Штангист: назад в СССР

– Будьте здесь, – возразил я.

– Я догадалась, в чем тут дело, – не унималась девушка. – У этих пятерых снова драка! Я наблюдала за Никитой и Федей. Они явно не дружат.

– Надеюсь, вы не вмешивались? Не читали им нотации и не воспитывали? – Нахмурился я.

Девушка хотела что-то сказать, даже открыла рот, но замолчала. Опустила взгляд.

– Будьте здесь. Я все улажу сам, – сказал я.

Ребят было найти несложно. Я почти сразу наткнулся на них у приземистого здания старого уличного туалета, которым никто не пользовался уже много лет. Пацаны собрались в кучку за ним, и галдели, выясняя отношения.

Я аккуратно подкрался со стороны задней, дальней от мальчишек стены, стал слушать их звонкие голоса. Хоть и не совсем разборчиво, но кое-что уловить я мог.

– И что ты сделаешь, сопля? – Надменно проговорил Федя Островной, – Опять заплачешь?

Окруженный четверыми мальчишками Никита, опустив голову, стоял у стенки.

– Что вы стоите? – Прошептала мне неизвестно откуда взявшаяся у меня за спиной Марина Ивановна. – Вы же видите, они его щас побьют! Что, боитесь вмешаться?! Тогда я сама!

Девушка попыталась было выйти из-за стены, но я остановил ее.

– Я велел вам оставаться у автобуса.

– Но я…

– Не вздумай ходить туда, девочка, – покачал я головой строго. – Если ты вмешаешься, то Никите не будет жизни в этой школе. Он должен разобраться сам.

– Я… да вы что?…

– Все будет хорошо, – заверил я. – Если что-то пойдет не так, я вмешаюсь.

– Да его же щас побьют… – пискнула девушка.

– Я много лет работаю с мальчишками. Своим вмешательством ты только навредишь Никите. Навредишь так, что всю оставшуюся жизнь он будет трусом. Будет самой жизни бояться.

Удивившаяся девушка молчала.

– Просто доверься мне, – добавил я.

Отвернувшись, Марина Ивановна кивнула.

– Хорошо, – кивнул я в ответ. И глянул на ребят, которые, занятые своими делами, даже и не замечали нас.

– Отойди от меня, – решился сказать обидчику Никита.

Слова мальчика заставили меня улыбнуться. Сам факт, что он пришел, не побоялся Островного, многое говорил об этом пацаненке.

– А то что? – Хмыкнул Федор.

– А то я тебя ударю.

– Что?! – Рассмеялся он, и его дружки поддержали своего лидера мерзковатыми смешками. – Ты? Меня?

Он толкнул Никиту в грудь.

– Ну, давай. Бей. Чего ты?

Толкнул второй раз.

– Чего не бьешь?

– Василий Николаевич… – Обеспокоенно шепнула мне на ухо учительница.

– Тихо, – Шикнул я на нее.

– Ну?! Чего ж не бьешь?! – Распалялся Островной, в очередной раз, пихая Никиту. – Че? Трусишь?

– Отвали от меня, – проговорил холодным тоном Никита.

– А то че? – Он заглянул в глаза Никите, стал пихать его грудью в грудь. – Че ты сделаешь, сопля?

Внезапно Никита сам оттолкнул Остравнова. Опешивший от этого хулиган уставился на мальчишку дурными глазами.

– Ну, – проговорил я себе под нос. – Давай, Никита.

Никита смело шагнул к обидчику и дал ему кулачком прямо в глаз. Островной бухнулся на попу, уставился на Никиту, а потом искривился, стараясь не заплакать. Дружки Остравнова удивленно и даже изумленно смотрели на вставшего над Федей Никиту.

– Не лезь ко мне больше, понял?! Ни то получишь! – Зло крикнул Никита.

Остальные ребята даже отступили, попятились от мальчишки и не зная, что делать.

– Ты… Да я тебя… – Всхлипывая, встал Островной. – Я тебе сейчас врежу!

– Только попробуй, будешь тогда знать!

– Федя, да пошли, – сказал один из мальчишек. – Мы на автобус опоздаем. Ехать надо.

– Подождите! – Крикнул Островной. – Я его так не оставлю!

– Да харе, Остров, – поддакнул второй. – Ты че, Николаича не знаешь? Он щас возьмет да и без нас уедет. А я эту поездку ждал.

– Ну, – добавил третий. – А че ты вообще до Никиты докопался? Он же нормальный пацан вроде.

Мальчишки поддержали третьего и один за одним потоптали из-за туалета. Островной, в бессильной обиде еще пару мгновений смотрел на Никиту, а потом встал и ушел. Последним, с улыбкой на лице, отправился к автобусу и Никита.

– Вот видишь? – сказал я, оборачиваясь к Марине, – он справился сам.

– Василий Николаевич? – Учительница нахмурилась. – Вам плохо? Вы какой-то бледный.

– Все хорошо. Сердце с утра пошаливает, – отмахнулся я. – Возвращайся к автобусу. Я сейчас приму таблетки и подойду.

– Ну че? – Спросил я у белого, как смерть мальчишки. – Полегчало?

– Ага, Василий Николаевич, – покивал мальчик, только что вернувшийся в автобус.

Ребенку стало плохо, и пришлось остановиться, чтобы его не вырвало прямо в салон.

– Витя, – Выпрямился я и глянул назад, на заполненные детьми места. – Тебя как, укачивает в автобусе?

– Нет, Василий Николаевич!

– Поменяйся с Вадимом местами. Ему нельзя над колесом сидеть. Плохо становится.

Отправив мальчишек меняться местами, я занял свое.

Автобус остановился в полях, на обочине узкой трассы, пролегающей между морем зреющей пшеницы и редколесиной посадкой.

– Двигай, Степаныч! – Крикнул я шоферу.

Водитель хрустнул передней передачей, дал газу. Автобус было натужно двинулся, но вдруг забуксовал, мы услышали, как грязь грохочет в коленных арках. Степаныч еще несколько раз попытался тронуть автобус, потом выбрался из кабины. Пошел к заднему мосту, посмотреть, в чем же дело.

Вернувшись в салон, он заявил:

– Обочину размыло дождями. Мы застряли.

– Сильно? – поднялся я с трудом.

– Порядком. Задний мост завяз. Мы там нихилую такую колею выкопали.

– И что делать? – Растерянно заозиралась вокруг Марина Ивановна. – Нам до Новиномысска еще сорок минут дороги. А соревнования начнутся через час!

– Я, конечно, могу еще погазовать, – пожал плечами старый шофер. – Но мы можем так завязнуть, что только трактором вытянешь. А если обочина поедет, так вообще, в кювет скатимся.

– Не надо газовать, мы пихнем, – сказал я. Обернулся на ребят, кто был постарше: девятые, десятые классы. – Ну что, мужики? Подтолкнем нашу ласточку? Мне надо человек пять добровольцев.

Вызвались несколько парней, все крепкие, из моей группы тяжелоатлетов.

– Может, нам всем выйти? – Спросила Марина Ивановна.

– Нет, оставайтесь. Вы своим весом утяжеляете автобус, – сказал я. – Сцепление с грунтом будет крепче.

Выбравшись наружу, мы пошли к заднему мосту и налегли. Степаныч поддал газу, и колеса стали бешено вращаться, разбрасывая грязь.