Шпионы и все остальные

— Он тоже этого не сделает. Он убил Амира. Убьет и вас. Не будет никакого золота. Ничего не будет.

— Он бы это сделал, когда был здесь. Это первое. Второе — золотой спецхран, который, если верить вашим докладам, реально существует…

— Я не утверждал это. Допускал — да. Но не утверждал!

Лев Николаевич обиделся. Как все педанты, он не терпел, когда его слова трактуют превратно.

— Он может использовать вас, чтобы завладеть этим золотом. Амир отнял у него свободу — и он мертв. Вы отняли у него девушку… И что будет с вами, как думаете?

Трепетов беззвучно выругался:

— Да мне его девка сто лет не сдалась! Я ее отдал, могу выплатить проценты! Почему ты опять вернулся к этой теме?

Лев Николаевич вынул из папки лист бумаги и положил перед Трепетовым.

— Это рапорт одного из моих сотрудников, он присутствовал при спуске группы Пыльченко. Я специально велел ему оформить это по всем правилам, официально — чтобы вы поняли и поверили.

— Что здесь?

Трепетов взял бумагу, нацепил очки.

— Вчера около четырех утра пришел сигнал с рации одного из участников этой группы. Она включилась всего на несколько секунд.

— Как это? Они ведь погибли!

— Видимо, не совсем. Или, как я подозреваю, вовсе не погибли. Сигнал был случайный — скорее всего, уронили рацию или нажали кнопку вызова. Потом ее сразу отключили.

Хозяин молча пробежал глазами текст рапорта. Хмыкнул. Отложил бумагу в сторону.

— И что? Думаешь, они заодно? Я ведь у тебя спрашивал! А ты что сказал?

Лев Николаевич усмехнулся.

— Человек — единственное животное, которое умеет признавать свои ошибки. Хотя и не любит этого делать…

— А я не люблю ошибок! — резко сказал Трепетов. — Изложите суть своей ошибки!

Человек для особых поручений убрал улыбку. По интонации, по прищуру, по обращению — на «ты» или на «вы» — он безошибочно определял, когда надо переходить на официальный тон подчиненного перед хозяином.

— Мне стал понятен их расчет. Группа Пыльченко оставила внизу часть оборудования. Синцов доставит туда недостающее. Заход в два этапа. Потом будет еще один сигнал бедствия, Синцов прохрипит вам последнее «умираю, но не сдаюсь» и сгинет навеки… Куда-нибудь в Южную Америку, полагаю. Где он вместе с Пыльченко и остальными спокойно могут жировать на незадекларированные доходы… — Он вздохнул. — Хотя это тоже только версия.

Из окна тянуло свежестью и пряным запахом трав. Трепетов неожиданно громко, не по-миллиардерски, чихнул, полез за платком и высморкался.

— Если эта версия подтвердится…

Он чихнул еще раз.

— Вот тогда ты мне принесешь его голову… На золотом блюде. А пока закрой окно, будь добр. Дует чего-то.

Переход на «ты» означал, что хозяин смягчился.

Лев Николаевич молча взял рапорт, положил в папку. Потом встал и закрыл окно.

Магазин назывался незамысловато — «Топ Дизайн. Одежда и обувь из Европы». Зато смотрелось нарядно и сыто, по-европейски. Манекены, подсветка, «Гуччи», «Армани» и тому подобное. И Ринго вполне соответствовал: прикинутый красавчик — маечка под горло, джинсы, легкий летний пиджачок, впалые щеки, длинный острый нос, стальные серые глаза. Только щегольские усики отпустил и длинную шевелюру с хвостиком. От бойцовского вида ничего не осталось. Хотя не во внешнем виде суть…

— Ринго, привет!

Не обернулся. Да у него же наушники!

Леший подошел вплотную, хлопнул по плечу. Ринго обернулся, вынул из ушей черные поролоновые шарики.

— О, ты вовремя! Мы тут как раз закрываемся, пара минут буквально… Подождешь?

— Конечно, подожду, — сказал Леший. — Не за тем же сюда ехал, чтобы увидеть твою рожу и свалить.

Ринго улыбнулся, схватился за стальную роллету и потянул вниз.

— Девчонкам помогаю, — вроде оправдываясь, сказал он. — Мне же не трудно.

Две похожие на ярких худеньких птичек продавщицы сказали «спасибо» и пошли по тротуару в сторону метро.

— Поговорить надо, — негромко сказал Леший.

— Так, может, это… Поехали к нам? — предложил Ринго не очень уверенно. — Вместе поужинаем, поговорим. Я себе усилок винтажный купил, ламповый. Послушаем чего-нибудь такого… У Маккартни новый альбом вышел, слышал? И у Джеффа Линна тож…

— А кто такой Маккартни, напомни? — спросил Леший.

Ринго сразу помрачнел. Он не любил, когда издеваются над стариком Маккартни. Он был ему почти как родной дедушка.

— Ладно, пошутил, — сказал Леший. — Но я бы предпочел поговорить прямо здесь.

Ринго пожал плечами и бросил взгляд на серый «Туарег», который стоял у входа в магазин.

— Как скажешь. Только не очень долго, хорошо?

В «Туареге» сидела девушка с прямыми черными волосами и челкой, закрывающей глаза. «Китаянка, наверное», — подумал Леший.

— Это и есть твоя бизнесвумен? — спросил он.

— Пока еще не моя…

Ринго заметно напрягся. Он запер роллеты на замок, включил сигнализацию. Еще раз посмотрел на девушку, махнул ей рукой: подожди, я скоро.

— Я же не могу вот так, с голой жопой, что-то серьезное предлагать, — объяснил он. — Надо заработать, вот и мотаюсь по Европе, шмотки скупаю в аутлетах.

— Это еще что такое? — удивился Леший.

— Вроде комиссионок. Товары со скидкой, короче.

— Далеко?

— Вильнюс, Варшава, Чехия…

— А почему не в Ливерпуль? Не в Кентукки какое-нибудь? Там ведь все рокеры, как и ты, наверное, а?

— Опять издеваешься? — Ринго нахмурился.

— Нет. Хотя, в общем, да.

— Да пошел ты… Иногда в Голландию выезжаю, но туда реже… Обычно Кира расписывает график закупок. Я с ней катаюсь только в качестве охраны и рабочей силы…

— Кира — это она? — Леший кивнул на машину.

— Да.

— И хорошо зарабатываешь?

— Когда как. И смотря что считать «хорошо».

Ринго усмехнулся:

— А ты что, тоже хочешь шмотками торговать?

Леший тоже усмехнулся:

— Нет. Хочу тебе предложить другую работу.

— В «минусе»? Как в тот раз?

— Похоже. Только пойдем поглубже. И возьмем побольше.

— Сколько?

— Миллион точно. Может, и больше.

— Негусто.

— Долларов.

— Долларов?! — Ринго присвистнул. — Это меняет дело. Только…

Он задумался.

— Я слышал, Палец с ребятами погибли в «минусе».

Леший кивнул:

— Точно.

— По их маршруту?

— По тому же маршруту, — поправил Леший. — Помнишь, я тебе закурить не дал?

— Помню.

— Вот. А они закурили.

Девушка в туареге, не отрываясь смотрела на них. Ринго помрачнел. Он больше не изображал радость от встречи. Было видно, что его раздирают противоречивые чувства.

— Что молчишь? — спросил Леший.

— Знаешь, как бывает: и хочется, и колется… Деньги большие, да и жизнь одна… Ты так неожиданно свалился со своим предложением…