Шпеер
Шрифт:
Похоже, собеседник бросил трубку. Финниган замер посреди комнаты, глядя на Гарри с выражением торжествующего злорадства.
— Ну? — сурово сдвинул брови Г. Дж.
— Наш инвестор — НЕ мистер Дигори, — сладеньким голосом сообщил управляющий. — Дигори вложил пять процентов, остальные девяносто пять, — Симус облизнулся, как лиса в курятнике, — принадлежат другому лицу.
Гарри прищурился, зло и недоверчиво.
— Кому?
Финниган невинно заморгал и задергал плечами.
— Дигори сказал, что не вправе разглашать эту информацию. Говорит, заключил с этим типом договор, согласно которому действует от его имени. Естественно,
— Так пусть связывается! — сердито выкрикнул Гарри. — Не наши проблемы!
Управляющий отвел взгляд.
— Он свяжется, — буркнул он. — Как только представится возможность. Этот тип арестован. Когда его выпустят под залог, тогда...
Симус постоял посреди кабинета, нервно сжимая и разжимая кулаки, вдруг бросился к Гарри и вцепился жесткими пальцами в воротник его измятой рубашки.
— Скажи, что с тобой, а?
Глаза Симуса, круглые и ошалевшие, пробирались гораздо глубже, чем имели право пробраться.
— Отстань, — Гарри дернулся, пытаясь отвести взгляд.
— Ты дурак, — Симус брезгливо выпустил директора из захвата. Покрасневшее лицо управляющего исказил гнев. — Бесподобный дурак! Я не про «Волкодав» говорю, мать твою! Ты ничего не ценишь, не любишь, ни черта тебе не надо, ни фирма наша, ни-че-го! Ты — урод! Конь в тапках! Ты не умеешь любить! Такую девушку бросил!.. Теперь фирму завалить хочешь! Идиот ты, Поттер!
В глазах Финнигана корчились серебристые дьяволы.
— Идиот, — глухим эхом пробормотал он, расхаживая из угла в угол. — Никто не тащит эмоции в бизнес! Засунь их себе в задницу! Ты хоть сам вникал в советы Дигори? Конечно, он хитрый, воду льет, но в каждой лекции есть дельные вещи! Я не присутствовал ни разу, но с его сайта не слезаю, вот например, как раз в тему, — он метнулся к компьютеру, защелкал мышью и развернул какую-то страницу. — Почитай пару абзацев, прямо про тебя! Деструктив в деловых отношениях.
— Иди к черту, — Гарри бросил испепеляющий взгляд на экран. — Не буду я ничего читать! Я его имя слышать не могу, не то, что читать!
«Фрайбург, — бесстрастно сообщал заголовок статьи. — 6-7 декабря: «Конструктив и деструктив».
— Это где, Фрайбург?
— Германия, — буркнул Финниган.
«Шустрый, сволочь», — зло подумал директор.
— По деструктиву Седрик большой специалист, — процедил он вслух.
На стол перед Г. Дж. опустилась большая чашка чая.
— Понимаешь, Симус, — Гарри благодарно отхлебнул глоток, сообразив, что забыл, когда что-то ел и пил. — На свете очень много умных теорий, как жить, как что делать, начиная от того, как правильно шнурки завязывать и кончая философией. Но когда сталкиваешься с реальностью, все эти теории оказываются полной чепухой. За всё надо платить, — мрачно прибавил он. — И приносить в жертву себя, свое время, здоровье и душу.
Управляющий оседлал стул, обняв спинку.
— Себя приносит в жертву тот, кто себя не любит, — снисходительно сказал он.— Читай Дигори.
* * *
Привалившись головой к дрожащему автобусному стеклу, Гарри отстраненно глядел на серое полотно дороги, летящее назад в Лондон. Огни автомобилей вырывали из темноты серебристые туманности с искрящимися снежинками. Мелкие ледяные кристаллики вились за окном блестящей мошкарой.
Мысли Г. Дж. были подобны хаотично пляшущим снежинкам, перескакивая с одного воспоминания на другое. Объединяло мрачные директорские думы лишь одно —
чувство горечи и утраты, будто он хоронил самого себя.«Даже не позвонил ни разу», — с болью подумал Гарри, шаря в карманах в поисках мобильного. Навряд ли он нашел бы в себе силы ответить, но молчание Северуса, подтверждающее его вину и равнодушие, казалось особенно гнусным.
Гарри сунул руку в карман пиджака, измятого и грязного. Пальцы наткнулись на жесткий бумажный комок. Облившись холодным потом и уже догадываясь, что это, директор выдернул из кармана смятую фотографию. Когда он сунул мерзость в карман, Гарри не помнил — он был уверен, что посмотрел на снимок и бросил его там же, в кабинете.
Пару минут он сидел, окаменев душой и телом, не в силах заставить себя еще раз глянуть на отпечаток предательства, вырезанный на его сердце ножом, как литография, черно-кровавая, уродливо сочащаяся сукровицей.
Г. Дж. готов был простить всё: секс с кем угодно, похоть, страсть, удовлетворение желаний. Простить ЛЮБОВЬ в ЕГО глазах было невозможно.
«Может, померещилось? — с отчаянной надеждой думал Гарри, сжимая в кулаке отвратительный комок. — Показалось? Просто он этого гада хотел и...»
Пересилив отвращение и ужас, он развернул измятый снимок, разглаживая дрожащими пальцами изломы, и поднес к глазам.
Ошибки не было — Северус смотрел на Седрика с такой всепоглощающей нежностью, что на глаза Г. Дж. навернулись злые слезы, а в груди опять зашевелился пытающийся удушить черный спрут.
Трясущимися руками Гарри вытянул из кармана упаковку антидепрессантов и проглотил сразу две таблетки.
Повинуясь засевшим в сердце дьяволам, он вскочил, рывком распахнул створку автобусного окна и швырнул смятую фотографию в объятья свистящего ветра. Следом полетел мобильный, на который никто не звонил.
* * *
— Вот так сюрпри-из, — гаденьким голосом протянул Дадли, оглядывая дорогого родственника со смесью неприязни и удивления. — Мы тут СТРАШНО соскучились.
— А я как скучал, — злобно сказал Гарри, толкнул плечом кузена и прошел в дом.
Пасмурными глазами он оглядел холл, в котором за время его отсутствия появилась статуя пузатого амура и крупный вазон с увитым ленточками бессмертником.
«Какого черта я сюда приперся?» — недоуменно подумал он, озираясь по сторонам.
Тетушка, с композицией из бигуди на голове и в цветастом шелковом халате, вынырнула из глубин дома, как экзотическая рыба из грота аквариума. Запахнув халат на тощей груди, она уставилась на племянника с безрадостно-раздраженным видом.
— Тетя, — пробормотал Гарри, злясь нас собственную робость. — Я могу тут пожить несколько дней?
— Во-первых, здравствуй, — тетя сжала губы в сердитую точку. — Во-вторых, у нас нет комнаты. Наверху ремонт. С Дадликом я тебя не положу.
— А тут? — Гарри кивнул на приоткрытые двери гостиной.
— Диван загадишь, — тетка с неприязнью оглядела его мятый пиджак. На плече темнели капельки засохшей крови — Г. Дж. опять оцарапался очками при падении.
— Тогда я пойду в гостиницу, — зло прищурился племянник. — Завтра весь Уингинг будет знать, что ты пожалела для меня диван.
— Да спи ради бога, — рассердилась Петунья. — Всю жизнь из меня монстра делаешь, свинья неблагодарная!
Окинув Гарри взглядом оскорбленной добродетели, она обиженно вздернула подбородок и вышла.
— Подрался? — с любопытством спросил кузен, скользнув взглядом по пластырю на виске.