Шпеер

— Профессор не пьет свой яд, другим предлагает, — подбросил колкую веточку в огонь Локхарт.

— Кое-кто заслужил, значит, — хладнокровно отозвалась бухгалтерша, смерив писателя взглядом «Ты не заработал на такой пиджак».

— Роланда, сама не лучше, — встряла Молли Уизли. В руках главы отдела реализации мелькнули вязальные спицы. — Желчи на семерых!

— Откроем магазинчик, а? — оживился Фред (а может, Джордж). — Боевые отравляющие вещества сотрудников «Хог». Яды, желчи, горечь. Одноразовые чаши из экологически чистых литературных отходов — бесплатно.

По залу прокатились смешки.

Редактор повернул голову, одним взглядом охладив неуместное веселье. Все притихли: эфирный яд мистера Снейпа в чашах не нуждался.

— Предлагаю вам открыть немного другой магазин, — блеснул зубами мистер Дигори, прошелся по сцене и остановился, непринужденно опершись бедром о стол с проектором. Гарри ревниво посмотрел на длинные ноги в добротных серых брюках и скрипнул зубами. Из проектора тут же высунулось черное дуло воображаемого гранатомета.

Замечательный Сотрудник Справа вдруг наклонился к самом уху Г. Дж., скользнув волосами по его плечу.

— Не могу ни о чем думать, — шепнул он. — О тебе только.

«Я тоже», — послал Гарри ответный счастливый взгляд.

Ствол базуки вдвинулся обратно в проектор.

— Все мы знаем, клетки нашего тела фактически строятся из усвоенных нами продуктов питания. Полезная пища делает тело здоровым, в то время как вредная и ядовитая способна сделать больными и даже убить, — легким небрежным жестом Седрик поправил воротник щегольской рубашки, приковав все взгляды к крепкой загорелой шее.

Сомнений не вызывало: господин Дигори здоров, как готовый к старту космонавт.

— Очевидные вещи, да, — улыбнулся образчик идеального здоровья. — Тогда почему никто не хочет понять, что то же самое происходит с нашими умами, сердцами и душами? Почему мы боимся съесть несвежий стейк, но ежедневно подпитываемся негативом? В нашем организме всё взаимосвязано. Гнев, обиды, недовольство, агрессия или депрессия способны нас уничтожить. Вы улыбаетесь. Конечно, вы это уже слышали неоднократно, — лектор кивнул с понимающим видом чтеца сердец человеческих.

— Также для вас не откровение, что, к примеру, желание обладать крепкими мышцами и подтянутым телом требует регулярных тренировок, — он красиво повел плечами, мельком глянув на редактора.

«Да чтоб ты скис», — Гарри сердито сдвинул брови, послав Седрику убийственный взгляд. На ум пришла давешняя реплика Северуса о спорте.

Превратив лектора в горнолыжника, Гарри спустил обладателя крепких мышц с заснеженной вершины. Оценив торчащие из сугроба брыкающиеся ноги, Г. Дж. слегка успокоился.

— Секрет успеха во всём, я подчеркиваю — во всём — лежит на поверхности. Вы хозяин себя самого. Нам принадлежит тело, мы управляем им по желанию, икота и прочие рефлексы не в счет, — Дигори брызнул солнечной улыбкой. — Точно так же нам принадлежат МЫСЛИ. У большинства из нас они хаотично мечутся в голове, как запертые в банку кузнечики, как картинки в калейдоскопе, чуть тряхни — и вот, новый узор, — лектор умолк, неторопливо расхаживая по возвышению. Внезапно он остановился, улыбка исчезла.

Серьезный сероглазый Седрик Дигори казался вдохновенно красивым.

— Кто он, настоящий господин? — тихо спросил лектор, обращаясь большей частью к Северусу.

Редактор театрально пожал плечами.

Хоговцы, за исключением директора Поттера, напряженно вытянули шеи.

— Хозяин своих эмоций. Не раб, но властелин. Эмоция — это лошадь, мысли наши — поводья. Люди скачут по жизни, даже не пытаясь взять их в руки. Результат порой плачевен — мы лежим на обочине, сброшенные в грязь норовистым конем.

Лектор не подозревал, насколько был в эту секунду прав. Гарри мысленно угостил лошадку сахаром.

— Натянув поводья, сделав мысли своими слугами, мы сможем добиться успеха. И тогда, двигаясь в нужном нам направлении, достигнем цели и покорим любую вершину.

Джинни Уизли вдруг зааплодировала, но, не обнаружив поддержки, смутилась и умолкла.

— Мысль не только материальна, но и магнетична, — продолжил Дигори, наградив Джинни приятной улыбкой благодарного джентльмена. — Думая о хорошем, мы притягиваем хорошее, думая о дурном, обрастаем проблемами. Наша задача — обуздать эмоции так, чтобы они работали на нас, превратить хаотичные и разрушительные мысли в позитивные и светлые. Поверьте мне, это нетрудно. Вы поймете, как были бедны и несчастливы еще вчера, и как легко это изменить, — мистер Дигори опять зачем-то посмотрел на редактора и мягко прибавил: — Уже сегодня.

— Старо, — брякнули из угла, изгадив красоту момента.

— Благодарю вас, — совершенно не смутился Седрик, — Ваша реплика — наглядный пример негативного мышления. Человек, настроенный делать замечания, — человек на редкость несчастливый. Должен сказать, что...

Входные двери зала со стуком распахнулись. Все, как по команде, повернули головы и застыли.

Уверенным шагом хозяина жизни в зал входил офицер полиции.

Кто-то испуганно ахнул. В наступившей тишине было слышно, как покатилась по полу чья-то упавшая ручка.

— Вынужден вас прервать, — невыразительно сказал офицер и опустил нос в какой-то документ. — Северус Снейп, Гарри Поттер, Полумна Лавгуд, Гермиона Грейнджер. Прошу следовать за мной.

Сердце директора Поттера подскочило к горлу и, похоже, застряло в трахее.

— Простите, пожалуйста, на каком основании?.. — Седрик спрыгнул с возвышения и бросился к полицейскому, но тут же был перехвачен за локоть мистером Снейпом.

— Мы разберемся, мистер Дигори, не волнуйтесь, — невозмутимо сказал Северус и повернулся к аудитории: — Продолжайте обуздывать эмоции, господа.

Подхватив под руку впавшего в ступор Г. Дж., редактор потянул его к выходу, перед дверью оглянулся и быстро изобразил пальцами «победу».

Перед директором мелькнули взволнованные лица сотрудников, рука побледневшего Артура Уизли, взлетевшая в ответном жесте, и вытаращенные глаза специалиста по контролю над мыслями, полные гнева.

* * *

Сказать, что директор Поттер потрясен, означало не сказать ничего. В то, что возможен обыск, он не верил до последнего. Тем более, ничто, казалось, не предвещало грозы: Северус обмолвился, что шуршать любят по утрам или днем, а утро этого дня было самым обыкновенным рабочим утром, за исключением того, что на хмурый лондонский небосклон неожиданно выкатилось подслеповатое зимнее солнышко.