Шторм над Петербургом

— Итак, начнем с вещества, — сказал великий князь. — Рапорт об исследовании у меня есть. Поиском партии уже занимаются. Осталось понять, можно ли создать нечто вроде противоядия. У вас есть мысли?

Толстой слегка нахмурился, но тут же расправил брови, собираясь с мыслями.

— На данный момент мы все еще исследуем препарат… Однако у Алексея Иоанновича, Андрея Федоровича, Катерины Дмитриевны и даже у генерал-лейтенанта Шереметевой, есть особенность — способность перерабатывать аномальную энергию в теле. Пока это лишь теория, но мы предполагаем, что у вас есть шанс противостоять препарату. Возможно, он не сможет вас убить, но точно ослабит и выведет из строя на какое-то время. И все же мы считаем, что можно попытаться это использовать…

Шереметева кивнула:

— Мы готовы предоставить любые данные и материалы для исследований. Если препарат все же дойдет до людей, нужно как-то спасать пострадавших. У нас и так нехватка магов во всех сферах.

Великий князь откашлялся, привлекая внимание к себе, и продолжил беседу.

— Связь Юрьевских и Павловичей с лабораторией подтверждена? — его голос был напряжён, но контролируем, будто он надеялся на отрицательный ответ.

Кушелев, который до сих пор сохранял молчание, наклонился к столу, заговорил уверенно и ровно:

— Да, ваше высочество. Юрьевские сами вышли на связь с нами после событий в Сердоболе. Они выразили беспокойство и заверили, что готовы оказать содействие в расследовании. Однако некоторые их контакты вызывают сомнения. Мы также нашли зацепки, связывающие Павловичей с так называемым Немцем — Герхардом Бауэром, который имел доступ к лаборатории. Это крайне удручает, учитывая положение Павловичей как членов Императорского Дома.

Кушелев протянул великому князю бумаги, и тот, бегло их осмотрев, помрачнел. Его взгляд стал ещё холоднее, а лицо заострилось. Мне показалось, он боролся с желанием высказать негодование, используя все оттенки великого и могучего, но все-таки сдержался.

— Этого достаточно, чтобы вызвать Дмитрия Павловича на подробную беседу. Однако, учитывая их статус, для допроса потребуется особое разрешение. И я вам его даю. Моя канцелярия подготовит дозволение немедленно.

— Разрешите обратиться, ваше императорское высочество! — Я поднял руку под неодобрительные взгляды Шереметевой и Кушелева.

— Говорите, Алексей Иоаннович.

— Ваше императорское высочество, прошу разрешения не только присутствовать на допросе, но и при задержании. Не из мести, как могло бы показаться, но исключительно как сильный маг. Когда они поймут, что их прижали, могут в отчаянии вытворить какую-нибудь глупость.

Великий князь молча выслушал меня, а затем медленно кивнул.

— Хорошо, Алексей Иоаннович. Тем более что глупости за ними уже были замечены. Я хочу, чтобы Дмитрия Павловича привезли в Зимний сегодня же.

Глава 2

Великий князь Фёдор Николаевич был готов к следующему шагу. Он поднялся и, быстрым движением колокольчика на краю стола, вызвал одного из офицеров дворцовой охраны. Через мгновение в кабинет вошёл высокий мужчина в военной форме с плотной выправкой и строгим взглядом — и тут же поклонился.

— Ваше императорское высочество, чем могу служить?

— Это Мицкевич, — шепнул мне сидевший рядом адъютант Боде. — Начальник смены дворцовой стражи.

— Пётр Леонидович, — обратился великий князь, — мне требуется ваша помощь в доставке князя крови Дмитрия Павловича сюда, в Зимний. Это, разумеется, не арест, а лишь настоятельное приглашение на беседу. Однако Дмитрий Павлович должен согласиться.

Мицкевич, коротко кивнул. Приказ наверняка его удивил, но они никак этого не показал.

— Как прикажете, ваше императорское высочество, — ответил он с бесстрастным выражением лица. — Когда вам будет угодно принять гостя?

Князь указал на меня и Кропоткина, стоявшего чуть позади.

— Сегодня. Сейчас подготовят приказ. Майор Кропоткин с помощником отправятся с вами.

Мицкевич удивленно взглянул на Кропоткина — в форменном кителе, и на меня, одетого «по гражданке». Моя курсантская одежка уже отправилась в казарму: я-то предполагал, что из больницы сразу поеду в Михайловский замок.

— Если ваше императорское величество настаивает…

— Настаиваю. Пусть поедут для острастки и демонстрации серьезности наших намерений. Но пусть это будет предельно корректное приглашение. Князь крови был и остаётся членом Императорского Дома, так что ни единой грубости, пожалуйста. Вполне вероятно, он будет напуган и не окажет сопротивления. Он всегда был трусоват, поэтому, я полагаю, проблем не возникнет.

Катерина, все это время напряженно молчавшая, прищурилась.

— Ваше императорское высочество, — тихо произнесла она. — Мой отец действительно вряд ли будет сопротивляться, но брат… Павел уже однажды потерял контроль, а сейчас ситуация для моей семьи обострилась. Я опасаюсь, что Павел снова может что-то выкинуть. Он всегда был вспыльчивым, а сейчас…

Все в зале обменялись молчаливыми взглядами. Фёдор Николаевич скрестил руки на груди, его взгляд задержался на Катерине.

— Верно, Катерина Дмитриевна, — кивнул он, — но, несмотря на это, я не хочу допустить грубости или насилия. Я уверен, что Мицкевич и Кропоткин справятся достойно. Но если ваш брат все же решит воспрепятствовать… Что ж, для этого там будет Николаев.

Кажется, мне только что дали карт-бланш. Не могу сказать, что я только и ждал момента врезать Павлу побольнее, но всегда приятно поставить зарвавшегося негодяя на место. И все же жестить я не собирался. Павловичи нужны в первую очередь как свидетели и источники информации. А с «языками» нужно обращаться аккуратно.

Лишь бы не повели себя, как Немец.

Фёдор Николаевич снова посмотрел на нас и кивнул:

— Отправляйтесь немедленно. Мой секретарь сейчас передаст вам постановление. Дождитесь его в холле.

— Как прикажете, ваше императорское высочество.

Кропоткин взглянул на меня и кивнул в сторону выхода. Мы поднялись и, раскланявшись, вышли следом за Мицкевичем. Катерина проводила меня взглядом, её лицо оставалось невозмутимым, но я чувствовал, что она не на шутку встревожилась.

— Ну что, господа, будем знакомы. — Мицкевич протянул майору руку. — Сергей Адамович, лейб-гвардии майор. Прокатимся вместе с моими ребятами?

* * *

Мы выехали из Зимнего дворца на двух черных автомобилях без гербов — чтобы не привлекать внимание раньше времени. Мицкевич ехал в передней машине с ещё двумя охранниками, мы с Кропоткиным сели во вторую.

— Павел Дмитриевич — это ведь тот юноша, которого оштрафовали за применение магии в общественном месте, — припомнил майор. — Совсем недавно было дело…