Шпионы и все остальные
Шрифт:
— Отличная идея.
— Мне показалось, вы чем-то расстроены.
— Есть такое дело. Усталый, ехал ночью домой, попал в глупую аварию…
Он усмехнулся.
— Не очень весело, согласитесь.
— Наверное. Дома, наверное, ждет семья?
Он слишком рано переключился на пониженную передачу. Двигатель зарычал громче.
— Нет, в данный момент не ждет.
Светофоры на перекрестках мигали желтыми огнями. Один, второй, третий. Светлана сидела на переднем пассажирском сиденье, левая рука на подлокотнике. Повернувшись, он мог видеть ее лицо, красивое и загадочное в свете пролетающих за окном уличных фонарей.
— С другой стороны, сейчас еду в ресторан с красивой незнакомкой… Вот так неожиданно все обернулось. Это уже веселее.
— Кстати, и куда мы едем? — поинтересовалась она.
— В хорошее место, как договаривались.
На самом деле в «хороших местах» он разбирался плохо, потому что в них практически не ходил. Где-то недалеко, на Беговой, кажется, есть какая-то «Сивка-Бурка», коллеги еще часто называют ее — «Сявка»…
«Сявка», «Сявка». Что это — ресторан? Пивная? Караоке-бар?
«Петрович, мы сегодня в „Сявке“ зажигаем, подгребай, если хочешь…».
Хм. Похоже, у них на Лубянке это место любят. А вдруг нарвешься там на какого-нибудь Пушко? Или, того хуже, на генерала Никонова?
«А что тут такого?» — подумал он.
Он приводит в ресторан красивую чужую женщину. С которой познакомился на улице. Н-да… Ерунда? Кому какое дело?
Нет. Что-то предосудительное здесь все-таки есть.
— Что? — переспросил он.
— Говорю, я просто не могла оставаться одной… — повторила она, глядя в окно. — Это было невыносимо. Мне надо было с кем-то поговорить… Как с психоаналитиком…
«Откуда у нас психоаналитики? — подумал Евсеев. — И какой из меня психоаналитик?»
Внезапно он увидел горящую вывеску «Якитории» и, запоздало включив «поворотник», резко повернул направо, едва не влетев во внедорожник, двигавшийся в крайнем ряду.
— Вы меня не слушаете?
Черт. Евсеев понял, что она уже минут пять втирает ему какую-то чушь. Про изменившего мужа. Про одиночество. Про его голос, который якобы вселяет в нее уверенность. Она хотела купить в магазине водки и напиться, и забыться, и все такое…
— Извините, я отвлекся…
Он запарковался почти под вывеской. Спутница естественным жестом взяла его под руку, а когда подошли ко входу, подождала, пока он распахнет перед ней дверь. Несмотря на позднее время, зал был заполнен больше чем наполовину. В основном — молодые пары, у которых не много денег и которым некуда идти. Они нашли двухместный столик, как бы отгороженный от основного зала большим плоским аквариумом. Почти сразу к ним подошла официантка — казашка или калмычка в японском кимоно.
Светлана уверенно сделала заказ. Евсеев его повторил. Он проголодался и жадно набросился на сашими. Правда, палочками он владел неважно, зато Светлана управлялась ими не хуже японской гейши. Она чем-то и напоминала гейшу: воспитанная, сдержанная, учтивая. Умело поддерживала легкую застольную беседу, шутила, сама же смеялась, создавая дружескую атмосферу. Потому что он сидел, как будто на выпрыгивающей мине «лягушка», которая уже встала на боевой взвод и требовательно торхается под задницей.
— О чем вы задумались? — тонкие пальцы с аккуратным маникюром нежно гладят его лежащую на столе ладонь.
«О том самом! Почему она сидит с ним в ресторане? Почему развлекает его
разговорами? Почему, наконец, гладит руку? Что ей надо?»— Да так, ни о чем…
«Похоже, что это подход. Тот самый, о котором говорили в Академии, которым регулярно пугали ребята из внутренней контрразведки, на которых погорели многие его коллеги… Но кто за ней стоит? И почему она объявилась сейчас? Не когда он искал шпиона Мигунова, не когда работал по операции „Сеть“, [7] а именно сейчас?»
7
Об этом рассказывается в романе «Эмблема с секретом».
— Мне кажется, вы опять загрустили. Выпейте саке!
Зубы ее ослепительно блестят под влажными губами.
— Я за рулем.
«Причина только одна — его нынешняя работа по „утечкам“ из высших эшелонов власти!»
— Перестаньте! Это же не водка! Оно совсем слабенькое, даже в крови не останется! — женщина наклонилась вперед и впилась ему в глаза тяжелым взглядом, будто гипнотизируя.
У него вспотела спина.
«Да, похоже именно на подход… Хотя, может, это профессиональная перестраховка? Стареющая красотка ищет приключений и встретила в ночи именно его… Обычная случайность? Но случайности случаются с токарями, слесарями, учителями и врачами, да и то если они не выигрывали больших денег и не получали крупного наследства. А с контрразведчиками, ведущими оперативную разработку государственной важности, любые случайности исключены! Даже если они действительно случаются! А может, это действительно та самая случайная случайность?»
Какие у нее широкие зрачки! Евсеев с усилием перевел взгляд на аквариум, в котором отбывали свой пожизненный срок экзотические рыбы. Одна, похожая на птицу с крыльями, сильно прижималась к толстому стеклу, раскрывая и закрывая сплющенный от усилий рот, как будто хотела что-то ему подсказать, от чего-то предостеречь. А может, ей просто не хватало воздуха или свободы, и она пыталась прогрызть стекло…
Фарфоровая рюмка уже была у него в руке, и он залпом выпил теплую и совсем некрепкую жидкость, потому что сделать это было проще, чем объяснять, почему он этого делать не хочет. Как-то так вышло само собой. Опять «само собой»?
— Давайте я отвезу вас домой…
— Конечно!
Светлана улыбалась. Как-то многозначительно и зовуще. Какая у нее привлекательная улыбка!
— То есть, не домой, а к машине, — поправился он.
Она облизнула губы узким, собранным в трубочку язычком. Наверное, она сладко целуется…
— Я так и поняла. Вы очень зажатый молодой человек. Хороший семьянин…
«Откуда она знает, какой я семьянин?»
Когда они шли к машине, он смотрел на ее ноги. Красивые ноги. Наверняка мягкие и нежные…
Светлана почему-то села на заднее сиденье. И он почему-то сел рядом. И тут же их притянуло друг к другу, как разнополярные магниты. Лента жизненного видеомагнитофона закрутилась в режиме ускоренной перемотки. Она действительно сладко целовалась. И руки у нее были очень сильные, как у тренированного мужчины. Но они умели быть и нежными. Наманикюренные пальцы ловко расстегнули ширинку, нырнули внутрь, извлекли наружу самую чувствительную часть его тела. Он застонал.
— Вот ты и оттаял… Сейчас, сейчас…