Шторм и ярость

– Голову, – ответил за меня Зейн, и я провалилась в эти бледно-голубые глаза. Они были бездонные и… вдруг напомнили мне чьи-то чужие глаза. Я не могла понять, чьи именно, но поняла, что видела такие глаза раньше. Или это потеря крови заставила меня так думать. – Ее голова кровоточит, и нос тоже.

– Спасибо, – пальцы Мэттью были нежными и быстрыми, снимая испорченный рукав. – О, дорогая. На это нужно наложить швы.

Зейн поднял на меня взгляд.

– Боже. Ее ранили, – мускул дернулся на его челюсти, когда он посмотрел туда, где у моей головы стоял Тьерри. – Как ее могли поцарапать здесь?

– Позови Мишу, – приказал Тьерри кому-то, кого я не могла видеть. – Выясни, чем, черт возьми, он так занят. Мне нужно, чтобы кто-нибудь нашел Клэя и убедился, что он все еще… здесь. И отправь команду туда, в парк, чтобы они немедленно убрали кровь.

– Клэй? – снова потребовал ответа Зейн, его пристальный взгляд сузился на моем лице. – Это тот Страж из Ямы, который доставлял тебе неприятности?

Я не ответила.

– Если это был он, то это больше не проблема, – тихо прокомментировал Мэттью.

Зейн ничего не ответил: кажется, он знал, что это значит. Если это сделал Клэй, он был мертвее мертвого. Мэтью просунул пальцы мне под голову и ощупал ее. Я вздрогнула и зажмурилась, когда вспыхнула боль.

Тьерри приказал:

– Ты. Мне нужна твоя одежда сейчас.

– Что? – воскликнул Зейн.

– Я действительно не хочу повторять. Тебе нужно немедленно снять одежду. Она должна быть уничтожена.

О, ничего себе. Я открыла глаза: если Зейн будет раздеваться, мне нужно быть такой же, как Арахис. Никакого стыда. Если я умру от потери крови, то по крайней мере увижу тело под этой рубашкой.

Я была ужасным человеком.

– Почему мою одежду надо уничтожить? – спросил Зейн.

– Делай, как он сказал, – перебил Николай, я и забыла, что он тоже был здесь. – Уверен, тебе предоставят что-нибудь из одежды и ответы на некоторые вопросы.

Я сомневалась, что они получат ответы, которые искали.

– Не чувствую ничего особенного в твоих травмах, но мне нужно наложить швы на руку, – Мэттью опустил мою голову и потянулся за своей сумкой. – Я собираюсь дать тебе кое-что – оно вырубит тебя, хорошо? Тебе не следует сейчас бодрствовать.

– Хорошо, – я уставилась на Зейна, потому что действительно не хотела видеть шприц. Нисколько. – Я не люблю иглы.

Руки Зейна лежали на коленях, и они были окрашены в красный цвет моей крови.

– Не думаю, что их кто-то любит.

Я сглотнула, когда пальцы Мэттью коснулись середины моей руки.

– Ты выглядишь так, словно любишь иголки.

– Потому что я заноза в заднице?

Мой смех оборвался резким вздохом, когда игла ужалила меня в руку.

– Ты это сказала. Не я.

Одна сторона губ Зейна приподнялась.

– Ты в порядке?

– Да, – я медленно моргнула, чувствуя, как жужжащее тепло поднимается по задней части шеи и разливается по черепу. – А ты?

Другая сторона этих губ приподнялась.

– Да.

– Это хорошо, потому что если ты потеряешь сознание, то можешь упасть на меня, – сказала я. – А ты выглядишь очень тяжелым.

– Я действительно тяжелый, – взгляд Зейна метнулся к Мэттью, а затем вернулся ко мне и задержался как раз до того момента, когда я начала смотреть на то, что Мэттью делал с иглой. – Хочешь услышать нечто странное?

Я сглотнула, почувствовав, как тепло затопило мою грудь.

– Конечно.

Зейн наклонился, и когда он заговорил, его голос был тихим.

– У меня такое чувство, будто мы встречались раньше, – сказал он, и я смутно осознала, что пальцы Мэттью замерли. – Я почувствовал это, когда мы разговаривали впервые, но мы незнакомы. Я бы запомнил.

Мое сердцебиение замедлилось, потому что и я это чувствовала.

– То же самое, – пробормотала я. – Это странно, не так ли?

– Так и есть, – ответил он.

– Тьерри, – сказал Мэттью приглушенным шепотом, но я не слышала, что он произнес и произнес ли вообще. Последнее, что я увидела, – это бледно-голубые глаза. Затем я провалилась во тьму.

Глава 11

Когда я открыла глаза, прозрачное лицо Арахиса было прямо над моим.

– Думал, ты умерла, – сказал он.

Задыхаясь, я вжалась обратно в кровать, подальше от Арахиса.

– О боже, никогда больше так не делай.

Его голова склонилась набок.

– Не делать что?

– Это! – я взвизгнула. – Ты парил надо мной, пока я сплю.

– Я делаю это все время.

Мои глаза расширились.

– Что?

– Прости. Забудь, что я это сказал, – он отошел в сторону, куда-то за пределы моего поля зрения. – Рад, что ты не умерла.

– Я тоже, – во рту и горле невероятно пересохло, я села и огляделась. Моя спальня, горит прикроватная лампа, отбрасывая мягкий свет в темноту. На потолке мерцают звезды. – Ты действительно делаешь это, пока я сплю?

– Ты действительно хочешь, чтобы я ответил?

Я подумала над этим несколько секунд.

– Нет.

Он хихикнул.

Откинув одеяло, я осмотрела себя.

– Как я оказалась в своей пижаме?

– Какая-то дама привела тебя в порядок и переодела. Думаю, они сожгли твою одежду или что-то в этом роде. Ты была без сознания, – Арахис выплыл на середину комнаты. – Я не подглядывал. Клянусь. Я подглядываю только за незнакомцами.

– Это… ничуть не лучше.

– Не суди меня, мою жизнь и мой выбор.

Я уставилась на него, а затем снова легла, чувствуя, что между моими костями и мышцами нет сухожилий. Я знала, что глубокое истощение не имело никакого отношения к тем лекарствам, которыми меня пичкал Мэттью.

Кстати, о лекарствах. Я закатала рукав на левой руке. На коже – три больших красных пятна длиной примерно десять сантиметров. Швы были тонкими и аккуратными, но шрам определенно останется.

Конечно, шрам не имел большого значения.

Значение имело то, что произошло. И почему оно произошло. Если это не Клэй, значит, это похоже на то, что случилось с моей матерью. И я здесь не в безопасности.