Шпеер

«Чем?» — мелькнул немой вопрос в глазах Гарри.

Вместо ответа советница рассмеялась — почти искренне.

* * *

— Что они от вас хотели, Мэй? О чем спрашивали?

Мэйхуэй лежала на постели крестного, бледная и странно спокойная, глядя в потолок раскосыми непроницаемыми глазами. Тонкая рука свесилась с кровати, как веточка ивы, другая покоилась на животе, словно охраняя жизнь маленького невидимого Сия-сян.

— Где Сириус, да?

Терзаемый сочувствием к притихшей гостье, забыв о мудрых наставлениях Школы Экономики, Гарри сел на край постели и сжал горячими пальцами хрупкую безвольную ладонь.

Мэйхуэй повернула голову и слабо улыбнулась.

— Да, — тихо сказала она, не отнимая руки.

По подсчетам Г. Дж., Мэй продержали на допросе четыре часа. Пожалуй, никогда еще Гарри не был так зол на Сириуса: крестный не мог не знать, на что обрекает возлюбленную.

— Вы им сказали? — беззвучно прошептал он и как умел, подкрепил вопрос жестами.

Девушка покачала головой. В черных глазах вспыхнули лукавые искорки.

— Мэйхуэй сказаль всё, что зналь, — вслух сказала она. — Не знай, где Сия-сян.

Губы цвета розового лотоса изогнулись в торжествующей улыбке.

«Она ЗНАЕТ, где Сириус», — с неожиданной ясностью понял Гарри.

Инспектор Крауч не сломал с виду тонкий и хрупкий китайский тростник.

* * *

Уже два часа директор Поттер курсировал от десятой квартиры к девятой с методичностью королевского гвардейца. Патрулирование запертой двери редактора ни к чему не привело — Зверь не спешил в свое логово, хотя давно перевалило за полночь.

Расстроенный и опечаленный гвардеец, утомленный караулом, сунул в дверь сложенную мелким квадратиком записку «Жду, открыто» и покинул свой пост.

Сон не шел. Свив из подушек уютное гнездо, Г. Дж. Поттер-Хатих раскрыл книгу, переданную доброй рукой господина Муди.

«Посвящается новому кандидату, готовящемуся стать Учеником Вольным Каменщиком, — прочел он. — Путь человека к Масонскому Храму».

— Твою мать, — пробормотал Гарри.

«Тропа Пилигрима» описала по воздуху красивый полукруг, взмахнула страницами и приземлилась в кресло. Не закосневший в невежестве мистер Келев резво устремился вслед за книгой и, пуская слюни от удовольствия, принялся активно овладевать основами вступления в ложу.

— Келли, фу, — Гарри вытянул из тумбочки истерзанных «Марионеток»: стоило отвернуться, как мистер Келев тянулся к знаниям не меньше, чем к тапкам, ботинкам и опрометчиво забытым на полу носкам.

Прислушиваясь к доносящимся из коридора звукам, лелея в сердце тайную надежду на скорое возвращение Большого Зверя, Г. Дж. Поттер-Хатих развернул потрепанные страницы.

«Как ни странно, у многих людей слово «власть» вызывает негативные эмоции. Кого ни спроси, все недовольны правительством, законами, ограничениями и укладом общества в целом.

Философствовать на тему несправедливого устройства мира я не стану. Все относительно, зависит от духовной «точки сборки», от индивидуального взгляда, сформированного социумом, характера и способностей каждого из нас. Не все рождаются лидерами, пастухами, оглядывающими стадо с высоты своего роста, способными усмотреть дорогу, по которой пройдут овцы, взглянуть на небо и понять, что надвигается гроза, найти блеющим отарам сочные пастбища. Хорош или плох путь, покажет время, как и то, сколько руна настрижет пастух и много ли голов отправит на скотобойню.

Факт остается фактом — человечество не выжило бы, не имей вожаков, не живи по законам стаи. Мы — гигантский муравейник, где каждая особь выполняет свою функцию в сообществе.

Казалось бы, несешь свою соломинку, пригибаясь к земле, ну и неси дальше. Зачем завидовать муравьиной царице, возлежащей в теплых покоях муравьиного дворца, лапкой о лапку не ударяющей?

И все же часто приходится наблюдать, как дружно поворачиваются головы завистников вслед королевской карете (президентскому лимузину). «Хорошо живет, подлец, — сквозь зубы говорит Завистливый Магл. — Мне бы его проблемы».

Но знает ли Завистливый Магл, какие демоны терзают Мага в карете? Поверьте, у каждого свои печали, кем бы мы ни были, как высоко бы ни поднялись.

Знает ли Завистливый Магл, как больно куклы натягивают нити на пальцах кукловода? Знает ли, что над всяким кукловодом найдется еще один, сильнейший? И даже этот сильнейший опутан нитями так, что несвободен и несчастлив.

Ошибка думать, что власть дарит человеку свободу. Власть, помимо ответственности, нескончаемого беспокойства и всего прочего — допуск к участию в масштабной театральной постановке. Какую роль предуготовил Режиссер, ту и будет покорно играть кукла. Чем известней и заметней на сцене марионетка, тем тщательней расписан в Сценарии каждый взмах ее руки и каждый шаг. Скольким достойным надевают шутовские колпаки, маски злодеев и диктаторов. Преодолевая себя и вживаясь в роли, люди-куклы несут свой крест; многим из них, осмеянным, оплеванным, оболганным и осужденным, я, Райнер Шпеер, хочу пожать руку — есть роли, для которых нужно мужество.

Свобода и покой душевный приходит к тем из нас, кто не ведает страха смерти. Положа руку на сердце, скажите, много ли найдется таковых? Конечно, всякий среднестатистический маг думает, что верит в бессмертие души, надеется, что пройдя под сводами Арки, не умрет, но войдет в жизнь вечную. Так и маглы уповают на бога, что распахнет им однажды врата рая. (Кто, как не маги, околдовали их тысячи лет назад, подарив веру в бессмертие?) Всё же не будем обманывать себя: каждый, честно заглянув в тайники своего сердца, найдет там этот страх.

Свобода, равенство и братство только в смерти: лишь ее коса бесстрастно равняет траву.

Равенство — иллюзия. Любое однообразие есть застой и смерть.

Равенство и равнина — однокоренные слова. Мы ничего не видим, стоя на равнине, как колосок среди пшеничного поля. Только взгляд с горы открывает перспективу до горизонта.

Пока вы верите в идею равенства, пока вы ТАКОЙ, КАК ВСЕ, вы — не маг.

Поверьте в вашу избранность и превосходство, заставьте поверить в это других: сие есмь стержень любой волшебной палочки.

*

Маги — духовная элита человечества. Это неоспоримый факт, лучшие умы рода людского невидимыми крылатыми конями волокут за собой повозку с нежелающими думать и творить. Нравится вам это или нет, но практически все известные философы, ученые, люди искусства, знаменитые политики и полководцы были и есть вольные каменщики, строители незримого Храма. К сожалению, архитектурная магия бывает всякого рода; гибнут рабы, возводя пирамиды, падают конструкции на головы строителей. Как говорил небезызвестный каменщик Генрих Гейне,