Шторм из тени

– Фактически, – задумчиво произнесла Медуза, – это сильнее чего-либо приблизило меня к пониманию любого объяснения того, почему Хевен, возможно, и стоит за всем этим.

– Возможно, – Хумало ясно почувствовал, что «все потому, что они – хевы», было достаточное объяснение всего, что Хевен мог бы решить сделать. Что, по раздумьям Мишель, вероятно, подвело итог отношения большинства мантикорцев. После очень многих лет войны, после подделанной дипломатической переписки, после «внезапного нападения» операции «Удара молнии, должно быть, не так уж и много среднестатистическая «женщина-на-улице» могла сказать в адрес бессовестных и злокозненных хевов.

– Во всяком случае, – продолжил Хумало, – для меня очевидно, что это очень серьезно повлияет на наши собственные планы развертывания. Однако, попытаться понять, насколько повлияет, уже будет не столь легко. Я могу сказать лишь одно: пока эта все это не устаканится, миледи, я хочу, чтобы вы и ваша эскадра были здесь, в Шпинделе. Пока нет донесений, каким боком все повернется после срыва саммита на Факеле, и мне не хотелось бы рассылать курьерские суда во всех направлениях, чтобы вернуть вас сюда, если что-то случится.»

– Я понимаю, сэр.

– Добро, – ноздри Хумало раздулись, когда он глубоко вдохнул, а затем встряхнулся. – И на этой ноте, баронесса, с вашего разрешения, я думаю, что мы, вероятно, обсудили пока все, что могли. Что, как мне кажется, позволит нам вздремнуть, по крайней мере, на пару часов, прежде снова нужно будет вставать и начинать волноваться об этом?

ГЛАВА 17

– Привет, Хельга,– сказал Жерве Арчер, усмехнувшись с экрана комма Хельги Болтиц. В его зелёных глазах читалось ощутимое волнение, но усмешка выглядела замечательно искренней.

– Найдётся время для обеда?

– Привет, Гвен. Как дела?

– Очень хорошо, спасибо, Хельга! А ты как?

– Прекрасно, спасибо, Гвен – продолжила она. – И чему я обязана удовольствием от этого звонка?

– Ну, Хельга, я задался вопросом есть ли у тебя планы на счет обеда?

Она прервалась, глядя на него, приподняв бровь.

– Случись так, Лейтенант Арчер, это звучало бы несколько фамильярно, не так ли?

– Весьма вероятно,– безо всякого раскаяния сказал он, не прекращая усмехаться. – Но вопрос остаётся в силе.

Хельга вздохнула и покачала головой.

– Для важной шишки из некоего слабого, сверх цивилизованного Звездного Королевства, вы прискорбно лишены изящества манер, Лейтенант,– строго сказала она.

– Ну, подразумевается, что это признак аристократии,– сообщил он, слегка задрав нос.– Мы настолько высокородные, что эти утомительные маленькие правила, применяемые всеми, для нас не уместны.

Хельга рассмеялась. Даже сейчас она находила удивительной свою способность найти в олигархах – или, того хуже, аристократах – хоть что-то забавное, особенно с учетом всего остального творящегося вокруг. Но минувшие десять дней немало изменили ее мнение по меньшей мере об одном мантикорском аристократе.

Жерве Арчер ставил сложившееся в её голове понятие об олигархах с ног на голову. Или, возможно, это было немного слишком оптимистично, в наименьшей степени в главном, что касалось олигархов.Он собирался преодолеть множество ужасных мест из «предъяв» Хельги Болтиц, убедить её и остальных на Дрездене, что все протесты самоотверженного патриотизма проистекавшие из некоторых весьма зажиточных кварталов здесь, в Талботте, или, если на то пошло, еще и на Мантикоре – были искренними. Тем не менее, если Жерве не вдохновил ее прыгать от внезапного осознания глубокой недооценки людей, подобных Полю Ван Шельда всю свою жизнь, он убедил ее, что по крайней мере у некоторых мантикорских аристократов не было ничего общего с олигархами Скопления Талботта. Конечно, она уже была вынуждена признать, что по крайней мере некоторые олигархи Скопления Талботта не были похожи на других олигархов Скопления, если она собиралась быть честной до конца. Лягаться и вопить всю дорогу, может быть, но она все равно была вынуждена признать это, по крайней мере, в своих мыслях.

Вселенная была бы более удобным местом, если бы мы могли твердо держаться своих предрассудков, подумала она.

К сожалению– или, может быть, к счастью – так случается не всегда.

Она уже была вынуждена признать, что правота таких людей, как премьер-министр Альквезар и Бернардус Ван Дорт очень отличаются от ядовитого мнения Вармфрессера Ван Шельда. Генри Крицман был прав на счёт них. Они все еще не понимают, да и не пытаются хотя бы представить, что кто-либо, вроде Хельги или Крицмана, прошел. И как бы ей ни хотелось цепляться за свои убеждения, считать мотивацию Ван Дорта в кампании аннексии чисто корыстной, она не могла не изменить своего мнения, видя как он работает с Крицманом и другими членами вновь избранного правительства Альквезара.

Не то, что бы было мало Рембрандцев, таких же, как Ван Шельд, неприязненно подумала она. И у них было много единомышленников в местах, вроде Шпинделя.

А еще здесь был лейтенант Жерве Уинтон Эрвин Невилл Арчер. Несмотря на все оговорки, он действительно был представителем аристократии Мантикоры. Она знала, что был, потому что сделала домашнее задание и нашла его в книге пэров Кларка. Арчеры были очень старой мантикорской семьёй, чьи корни уходили к первым колонистам Мантикоры, и сэр Роджер Маклей Арчер, отец Жерве «, был не только абсурдно богат (по Дрезденским стандартам, по крайней мере), но и занимал четвертое место в очереди на баронство Иствуда. Жерве был также дальним родственником королевы Елизаветы (Хельга нашла почти невозможным расшифровать сложные генеалогические таблицы, в определении точно, как далеко, хотя она подозревала, что самое применимое наречие было, вероятно, «очень»). Его безусловный статус аристократа сильно беспокоил её, как выходца из трущоб Шульберга.. И ему следовало бы понимать, как он поколебал её уютную вселенную.

Если он и понимал, то скрывал это на удивление хорошо.

Он оказался младше, чем она думала – всего на четыре стандартных года старше, чем она, и часто ставил её в тупик глубоким непониманием всех преимуществ своего рождения. По большей части она смирилась с тем, что он такой, какой он есть. Претензий к нему было удивительно мало, а его беззаботные насмешки над аристократическими стереотипами звучали очень искренне.

И в отличие от бесспорных кретинов по имени Ван Шельд, он не похож на задницу.

Ее губы немного сжались при этой мысли.

– Должна ли я предположить, что существует официальная причина твоего вопроса насчет обеда?– спросила она, и его улыбка исчезла.

– Боюсь, что так –, признал он.– Нет –, добавил он с вернувшимся юмором, – я никогда не позволил бы себе быть достаточно неловким, чтобы согласиться с чем-то подобным, не будучи вынужденным .

Вспышка веселья мелькнула и угасла и он пожал плечами. – К сожалению, боюсь, то, что я действительно хочу сделать, это обсудить с тобой некоторые детали плана на завтра. Я знаю, что ты занята не меньше меня и я очень сомневаюсь, что ты позволила себе перерыв сегодня, поэтому подумал, что мы могли бы обсудить дела за хорошим обедом в «Сигурни». Я угощаю. . . если, конечно, ты не чувствуешь, что можете обоснованно вложить фонды министерства и избавить бедного флаг-лейтенанта от мрачной необходимости оправдывать свои расходы.

– Какие детали?– спросила она, задумчиво сузив глаза . – Завтра будет очень напряженный день, Гвен. А рабочий график министра не резиновый.

– Вот почему боюсь, что у нас может уйти некоторое время, чтобы придумать, как втиснуться в него.– Его грустный тон подтверждал то, что он знал, насколько плотен график Крицмана.

– И, хотелось бы узнать, почему же ты решил обсудить это со мной, а не с мистером Хафтнером? – проницательно спросила она.

– Ай! – содрогнулся он, резко вскинув обе руки к груди. – Как ты могла так обо мне подумать?»