Шпеер

Гарри подпрыгнул на месте, взмахнув руками и сбив пиалу. Золотистая чайная лужица потекла по столу и бесшумной струйкой впиталась в персидский ковер.

— Ерунда! — выкрикнул Г. Дж. — Мой отец не был военным! Он учился на инженера! Я знаю, мне тетя говорила! Вы что-то путаете! Да, он учился в Сандхерсте, но он не был никаким... никаким... — Гарри вдруг умолк, растеряв все слова.

«Членом какого политического кружка был ваш отец?» — прошелестел в голове голос Риддла.

Дамблдор расхохотался веселым смехом добродушного Санта-Клауса.

— Инженер и кадет инженерных войск — немного не одно и то же, мой мальчик, — он вдруг вновь посерьезнел и опять вперил в Г. Дж. внимательный взгляд. — Думаю, вашей тете не хотелось повторить судьбу своей сестры. Не в ее интересах было болтать о том, чем занимались ваши родители.

Гарри зажмурился, малодушно надеясь открыть глаза и обнаружить, что всё это химера, дурной сон — пропахшая благовониями восточная комната, дрожащие огоньки красноватых лампад, оживший Альбус Дамблдор, рассказывающий сказки о родителях.

Всё было тщетно. Наяву, а не во сне пахло иланг-илангом, приторно-сладким и душным. Наяву, а не во сне окутывал ковровый рай зловещий сумрак, блестели в полутьме хитрые стариковские глаза и дрожали красно-золотистые блики в лужице разлитого чая.

«Не верь всему, что услышишь», — стукнули в сердце слова Северуса.

— А моя мать?.. — севшим голосом спросил Гарри. — Она тоже была членом этой группы?

— Нет. Она погибла случайно, — негромко сказал Дамблдор. — Люди Риддла приехали убрать вашего отца. Лили Поттер... была лишней свидетельницей. Вас, Гарри, то ли пощадили, то ли не заметили.

— Люди Риддла? — глухим эхом отозвался Г. Дж.

Дамблдор, кряхтя, встал с оттоманки и навис над сжавшимся в комок гостем.

— Для чего, по-вашему, я всё это рассказал? Вас не волнует падение кабинета премьера и поражение консерваторов, не интересует противостояние действующему истеблишменту. Но, быть может, как сын своего отца, вы не останетесь глухим к восстановлению справедливости? Руки Риддла в крови ваших родителей.

Каждое слово капало на мозг раскаленным свинцом.

Гарри молчал, бессмысленно размазывая пальцем по столу разлитый липкий чай.

— Сириус часто рассказывал мне про отца, — прошептал он. — Какой он был веселый, смелый... Но он никогда не говорил о «Рыцарях Справедливости»!

Старик удалился в темные глубины комнаты и вернулся с каким-то пакетом. В голове Г. Дж. промелькнул десяток страшных предположений о его содержимом, начиная от дневника Риддла, пачки фотографий сверхсекретных объектов, планов свержения монархии и кончая фунтом тротила.

— Не все так болтливы, как вы, мой мальчик, — Дамблдор зашуршал бумагой и высыпал на поднос маленькие кубики рахат-лукума. — Сириус, при всех его недостатках, человек преданный делу, верный, как пёс. Он наш Келев, готовый бороться за своих зубами.

— Угощайтесь, Гарри, — старик положил сладкий кубик себе в рот и довольно вздохнул. — «РС» прекратила свое существование,— сказал он, бодро работая челюстями. — В отличие от организации Риддла, ее деятельность признали вне закона. Официально «Рыцари» распущены. Но, как неумирающий феникс, однажды они восстанут из пепла. Кому, как не вам, Гарри Джеймс Поттер, помочь поднять «РС» из руин? Вам, сыну смелого и отважного человека, отдавшего жизнь за спокойствие и мир Британии?

Сын отважного Джеймса Поттера оцепенел, не в силах двинуть ни рукой, ни ногой. В отяжелевшей голове было до странности пусто.

— Почему... Столько лет прошло, но только сейчас вы сказали мне об этом?.. — с трудом ворочая языком, пробормотал он.

— Повторяю, всему свое время, мой мальчик. Твое время пришло, Гарри.

* * *

— Опоил! Охмурил! Одурманил! — Северус с курткой Г. Дж. через локоть, видимо, так и не побывавший в своем спортзале, налетел на Гарри горячим вихрем, схватил за руку и потащил по коридору. Спотыкаясь, плохо понимая, где он и что вокруг происходит, Гарри кубарем скатился вслед за ним по широкой мраморной лестнице, выбрался за порог клуба и очутился на сияющей вечерними огнями Дин-стрит.

Пылающее лицо приятно обдало ветром. В легкие хлынул пронзительно-чистый морозный воздух.

— Черт, — от головокружения Гарри пошатнулся. — Со мной что-то не то.

— Еще бы, — Северус надел на него куртку и застегнул доверху молнию. — Чаёк с лимонными дольками?

— С рахат-лукумом.

Г. Дж. вдохнул грудью благословенный кислород. В голове начало проясняться.

Северус обнял его за плечо, увлекая за собой вдоль по улице, залитой светом огней.

* * *

Парк на площади Сохо был почти безлюден. Гарри плюхнулся на сырую скамейку, тут же очутился в тепле рук Северуса и облегченно вздохнул.

— Ты знал, что это Альбус, — пробурчал он. — И ничего мне не сказал!

— Я связан обещанием молчать, — мрачно сказал Северус. — Как и ты теперь.

Гарри придвинулся поближе и пристроил голову ему на плечо.

— Ты что-нибудь знаешь о моих родителях? О «Рыцарях Справедливости»? Ты должен был знать про эту организацию!

— Рыцари? — Северус презрительно фыркнул. — Банда головорезов, таких же, как штурмовики «НД», только неорганизованных и бестолковых! Мародеры, безголовые и агрессивные придурки!

Сын Освободителя Британии От Экстремистов возмущенно подскочил на лавке и вырвал руки из ладоней редактора.

— Мой отец был кадетом инженерных войск! — гневно выкрикнул он. — Он не был бандитом!

По лицу Северуса прошла гримаса досады.

— Я ничего не знаю о твоем отце, — с раздражением сказал он. — Я говорю об «РС» в целом. Они просуществовали всего три года, но за это время наделали много глупостей. По-твоему, борьба одной мафии против другой — дело рыцарское и благородное? Чушь собачья!

— «Рыцари» боролись против экстремистов! — с жаром воскликнул Гарри. — Разве это не благородно?

Терново-черные глаза наполнились снисходительным сожалением.

— Бороться с экстремистами методами экстремистов — разумеется, дело достойное, — насмешливо сказал он. — И чего теперь ожидает Альбус? Что ты возглавишь подобную банду и под кровавыми парусами «Месть за отца» атакуешь Сити-Холл?

Гарри закусил губу и насупил брови.

— Нет, то есть... Э-э... Дамблдор надеется возродить эту организацию. Ты правда ничего не знаешь о моих родителях? — с затаенной надеждой повторил он.