Шпион, который явился под Рождество

Мередит застыла в прострации.

— Аптечка? — Она в ошеломлении, видимо, даже самые обычные слова позабыла. — Аптечка… В том ящике, повыше.

В аптечке, к радости Кагана, обнаружился крем-антибиотик, и агент начал осторожно намазывать рану, одновременно поглядывая в окно сквозь щель в занавесках. По-прежнему шел снег. Каган скользнул взглядом по деревьям в палисаднике и дальше, на улицу за койотовой изгородью. Ни души.

«Может, обойдется…» — понадеялся он.

Обязательно.

Рядом с раковиной висела сухая тряпка. Закусив губу, Каган прижал сложенную ткань к ране и полосками изоленты закрепил на плече. На лбу выступил пот, но спецагент продолжал туго обматывать компресс изолентой в несколько слоев, чтобы получилась давящая повязка. Закончив, подождал, не просочится ли кровь.

Тут захныкал младенец. Обернувшись через плечо, Каган увидел, что он пытается сосать кулак.

— Чем мы его кормить будем? — озаботилась Мередит.

— У вас найдется молоко?

— Обычное молоко грудным все равно нельзя.

— Есть специальный рецепт, разработанный ВОЗ для чрезвычайных ситуаций: молоко разбавляется водой с сахаром.

— Но молока все равно нет. У Коула непереносимость. Было рисовое, только мы его как раз допили…

— Тогда разведите пол чайной ложки соли в кварте воды.

— Соли?

— Потом добавьте пол чайной ложки соды и три столовые ложки сахара.

— Выдумываете?

— Разработка клиники Мейо. [4]

4

Клиника Мейо — один из крупнейших в мире медицинских центров, оснащенный по последнему слову техники, в Рочестере, шт. Миннесота. Создан в 1889 году как добровольная ассоциация врачей на основе больницы экстренной помощи Святой Марии, тесно связан с Миннесотским университетом.

Каган просунул палец в дыру от пули на рубашке и, потянув, разорвал рукав, чтобы влезла толстая повязка.

— Воду потом подогреваете, чтобы растворить соль, соду и сахар, — договорил он, надевая рубашку.

— ВОЗ? Клиника Мейо? И давно тайных агентов учат, чем кормить грудных детей?

— Было дело, сопровождал бригаду медиков в Сомали.

«Не так уж далеко от истины», — мысленно оправдался Каган.

Только вместо Сомали Афганистан, и никого он там не сопровождал, а под видом врача пытался добыть у афганских крестьян сведения о размещении террористических тренировочных лагерей. Умение спасти жизнь ребенку развязывало языки лучше некуда.

— Там голодающие дети сплошь и рядом, — пояснил Каган. — Врачи объяснили, как готовить раствор. Приятно было, что можешь хоть как-то помочь.

Подтверждая высказанную Каганом мысль, Мередит прижала малыша к груди.

— Пищу этот раствор не заменяет, просто восполняет электролиты, предотвращая обезвоживание, — продолжал Каган. — Двенадцати унций ему хватит на ближайшие двенадцать часов. Но после этого понадобится смесь.

«Двенадцать часов, — подумал он про себя. — Если за это время мы не отобьемся, будет уже все равно, кормить малыша или не кормить».

— Кто-то идет, — раздался из гостиной голос Коула.

* * *

Андрей шел по следам, вглядываясь в темные закоулки по обе стороны.

Снегу уже навалило по щиколотку. От следов впереди оставались едва заметные ямки.

Вот одна цепочка свернула к дому по правую руку. Еще чуть подальше две пары следов загибались к левому дому. Цепочки вились параллельно — ровные, никаких признаков шарканья. Если бы Петр, угрожая пистолетом, вошел в дом вслед за кем-то из жильцов, наверное, ему пришлось бы приставить дуло к затылку, и одна цепочка чуть отставала бы от другой. К тому же отпечатки в первой распределялись бы неравномерно, свидетельствуя о том, что человека подталкивали.

Андрей двинулся дальше. В слабом свете отраженных снегом огней виднелась теперь только одна пара свежих следов. Эти шли параллельно более старым, уже почти заметенным, ведущим навстречу Андрею — судя по всему, из дальнего дома, ближе к концу проулка.

«Твои следы, Петр? Вот эти, свежие? Неужели я тебя догнал?

Или ты хочешь завести меня в ловушку?»

Андрей замедлил шаг, вглядываясь в снежную мглу. Щеки онемели от холода, и в голову снова полезли воспоминания о прошлом. В русской армии ему пришлось однажды маршировать целые сутки в буране. Без еды и питья, потому что вода и пайки промерзли насквозь. «Зато закалитесь», — приговаривал старшина.

«Да уж, закалили нас на славу, — с горечью подумал Андрей. — Жестче и суровее некуда. Скоро, Петр, сам поймешь, на собственной шкуре».

Оставшаяся цепочка следов сворачивала налево, к вертикальным сучьям койотовой изгороди, и упиралась в калитку. От внимательного взгляда Андрея не ускользнуло, что более старая цепочка тянется как раз оттуда.

«Просто кто-то ходил полюбоваться рождественским убранством, а потом вернулся, — заключил Андрей. Охотничий азарт померк. — Я шел по следам кого-то из местных. Только драгоценное время потерял. Надо было остаться с Михаилом и Яковом прочесывать окрестности Каньон-роуд.

Хотя нет, стоп. Не надо поспешных выводов», — одернул он себя.

Двигаясь вдоль изгороди, он внимательно разглядывал обе пары следов. Старые начинались по левую сторону от дома. Новые вели туда же, исчезая в темном закутке, где, как понял Андрей, скрывалась боковая дверь. Напрягая зрение, он высмотрел слева сарай и гараж. Потом пригляделся к дому. Типичная для Санта-Фе постройка — плоская крыша, скругленные углы, терракотовая штукатурка.

На входной двери венок, и над ним электрическая гирлянда. Слева от входа пробивается сквозь щель в занавесках на небольшом окошке слабый свет — скорее всего, кухня. Справа от двери — большое окно, за ним гостиная, в полумраке, если не считать догорающего огня в камине и лампочек на елке. Еще правее, в следующей комнате, мерцает за шторами голубой экран.

Стараясь ничего не упустить, Андрей перевел взгляд на крышу. В тусклых отблесках гирлянды над дверью видно было, как снег укутывает спутниковую тарелку.

Все эти наблюдения он проводил незаметно. Шагал себе неторопливо, делая вид, что любуется сказочным зимним пейзажем, а тренированный глаз выхватывал нужные подробности. Звук шагов почти заглушался шелестом снега. Через двадцать секунд дом, оставаясь позади, почти совсем скрылся из виду — а значит, и Андрея изнутри увидеть тоже не могли.

Следы кончились, идти по проулку дальше было бессмысленно. Андрея снова охватила досада. Остановившись, он попытался оценить обстановку. Видимо, первоначальная догадка оказалась верной: следы принадлежали одному и тому же человеку.

Но если в дом недавно вернулся кто-то из жильцов, наверное, света бы горело побольше? Или он решил улечься в сочельник пораньше — для американцев ведь это особая ночь, они с ума сходят в ожидании подарков, которые предстоит разворачивать поутру.

Сколько времени, кстати?