Шпеер

— Я умру первый, — Северус жадно стиснул его ягодицы. — Когда ты так сидишь, знаешь, о чем я думаю?

— Знаю, — прошептал Гарри. — Хочешь, сегодня?..

Северус втянул воздух сквозь зубы. Зрачки темных глаз расширились, как от дозы атропина.

— Хочу, — хрипло сказал он.

— Шатц, мой Шатци-Шатц, — Гарри обнял его еще крепче, задыхаясь и целуя шею, прихватывая губами ухо с маленьким шрамом — следом собственного злодеяния.

— Du lieber Gott... — простонал Северус. — Зачем ты мне это сейчас сказал!..

Г. Дж. высвободился из жадных объятий, сполз на колени и с лихорадочной торопливостью принялся расстегивать его брюки.

— Л-локхарт придет, а т-ты сам не свой, — пояснил он, заикаясь от перевозбуждения. Вцепившись в подлокотники кресла, Северус смотрел на спасателя одурманенным взглядом.

В директорском кармане взыграл свинообразно хрюкающий рингтон.

— Муди, твою мать, — Гарри злобно стукнул кулаком по карману, желая в эту секунду раздавить и телефон, и того, кто звонит.

Редактор мгновенно вышел из эротического опьянения.

— Возьми трубку, — быстро сказал он и щелкнул пультом, выключив «кондиционер».

— Да пошел он... — начал Гарри и осекся под взглядом Северуса. Мысленно проклиная Городскую Ассамблею и всех ее членов, одноглазых и двуглазых, он извлек бойко хрюкающий мобильный и нажал соединение.

— Добрый день, мистер Му...

— Добрый или нет, видно будет, — пророкотал советник. — Сможете подъехать через час?

Не способный сейчас на особые ухищрения, Г. Дж. мысленно пнул советника коленом в зад.

— Да, сэр. Постараюсь.

Убедившись, что разговор окончен, Северус опять включил висящую под потолком технику.

— Быстро, однако, — пробормотал он. — Волшебное слово, «акции Хога».

— Ты думаешь?.. — ошеломленно спросил Гарри, невесть зачем понизив голос.

— Уверен, — фыркнул редактор.

— Господи, они спросят про Шпеера, а я не дочитал главу! — спохватился Г. Дж. — Шатц, дай я хоть краем глаза гляну!

Северус недовольно скривился.

— Разве что краем, — порывшись в кармане, он перебрал несколько монет, и, положив на стол фунт, ссыпал назад оставшиеся деньги. — Опоздаешь, Козел забодает.

— Ты тоже думаешь, что шпееровский Козел Гуди — это Муди? — оживился Гарри.

— Что тут думать, — буркнул редактор, ковыряя ногтем монетку. Не успел Г. Дж. и моргнуть, как из металлического ребра выдвинулся коннектор. В следующую секунду фунт уже торчал в разъеме для USB.

— Ух ты, — проснулся в Гарри агент-контрразведчик. — Ну и флэшка! Я вчера не заметил.

— Сегодня тоже не заметил, — угрожающим голосом сказал Северус. — И завтра не заметишь. Читай быстрей и отправляйся, — раздраженно прибавил он, открыв файл.

Г. Дж. придвинул кресло к монитору.

— Посиди со мной, Шатци-ша, — заискивающе попросил он.

— В другой раз, — Северус поцеловал его в макушку и направился к дивану. — Разбудишь через десять минут, — он растянулся на жестком лежбище и закрыл глаза.

Гарри бросил на редактора полный сочувствия взгляд и с тяжелым вздохом обратился к «Запискам Одержимого».

— На чем я остановился... — пробормотал он. — Грехи, ага...

* * *

«— Отсос — десять фунтов.

Нет, это не ТЫ сказал. Не ТЫ! Что-то с ушами. Звенит.

— Много? Ну, восемь.

Звенит. Струна G. Внутри сердца, натянулась. Лопнула! Больно.

— Ты говоришь по-английски?

Господи, я идиот. Какой умный вопрос, а?

— Адам...

Еще лучше. Рэй, на что ты надеялся? Они все такие. Чистота в глазах? Дьявол. Ты слепой, слепой, слепой, желающий видеть то, чего нет.

— Зачем ты меня позвал тогда?

Голос. Злой и жалобный. Акцент смешной... Дьявол бы тебя взял. Впрочем, уже взял.

— Адам... Ты любишь это делать?

Молчит. Черта лысого ты это любишь.

— Я умею. Я тебе хорошо сделаю. Хочешь посерьезней — за тридцатку.

Ага. Разогнался. Дешевый способ самоубийства.

— Кофе выпьешь со мной?

Ну и глаза. Орехи. Мед. Коньяк. Уставился, как на пришельца из миров иных.

— Лучше гамбургер. Сэр.

Звенит. Лопнула вторая. D.

— Ты... голодный?

Ненавижу себя. Кретин! Больше ничего не хочешь спросить? Только мордашку и задницу рассмотрел. Кроссовки видел? Дрянь экая. Да и все остальное тряпье — дрянь.

«И сделал Бог Адаму одежды кожаные». Спрашивается, с кого кожу снял? Райского овна освежевал недрогнувшей рукой? Ай да Отец!

Эй, что ты делаешь? Я не про тот голод!

Господь Всемогущий... Всё тебе прощаю! Как Ты сотворил ТАКИЕ губы сыну Своему? Лепестки цветов, мед, молоко и жар молодого лета... Как смешал это всё, сознайся, старина Саваоф!

Я знал. Знал! Мягкие, крепкие. Язычок змеиный, ах ты подлец. Я тут Змей, не ты!

«Да лобзает он меня лобзаньем уст своих! Ибо ласки твои лучше вина». ³

Пьян я. Пьян тобой, маленький злосчастный Адам, отверженный Отцом.

Идем со мной. Я отведу тебя к водам тихим... Ха-ха. Кого я обманываю?

Идем со мной. Поужинаем, пока ты меня не съел. Подождет отсос. Ненавижу это слово. Слово, не процесс. Минет, фелляция, иррумация, пенилинкция?.. Рэй, не выпендривайся. Отсос — это честно. По десять фунтов — не честно. Бедный глупый Адам.

Идем».

* * *

— Северус! — Гарри глянул на часы и вскочил. — Проснись, Севяся!

Редактор лениво приоткрыл один глаз.

— Я не сплю, Гайяпотя.

Гарри ринулся к дивану.

— Что мне сказать Муди? — он вцепился в Северуса, как утопающий за спасательный круг. — Глава про отсос!

Редактор флегматично шевельнул бровью.

— Так и скажи: Шпеер пишет про отсос.

— Знаешь ли, — возмутился Г. Дж. — Как ты себе это представляешь, а? Чтоб я там от стыда сгорел?

— Heilige Scheiße,² — вздохнул редактор. — Что же дальше будет, шеф? Это начало.

— Хорошенькое начало, — растерянно сказал Гарри.