Шорох

Ключ подошел идеально. С тихим щелчком замок открылся. У меня даже руки слегка подрагивали от нетерпения – какие же тайны хранятся здесь? Внутри обнаружилась пара изящных флакончиков, не представляющих интереса, деньги, уже безнадежно устаревшие, и красивая деревянная шкатулка, инкрустированная перламутровыми цветами. Я бы сказала, что мне посчастливилось найти тайник последнего из обитателей этого дома – самой почившей леди Кэтрин Блэквуд. И, похоже, женщиной она была не самой простой – шкатулка оказалась с зашифрованным замком. Пять колесиков, по десять букв на каждом. Вот и попробуй угадай, какое слово является ключевым. «Джеймс» – одна буква лишняя, хотя я попробовала и такой вариант. Укороченное «Кэтри» тоже не подошло, хотя я и не думала, что получится – никто не ставит свое собственное имя кодом. В остальном, я слишком мало знаю о ее жизни, чтобы предположить варианты. Имя матери? Сестры? Ребенка? Стоп! А вот это действительно идея. В доме было достаточно подсказок, чтобы догадаться, что младенец не был безыменным. «Робин» - вот что у меня складывается из полустертой таблички и кубиков в детской. В конце концов, я ничего не теряю попробовав.

Догадка оказалась удачной. Тихо щелкнув, шкатулка открылась, явив мне свои сокровища, которые были довольно скромны. Позолоченный резной ключ и письмо, вот и все, что мне досталось. Принадлежность ключа в данном случае была очевидна, так как резную головку украшал крест. Похоже, теперь мне удастся осмотреть и часовню, хотя сомневаюсь, что там можно будет найти что-то действительно интересное. Церковь, скорее епархия женщин, так что документы, касающиеся Джеймса, там вряд ли имеются, но посмотреть стоит. А пока письмо интересовало меня больше.

«Кэтрин,

Прежде всего, прошу вас убедиться, что это письмо никогда не попадет в руки Джеймса. Боюсь в нынешнем состоянии, все, что я здесь напишу, может стать большим ударом для него. Поэтому умоляю, будьте осторожны и по возможности сразу же спрячьте, а лучше избавьтесь от письма после прочтения.

Боюсь, состояние вашего мужа ухудшается, и помочь ему я уже практически ничем не смогу. Вы лучше меня знаете, что Джеймс в принципе не способен поднять хоть на кого-то руку и причинить боль, но все ж эти его навязчивые идеи все больше пугают меня, и я прошу вас быть как можно осторожнее. Прежде невинный интерес, становится навязчивой фобией. Его уверенность в существовании проклятья и желание избавиться от него становятся болезненными. Пока что я играю роль союзника в его идеях, но боюсь, долго это продолжаться не сможет. Кажется, он уже подозревает об этом. Его требования помощи в проведении какого-то нелепого ритуала меня пугают. Боюсь, что если я слишком сильно погружусь в его размышления, то могу и сам сойти с ума. И все же я постараюсь сделать все, что в моих силах.

По поводу вашего вопроса, уверяю вас, что справлюсь. То, что случилось два года назад… Наше решения, наши действия… Все это снова не дает мне покоя. По прошествии времени мысли о том, были ли мы правы все больше гнетут меня. Я понимаю, что в той ситуации вы пострадали больше нас всех, и я не в праве мучить вас напоминая о произошедшем, но все же… Не могу избавится от этих мыслей. Возможно нам стоит обдумать все еще раз… А после, я обещаю никогда не беспокоить вас этими воспоминаниями.

Еще раз обещаю, что постараюсь сделать все возможное, чтобы помочь вашему мужу, но все же… Будьте осторожнее, его состояние сейчас крайне нестабильно. Если заметите новую странность, прошу, сразу сообщите мне. А письмо сейчас же порвите. Я понимаю, это странно, но суровые времена, требуют суровых мер.

Джек.»

Письмо внесло в мои размышления лишь большую сумятицу.

Получается доктор фантазий Блэквуда не поддерживал, хотя его последующие записи говорят о другом. Похоже, опасения его сбылись, и он тоже сошел с ума. Но странно другое, если он уже тогда опасался неадекватного и возможно даже агрессивного поведения со стороны Блэквуда, с чего же решил его покрывать потом? В этом письме он видится мне здравомыслящим человеком. Да пытающимся как-то помочь другу и поддержать его, но в то же время и беспокоящимся о сохранности леди Кэтрин. Не верится, что он стал бы покрывать убийство совершенное невменяемым другом. Тогда что же заставило его это сделать?

А еще… Упоминание о чем-то произошедшем за два года до этого письма и сожаления о принятом тогда решении. Именно за два года до этого Кэтрин Блэквуд родила якобы мертвого ребенка. Я ведь уже подозревала, что здесь что-то не так, но только сейчас поняла, что если бы Джемс действительно убил их ребенка, леди Блэквуд с ним бы в одном доме не осталась. А исходя из этого письма решение о произошедшем тогда, чтобы там не было, они принимали все вместе. Так что же такого произошло с ее ребенком?

Одна за одной, все больше загадок всплывают на поверхность и все они, так или иначе, оказываются связанны с чертовой маской. Ох, не спокойно мне. Когда-то доктор опасался заразиться идеями Джемса и его безумием, и теперь такой же страх охватывает меня. Я уже не отрицаю мысли, что с маской что-то не так, так сколько времени мне осталось до полного безумия?

Несмотря на то, что в кабинете было довольно тепло, меня передернуло от внутреннего холода. Находиться в этом доме становится все сложнее. Похоже, если наглый детектив сегодня вновь предложит мне переехать к нему, я уже не откажусь. А пока… лучше пойду гулять дальше. Тем более что мне достался ключ от церкви. Может в обители Бога мне станет полегче?

Об отмокающей лопате я вспомнила уже стоя на пороге часовни. Но решив, что с тем напором воды, потоп мне вряд ли удастся устроить, повернула тугой ключ в замке старой двери и шагнула в сумрак.

В церкви было тихо и довольно светло. Казалось, все шумы ветра и пасмурные тучи остались за порогом, а здесь была уютная расслабляющая тишина и цветные отблески витражей. Удивительно, но мне действительно стало легче, хотя раньше я никогда не ощущала особенной тяги к вере.

Церковь была небольшой, очень аккуратной и, что удивительно, относительно всех остальных зданий очень чистой. Аккуратные деревянные скамейки, каменный стол с вышитыми салфетками уставленный всевозможной серебряной церковной утварью. Все лишь слегка запорошено пылью, а в остальном выглядело очень хорошо. Прямо рядом со входом была небольшая лестница, на куцый второй этаж и я решила начать осмотр с него.

Оказалось, что это даже не этаж, а скорее чердачок два на два шага, где, наверное, хранил свои вещи священник. Вешалка для одежды, да небольшой шкаф, вот и все, что там помещалось. В шкафу нашлись несколько свечей с подсвечниками, какие-то салфетки и большая очень красивая библия в кожаной обложке с тиснениями. Никогда не могла удержаться при виде красивых книг, поэтому потянулась рассмотреть ее получше, но не ожидала, что издание окажется настолько тяжелым. Не удержав, уронила огромный том, и по церкви разнеслось металлическое дребезжание. А вот это неожиданно.

Присела рядом с упавшей, распахнувшейся книгой и осмотрела внезапно обнаружившийся тайник. Как оказалось, кто-то вырезал в центре книги середину страниц, чтобы спрятать там металлический штырь, или даже скорее гвоздь, который выпал, когда я уронила книгу. Именно из-за гвоздя она и оказалась такой тяжелой. Правда в самой находке я не усмотрела ничего интересного. Не очень длинный где-то в полторы моих ладони, довольно толстый, и очень чистенький, не похоже, что его куда-то забивали. Но никакой ценности, чтобы его прятать я не заметила. На всякий случай, взяла его с собой, может удастся найти для чего он где-то внизу.

А первый этаж все же сумел меня удивить. Не старыми скамеечками и потрепанным томик библии на одной из них. И даже не резным серебренным кубком у алтаря. А большим квадратным люком под этим алтарём, прикрытым бетонной плитой. И даже колечко было вдето, чтобы удобнее поднимать, а с другой стороны в дыру в полу уходила толстая цепь. Но сил, хоть на миллиметр сдвинуть злосчастную крышку мне не доставало. Побившись вокруг этой плиты пару минут, я пришла к выводу, что люк вообще не открывается вручную – слишком тяжелый. Тут скорее всего где-то спрятан механизм. Вот только где? Над люком каменный стол алтаря на четырех ножках. Абсолютно пустой. Я обшарила его весь, но никаких кнопок и рычагов не нашла. С других сторон голые стены, не считая одной, прямо напротив алтаря, на которой висело большое, в человеческие рост, распятие, умело вырезанное из дерева. Вот оно и привлекло мое внимание отсутствием одной детали. Той самой, что я нашла на втором этаже. В статуе не хватало гвоздя у ступней, и, судя по размерам отверстия, прихваченный мною должен быть впору. Обрадовавшись, что, наверное, это и есть ключ к механизму, я поспешила вставить деталь на место. Но увы, сколько я его не крутила, никаких изменений не произошло. Еще раз окинув критичным взглядом распятие, наконец заметила еще один дефект. Надпись за головой статуи довольно сильно перекосилась. Не особо рассчитывая на успех, кое-как подпрыгнув, сумела подтолкнуть опустившийся угол. Раздался тихий щелчок. В следующее мгновение у меня чуть сердце не остановилось от ужаса, когда Иисус стал стремительно надвигаться на меня.