогда не было дачи: у родителей нет на это времени, а бабуля всегда говорила, что не видит разницы между жизнью в городе или в деревне.

– Почему бы тебе не поехать с бабушкой или Ромео? – поинтересовался парень, жадно притягивая к себе банку со сгущёнкой.

– У Ромео курсы этим летом: следующий учебный год у него ведь последний. А бабуля будет обследоваться у врача, ей тяжело будет ездить туда-сюда.

Хелен вздохнула, выключая плиту и скидывая горку сырников в уже заполненную миску. На пол капнула сметана, и Джокер с энтузиазмом спрыгнул со своего насеста. Вару задумчиво почесал подбородок, жуя угощение.

– Хочешь, я с тобой поеду?

Глаза собеседницы удивлённо расширились.

– Что?

– Хочешь, я поеду с тобой? – повторил Вару, проглотив кусок.

– Да нет, нет, я поняла, просто… С-со мной?

– Да, а что такого? – изогнул бровь парень.

Хелен тут же покраснела до кончиков ушей и упёрлась взглядом в окно.

– Т-ты прав наверное. Это было бы очень мило с твоей стороны, – улыбнулась она, – и правда хорошая идея: если что-то случится – ты меня защитишь.

– Главное, чтобы не наоборот, – усмехнулся парень.

Оба хихикнули. Дверь скрипнула, и послышалось знакомое ворчание:

– Говоришь им, а они всё равно оставляют настежь. Хелен, дверь запирать нужно. Чем чёрт не шутит, вдруг жулики заберутся. А ты, кстати, уже про…

Старушка не успела договорить, т.к. появившись на кухне, обнаружила некий незнакомый объект в зелёных очках. И внешне антихрист, и взялся откуда не возьмись.

Вдруг что-то знакомое мелькнула в голове Вару, при виде женщины, и он закусил губу. Шишка на голове давно прошла, но он помнил, как больно его огрели сумкой по голове в новогоднюю ночь.