Штосс (сборник)
Шрифт:
Заключительным аккордом кодирования стал крепкий подзатыльник.
– Ну, будешь теперь пить?
Чубей посмотрел на Циркулева просветленным взглядом.
– Не буду. Не… Не буду! Ура! Не буду!
Оторвин выскочил из-за сарая и исполнил перед мужиками нечто среднее между мазуркой и вальсом. Потом от полноты чувств расцеловал всех в небритые щеки.
– Что это он? – перешептывались удивленные нижнечмыринцы. – Видать, совсем плох…
– Вот так живешь, живешь, а тут бац – переклинило и на «дурку».
– Бедолага…
Чубей себя бедолагой не чувствовал.
– Теперь все к конторе! Будем требовать то, что нам положено! За мной, мужики!
Революционный настрой Оторвина моментально передался массам. Толпа двинулась к конторе, готовая смести на своем пути любые препятствия. Гриня вновь отличился. Он принес откуда-то старый китель и отдал его Мишке.
– Набрось, а то в своей майке смотришься так, будто только что из вытрезвителя вышел.
Чубей напялил китель, застегнул пуговицы и стал похожим на персонажа фильма о репрессиях 37-го. Сон оказался вещим. Оторвин получил форму соответствующую своему новому положению. Теперь он точно знал, что вперед его ведет не какой-то удар мячиком по башке, а длань судьбы. В голове неожиданно всплыли строки песни, услышанной когда-то в детстве.
– Эх, орлы мои! – обратился Мишка к соратникам. – Запевай и подхватывай!
Мужики запели. Сначала невнятно и вразнобой, но вскоре Нижние Чмыри уже содрогались от залихватского «Сталин и Мао слушают нас! Слушают нас! Слушают нас!»
Никанор Льняной тоже услышал и заметил оппозиционеров издали, встретил их на крыльце.
– Зачем приперлись? Что орете как белые медведи в теплую погоду? Зарплаты сегодня давать не будем. Нет денег ни для Мао, ни для Сталина.
– И завтра тоже не будет! – толстуха Леокадия Развитая, выглянула из-за спины председателя. – Понимать надо. «Красный пахарь» сейчас находится на переломном этапе и требовать зарплату…
– Да пошла ты со своей зарплатой! – Мишка выступил вперед и сунул под нос председательше сельсовета обрывок газеты. – Ты в курсе конкурса «Властелин села»?
– В курсе! – отмахнулась Развитая. – Только у нас кандидатов в победители нет. В каждом дворе – полное свинство и разгильдяйство! Вот на следующий год, поднатужимся…
– Ты можешь тужиться сколько душеньке угодно, – подбоченился Чубей. – А я к конкурсу готов!
– Ты?!
– Я!
– А сопли перед конкурсом утер?
– И тебе утру, корова сельсоветовская!
От такой наглости Леокадия окаменела и лишилась дара речи. Видя состояние Развитой, Никанор взял инициативу в свои руки и подтолкнул парализованную Леокадию к машине.
– Поехали, посмотрим, чего там Мишка начудил!
Чубей с дружками остался дожидаться результатов осмотра на крыльце. Зная о врожденной подлости Льняного, новый лидер нижнечмыринского движения неприсоединения исподволь стал готовить своих боевиков к тому, что, возможно победу придется вырывать с помощью физического воздействия на власти. Между тем шокированный осмотром подворья Оторвина председатель ощущал приближение мордобоя и задумчиво ощупывал свой тройной подбородок.
– А ведь придется этого
придурка властелином села признать, – поделился он с Леокадией невеселыми мыслями. – Неровен час, волнения начнутся.– Ах, козлы! – шипела Развитая. – Ах, индюки пластмассовые! Признаем, но завтра… Я им такого властелина покажу! Ни один самогонки у меня в долг не возьмет!
Мужики ничего не знали о страшном намерении Леокадии, поэтому встретили подъехавшие «Жигули» председателя громким улюлюканьем. Льняному пришлось сделать вид, что он рассматривает гам, как приветствие в свой адрес. Улыбнувшись так, словно у него болел зуб, председатель жестами заставил толпу смолкнуть.
– Слово, товарищи, предоставляется всеми нами уважаемой Леокадии Евменовне Развитой!
Леокадия оперлась на капот «Жигулей» и обвела собравшихся взглядом Медузы Горгоны.
– Ну, что, соколы мои. Не ожидала. Скажу честно не ожидала: победителем конкурса «Властелин села» признан Михаил… Как тебя отчеству, чурбан? Михаил Фомич Чубей-Оторвин. Премия в тридцать базовых величин будет вручена ему в торжественной обстановке…
– Э, Леокадия, – выступил вперед Кулачков. – Гони бабло сейчас! Чем обстановка не торжественная?
– Правильно, сию минуту! – загалдели мужики. – Давай наши деньги, а иначе все тут разнесем по кусочкам!
– Спокойно, мужички, – поднял руку Егор Никанорыч. – Колхозная касса пуста, но ввиду исключительных обстоятельств…
Председатель вынул из кармана пухлый бумажник и отсчитал искомые базовые величины, причем всем стало понятно, что этих самых величин в кошельке у Льняного осталось еще много.
– Держи, Михаил! – Егор Никанорыч обнял Чубея и трижды расцеловал. – Сердце просто поет. Радуюсь вместе…
Закончить свою прочувствованную речь Льняной не успел. К конторе подкатили «джип» Хрякова и милицейский УАЗ. Никанорыч бросился к главе района с докладом, но тот словно не заметил лидера «Красного пахаря» и направился к Леокадии.
– Что за столпотворение?
– Итоги конкурса подводим, Александр Александрович. Победителя чествуем.
– Хм… Победителя? – Хряков посмотрел на Мишку. – Ты победитель?
– Я! – Чубей спрятал премию в карман и с опаской посмотрел на милицейскую машину. – Лучшее подворье у меня, извиняюсь.
– Молодцом!
Из УАЗа выпрыгнул полковник Мелкокалиберный в сопровождении верного племянника Петьки. Приближаясь к Льняному, Максим Максимыч на ходу извлек из кармана наручники.
– Гражданин Льняной?
– Будто не знаешь, – буркнул Никанорыч, подставляя запястья.
– Вы арестованы за злоупотребление служебным положением!
– И за аморалку! – добавил с улыбкой Иуды Гектаров. – Финита ля комедия, председатель! Суши сухарики!
Обмякшего Льняного запихали в УАЗ, а Хряков обернулся к толпе.
– Товарищи! Как вы сами видите, ваш бывший председатель не оправдал высокого доверия районного исполнительного комитета. Он арестован и я очень надеюсь, что суд разберется во всем, что натворил этот горе-руководитель. Новым председателем «Красного пахаря» назначается…