Шпага Суворова

У меня мелькнула мысль, что чем дольше удастся задержать коменданта, тем больше окажется у Василия времени, чтобы спасти груз.

– При мне нет ничего, - едва сдерживая негодование, сказал я коменданту.

– Увидим!
– буркнул он с озлоблением и, обращаясь к топтавшимся около меня патрульным, крикнул: - Обыскивайте его как следует! Чего стали!

Не буду рассказывать, как прошла эта операция, как я сопротивлялся, как рыжий патрульный, скрутив мне руки за спину, держал меня, словно клещами, а другой стаскивал одежду и сапоги.

Минут через двадцать обыск закончился. При мне ничего подозрительного не оказалось.

– Оденься!
– крикнул комендант. Вдруг его взгляд остановился на моих ногах.

– А носки! Почему не осмотрели носки? Что мне, самому обыскивать?

Рыжий патрульный обхватил меня поперек туловища, а его приятель наклонился и быстро сорвал с моих ног носки.

В одном из них лежал пакет. Патрульный подал его коменданту.

"Губисполком. Председателю. Совершенно секретно", - прочитал комендант вслух.

– Ага! Прекрасно! Хитро задумано. Не проведете. А говорил, что не комиссар. А теперь оденься!
– приказал он мне.

Комендант осмотрел печать на пакете и, причмокивая толстыми губами, промычал:

– Да это штука особенная. Игнатюк! Звони начальнику гарнизона!

Через минуту он бубнил в телефонную трубку:

– Господин полковник! У меня комиссар! При нем секретный пакет. Как прикажете - вскрыть или подождать кого-нибудь от вас? Сами приедете? Подождать? Слушаюсь!

– Пакет оставить, арестованного увести!
– приказал комендант.

Меня снова отвели в полутемный чулан. Около двери был поставлен часовой.

Все это время я думал о секретном грузе. Мне казалось, что у Василия было достаточно времени, чтобы снасти вагон.

Через некоторое время за мной пришел патрульный. Он снова привел меня в комнату коменданта. Там уже находился полковник - пожилой, грузный человек с отечным лицом, с совершенно лысой квадратной головой и бесцветными глазами бездушного служаки.

– Ты - комиссар?
– спросил он меня.

– Нет, я рядовой Красной Армии.

– Какой там армии? Сброд мужиков, а не армия! Куда ехал?

– На Урал, в губисполком.

– Зачем?

– Про то в пакете написано.

– А ты не знаешь?

– Не знаю!

– Вот прикажу тебя расстрелять, тогда все расскажешь! Говори! захрипел от злости полковник.

Я молчал.

– Вскройте пакет!
– приказал он коменданту.

В конверте находилось обращение Петроградского Совета к губисполкому о сохранении музейного имущества, являющегося народным достоянием.

– Что за имущество?
– сурово спросил полковник.

– Особого назначения.

– Золото?

– Не знаю.

– Оружие?

– Не знаю.

– Тебе русским языком говорят: что находится в вагоне?!
– кричал полковник.

– Не знаю. Сопровождающему секретный груз не говорят, что он везет.

– А при чем тут музейное? Солдат, а музейные штучки сопровождаешь. Пушки, что ли, везешь? Говори толком! Нечего за музеи прятаться!

– Ничего не знаю!
– твердил я.

– А, так! Хорошо! Господин комендант! Возьмите караульных и отправляйтесь к вагону. Осмотрите на месте. О результатах тотчас же доложите мне. Комиссара задержите. Он нам еще пригодится.

Караульные во главе с комендантом отправились к вагону. Впереди шли патрульные, доставившие меня в комендатуру.

Вагона на место не было.

Патрульные переглянулись. Рыжий легонько толкнул меня и спросил.

– Вагон здесь стоял?

– Здесь, - ответил я, изумленный не меньше его.

Патрульные растерянно глядели по сторонам. Рыжий осмотрелся и стал пересчитывать по пальцам железнодорожные пути.

– Раз, два, три...
– считал он, загибая толстые пальцы.

– Двенадцатый! Хорошо помню! Вот он, двенадцатый!

Патрульный еще раз окинул взглядом ближайшие пути и, не увидев на них ничего похожего на знакомый вагон, ткнул меня кулаком в спину и крикнул:

– Говори! Куда угнал? Ну, говори! Не то!..
– И он замахнулся винтовкой.

Сам ничего не понимая, но охваченный чувством глубокой радости, я ответил патрульному с усмешкой:

– Теперь не найти!

– Как так не найти?!
– взвизгнул комендант.
– Сейчас же найти! Сию минуту! Может быть, вы не в ту сторону пошли?
– зло закричал он на патрульного.

– Да вот здесь мы этого комиссара и взяли, - растерянно ответил тот.
– Слышь ты? Здесь мы тебя захватили?

– Здесь.

– "Здесь, здесь!" Это меня не касается! Чтобы сейчас же вагон был найден!
– бушевал комендант.

Прошло уже больше часа, а следов вагона обнаружено не было. Комендант носился по тупикам и запасным путям, проклиная все на свете.

Патрульные, бранясь и угрожая мне, следовали за комендантом, не отпуская меня ни на шаг.

"Молодец Вася!" - радовался я, стараясь разгадать, что же произошло здесь за время моего ареста.

На путях появился полковник. Ему надоело ждать.

– Пропал, господин полковник!
– рапортовал комендант.

– Кто пропал?

– Вагон, господин полковник!

– Как пропал?

– Не могу знать!

– Что?!
– побагровел начальник гарнизона.

– Угнали!

– Кого угнали?

– Вагон, господин полковник!

– Кто угнал?

– Вот он!
– комендант указал на меня.

– Да он же находился у вас!

– Надо предупредить по селектору, господин полковник, в обе стороны предупредить, чтобы задержали преступников.

– Предупредите хоть черта, - закричал полковник, - но вагон найдите!
– Он со злобой посмотрел на меня и процедил сквозь зубы: - Шкуру спущу!

Время шло.

Меня держали в местной тюрьме, не вызывали на допросы и как будто забыли о моем существовании.

В нашей камере сидело пятнадцать человек арестованных, все больше рабочие. Они обвинялись в поддержке коммунистов.

Однажды к нам втолкнули нового арестанта.

– Койку сам выбирай! На двоих одна полагается, - крикнул надзиратель и запер дверь.