Шпионаж под сакурой

Остальные никак не прореагировали на его слова. Они уже спускались по наклонному коридору. Каспар отшвырнул оружие и поспешил за ними. Коридор был низковат для двухметрового верзилы, ему приходилось сильно сутулиться при ходьбе, едва ли не плечами упираясь в потолок.

Они дошли до небольшой площадки с кабинкой лифта.

— Разумно, — заметил, поправляя очки Мельхиор, — она рассчитана только на двух япошек. Две моих марионетки едва влезут.

— Внизу их будут ждать, — заметил Бальтазар. — Может быть, лучше снова отправиться нам с братом?

— И то верно, дорогой братец, — поддержал его Каспар. — Зачем слать на убой марионеток, если есть мы.

— Давно в тебя из пулемёта не стреляли? — поглядел на него Мельхиор. — Всё никак не угомонишься, проверяешь своё тело на прочность.

— В меня даже из безоткатки стреляли, — с законной гордостью произнёс Каспар, — так что все их пулемёты мне, что лёгкая щекотка.

— Здесь нет врачей, чтобы собирали тебя потом по частям, — отрезал Мельхиор. — Первыми пойдут мои марионетки, а вы с Бальтазаром поедете на крыше лифта и атакуете сразу за ними.

— Весьма разумно, — кивнул Бальтазар.

Два эсэсовца зашли в лифт, держа оружие наготове. Один левой рукой потянул за рычаг, и кабинка поехала вниз. Как только её крыша поравнялась с полом, Бальтазар и Каспар фон Нейманы запрыгнули на неё. Предварительно Каспар раздвинул решётку, сошедшуюся после того, как кабинка лифта пошла вниз. Для этого ему пришлось приложить известные усилия, но силач справился с этой задачей. Братьям было тесно на крыше, на самом деле, они едва умещались на ней. Бальтазар постоянно теснил младшего брата, работая коленями и локтями.

Автоматные очереди и взрывы гранат были отлично слышны внизу, несмотря на бронедверь. Здание было спроектировано и построено таким образом, что часовые внизу могли хотя бы так узнать о возможной атаке. Расчёт пулемёта мгновенно пришёл в боевую готовность, занял своё место, щёлкнул затвор. Охранявшие расчёт солдаты в ударной броне взяли наизготовку «Бергманы», в тесных коридорах они представляли собой страшное оружие, способное в считанные секунды нашпиговать человека свинцом. Конечно, в бой они вступят, только если не справятся пулемёты, что, вообще-то, было маловероятно.

— Лифт спускается, — сообщил один из пулемётчиков, приникший лицом к смотровой щели в бронедвери. — Минутная готовность.

Бойцы не пошевелились. Все и без его слов пребывали, как говорится, в полной боевой.

— Есть контакт! — почти радостно выкрикнул пулемётчик. — Открыть огонь!

И тут же загрохотали пулемёты, выплёвывая пламя и свинец. Они мгновенно изрешетили незваных гостей. Те дёргались, словно в конвульсиях, пули брали их плащи и форму под ними. Но из тел не пролилось ни капли крови. Вместо неё во все стороны летели металлические бруски и шестерёнки. Скошенные длинными очередями незваные гости повалились на пол лифтовой кабинки.

— Странное дело, — произнёс командир расчёта. — Странное какое-то нападение. Они что, рассчитывали прорваться? Или это только разведка? — Он опустил автомат. — В любом случае, не расслабляемся. Готовимся к новой атаке. А пока, Саи-готё, звони на центральный пост, сообщи о том, что на нас напали.

Не успел один из бойцов охранения шагнуть к телефонному аппарату, висящему на стене, как вдруг наблюдатель удивлённо вскрикнул.

— Они поднимаются! — воскликнул он.

И действительно оба расстрелянных из пулемётов солдата медленно вставали с пола, подбирая выроненное оружие.

— Огонь! — тут же скомандовал офицер.

И пулемёты застрочили, казалось, с удвоенной скоростью. Встающих врагов снова повалило наземь, но в этот раз так просто сдаваться они не собирались. В бронедверь стукнулась пара объёмистых гранат. Это были ни «колотушки» двадцать четвёртых гранат и ни «яйца» тридцать девятых. [17] Взорвались они с резким хлопком и следом в щели бронедвери потянулись желтоватые щупальца отравляющего газа. Первыми свалились пулемётчики, которые не носили ударной брони и находились ближе всего к двери. Следом попадали подносчики, сжимающие в руках ленты. У всех из глаз лились реками слёзы, горло рвал надсадный кашель, быстро переходящий в рвоту, они пытались подняться, но слабость в локтях и коленях превращала их руки и ноги в какое-то желе.

17

Имеются ввиду немецкие ручные гранаты Stielhandgranaten 24 и Eihandgranaten 39.

Бойцы в броне «Самурай» не пострадали от газа. В жутковатые маски шлемов были встроены противогазы, а линзы обеспечивали надёжную защиту глаз. Они оттащили заходящихся кашлем пулемётчиков подальше от дверей и газового облака и сами встали к пулемётам. Но враги были уже у самой двери. Они схватили пулемёты за стволы, хоть те и были горячими, что пальцем не коснуться, и втолкнули их внутрь с такой силой, что сорвали со станин. А следом полетели «яйца» тридцать девятых гранат. «Колотушки» в бойницы было не протолкнуть.

Бойцов подвело именно то, что они заняли места за пулемётами. Гранаты рванули практически у них под ногами. Хоть в тридцать девятых было меньше взрывчатки, никакая броня тут спасти не могла.

Каспар фон Нейман пробил крышу люка несколькими ударами здоровенного кулака и спрыгнул в кабинку. Тут же зажал костистый нос двумя пальцами.

— Братец, — сказал он Бальтазару, — тут марионетки газом побаловались, так что дыши через раз.

— Я сам ядовитей любого газа, — усмехнулся Бальтазар, спрыгивая следом за братом, — забыл, что ли? Ты мне лучше скажи, сможешь дверь открыть с этой стороны.

— И не такие вскрывали, братец, — усмехнулся Каспар.

Он подошёл к двери, отстранив сильно повреждённых марионеток эсэсовцев, из-под тяжёлых плащей которых теперь раздавался неприятный скрип, что, похоже, ничуть не смущало самих эсэсовцев. Взявшись за бойницы, Каспар изо всех сил потянул на себя. Металл затрещал, прогибаясь, петли заскрипели, засовы кремальеры застонали. Каспар упёрся каблуками в пол, сжал до хруста зубы, мышцы под формой набухли буграми, грозя разорвать чёрную ткань. С потолка посыпалась бетонная крошка, припорошила лысину фон Неймана и стальные каски марионеток. На лбу Каспара выступила испарина. Наконец, со звоном полопались стальные засовы, и фон Нейман потянул дверь на себя, открывая её. Повреждённые и перекошенные петли поддавались с трудом, да и весила дверь немало. Каспару пришлось приложить немало усилий, открывая её.

На той стороне лежали изрешеченные осколками солдаты в такой же броне, что и те, с кем сражались наверху. А чуть дальше извивались на полу солдаты в обыкновенной зелёной армейской форме. Не смотря на лошадиную дозу газа, которым они наглотались, все четверо ещё были живы. Вошедшие следом за Каспаром эсэсовцы быстро добили их одиночными выстрелами.

Мельхиор отправил лифт наверх, забрать Бальтазара и оставшихся марионеток, а сам отправился следом за Каспаром.

За тамбуром с бронедверью оказался большой круглый зал со стеклянным куполом в середине. Каспар тут же прилип к нему носом, рассматривая, что же находится внизу. Там оказалась операционная, только каких-то гипертрофированных размеров. На столе вполне можно было поместить троих Каспаров рядом, приборов вокруг стола было понатыкано великое множество, сейчас они были выключены и казались младшему фон Нейману просто грудой мёртвого металла и пластика, со всеми потухшими лампочками и датчиками. Но самым интересным были несколько странных агрегатов, стоящих около стен. Пилы с дисковыми лезвиями, жутковатые крючья, мощные долота и прочее в том же духе. Каспар задался вопросом: кого же вскрывают в этой операционной?