Штрафбаты по обе стороны фронта
Шрифт:
Или вот Одер форсировали. Я, не умея плавать, честно говорю это, сознаюсь, что я до сих пор не умею плавать, форсировал Днепр, Друдь, Буг, Вислу, Одер. Ну, Вислу зимой. Ну, Днепр зимой, а остальное-то летом. И Буг широкая река. А вот удалось мне остаться живым. Хотя в Друди тонул так, что уже надежды выплыть не было, потому что провалились в ледяную полынью, и только ординарец меня сумел вытащить на лёд. Я уже фактически был приговорён.
Так что гибли все мы. Как Семён Басов, Семён Емельяныч говорит так: «Ну, мы. штрафники, ладно. Нас ранило — мы ушли, всё. Мы уже из штрафбата ушли. А командир взвода — его ранили, а он опять идёт в батальон свой. Камикадзе, говорят».
Ну, правда, не все возвращались после ранения в батальон. Многим это не нравилось. А мне, например, 19-летнему лейтенанту, было,
И потом, учился я многому у них. Они народ мудрый, многие прошли серьёзные испытания боевые, да и жизненный опыт большой. Конечно, я у них многому учился. Мне казалось, что если я уйду в другую часть, то я уже такой школы не пройду. И поэтому я возвращался в батальон.
И.П.: Л вот по сравнению с обычными стрелковыми частями, как у вас обстояло дело насчёт вооружения, обмундирования?
А.П.: По этому поводу тоже я слышал много всяких баек. Мол, гнали без оружия. Вот, там, убьёшь немца, возьмёшь у него оружие. А чем убить, если не дали винтовку? Ну ладно, вот твоего товарища убьют, возьмёшь у него винтовку. Ну, всё это неправда.
У нас оружием были обеспечены полностью все. И причём, самым современным по тому времени оружием. Ну, рота автоматчиков, представляете себе. ППД, а питом ППШ, автоматы. Винтовки были — самозарядные винтовки Токарева. Правда, я удивлялся, почему у нас не было снайперских винтовок, хотя, в общем-то, ВДОВ бы они в первых формированиях батальона были. Но количество оружия никогда не было такого, чтобы ага, вот, иди и доставай себе оружие. Оружие полностью было. У нас даже миномётная пота полностью вооружалась, и миномётами батальонными, и количеством мин.
А вот когда мы окружали Брест, командир миномётного взвода с нами был рядом, Миша Гольдштейн. Они наткнулись на брошенный немцами склад минный. А мины немецкие подходили к нашим миномётам. У нас 82-х миллиметровые, у них 81 миллиметр. Ну, чуть-чуть поменьше, свободно входило, они только корректировку делали на дальность, и всё. И он целую ночь стрелял немецкими минами по немцам. Так что оружия у нас было всегда достаточно.
Да и гранат было достаточно. Сколько можно было, сколько нужно было, столько и брали. Так что оружием нас обеспечивали очень неплохо. Очень неплохо. И нее эти россказни насчёт того, что штрафников гнали в бой без оружия, это всё голая и умышленная неправда.
И.П.: Возвращаясь к теме пресловутых загралотрядов, Вы их когда-нибудь видели в своей боевой практике?
А.П.: Никогда, ни в каком виде. Кроме одного уполномоченного Особого отдела на весь батальон, старший лейтенант Глухов у нас был, никого никогда не было. Да и не было в этом никакой нужды. Потому что я считаю, что офицерские штрафные батальоны — это были наиболее стойкие, наиболее такие, ну, упорные в этом отношении подразделения. Ни у кого не возникало даже мысли о том, чтобы заградотряд выставить за батальонами, как в этом фильме «Штрафбат».
Я Вам другое скажу. Если создание заградотрядов было в одном приказе с созданием штрафбатов, это не значит, что они создавались друг для друга. Заградотряды по приказу Сталина создавались для того, чтобы выставить их в тылу неустойчивых дивизий, как там было сказано. Ну, неустойчивых полков, ну если где-то там они побежали, может быть, надо их остановить. А на самом деле ведь ни одного документа войны нет о том, чтобы заградотряды открывали огонь по своим. Нет. Они вылавливали дезертиров, вылавливали бежавших с поля боя, струсивших. Вылавливали, собирали и отправляли опять в какую-то часть, для того, чтобы пополнить и отправить часть на фронт. Они даже иногда прикрывали опасные участки фронта и воевали наравне с другими. Так что я не знаю, кому надо было вот эти заградотряды сделать ну таким, я не нахожу даже слов сказать, такими демонами войны.
И.П.: А вот когда война закончилась, вы дошли до Берлина. Какова дальнейшая судьба тех штрафников, которые ещё оставались в рядах батальона?
А.П.: Ну Вы знаете, если сейчас по какому-то поводу объявляют амнистии, а по поводу Победы разве не было амнистии? Конечно, всех их вернули в свои части. Я-то, правда, до конца расформирования в батальоне не был. У меня жена собиралась рожать и я увёз её оттуда. А потом там постепенно расформировывали батальон и всех, кто не успел искупить
вину свою в бою, всех их возвратили, всех их восстановили. Ну, может быть, я точно не знаю, может быть, были отдельные случаи, когда наказание переключалось на исправительные лагеря. Может быть, если было какое серьёзное преступление. А в основном, как я знаю, как мне рассказывали мои друзья, в частности Филипп Киселёв, который был начальником штаба в нашем батальоне и оставался до конца расформирования батальона, всех их через отдел кадров фронта, а потом группы войск. Уже и батальон назывался не батальон 1-го Белорусского фронта, а когда стала Группа войск в Германии, он стал называться батальон Группы оккупационных войск в Германии. И он до конца расформировался. Потом все документы они подготовили к сдаче, и постепенно всех разослали по своим частям или в отдел кадров фронта.И.П.: Большое спасибо за интервью.
Евгений Кугучин
В ШТРАФНОЙ РОТЕ
Евгений Кугучин: Сегодня идёт абсолютное извращение всех событий Великой Отечественной войны. И идет это по программе какой-то целенаправленной. Хотят опорочить Россию, хотят просто опорочить русский народ. Обозлить людей против этого. Ну, как это можно, скажем, в той же картине «Штрафбат»? К передовой ведут, фактически, под ружьём штрафников. Это же невозможно.
Говорят о том, что заградительные отряды под штыками гнали штрафников. Такого явления не было. Заградительные отряды, они на большом расстоянии шли. Не так, чтобы вплотную. Они там, в полутора километрах, в километре шли, фактически. И, безусловно, если находились такие трусы, которые как-то отставали, они, безусловно, их забирая и. Атак, в основном, у них цель-то была одна — чтобы не просочился враг сюда, в наши тылы.
Игорь Пыхалов: А скажите, пожалуйста, Вам самому когда-нибудь приходилось встречаться на фронте с заградительными отрядами? Или это всё-таки было редкое явление?
Е.К.: Я их, вообще-то, близко и не видел. Потому что я фактически, сколько ни воевал, я в тылу не был. Нам не приходилось так, чтобы быть на отдыхе. От госпиталя до госпиталя всё время на передовой. Поэтому я фактически с ними и не встречался, с этими заградотрядами.
И.П.: Расскажите, пожалуйста. Ваш боевой путь? Как Вы попали на фронт и как потом оказались в штрафной роте?
Е.К.: С 10-го класса, прямо из-за парты, это было 17 октября 194! года, я ушёл в армию. В сентябре начали учиться, а в октябре мы с другом ушли добровольцами. Ну, военкомат на третий раз нас забрал. Уже мы даже не простились ни с кем. В первый раз собрались, сделали проводы, всё, — не попали. Второй раз то же самое. А в третий раз пошли, думаем, опять. То эшелона нет, то ещё… А туг решили так. Там были лошади, вроде такого обоза. И поскольку я в Солёно-горске был, решили ехать до Винёво, там километров 20–25, там сесть на поезд и отправиться на фронт. Ну и гам не сели. На Михайлов, с Михайлова на Ряжск шли. Наконец, в Ново-Рузаевке нас посадили и отвезли в Йошкар-Олу. Там был 137-й полк, в котором мы как курсанты учились, в этом полку. После присвоили кому младшего сержанта, кому сержанта, и к новому году, 1942-му, в конце 1941 года, составили маршевую роту и отправили нас под Венёв. Ну вот, мы там повоевали, а потом меня оттуда направили учиться. Это, наверное, в ноябре.
И.П.: В ноябре 1942 года?
Е.К.: Да, в 1942 году. Ну и вот в Тушино, проучились мы там около двух-трёх месяцев, присвоили мне звание «лейтенант» и отправили в 611-й стрелковый полк, 88-я дивизия, 31-я армия, Калининский фронт. Приехали мы гуда, и дня два или три нас, фактически, по местам ещё не распределяли. И вот двоих из нас командир полка вызывает и говорит: «Нам придана, в наше распоряжение у штрафная рота».
Ну вот, когда он нам объявил о том, что направляет нас в штрафную роту, объяснил условия, что один месяц за шесть месяцев выслуга лет, армейская. Ну, там разные льготы. И даже одна очень хорошая: если три месяца прослужил — 10 дней отпуска домой. Ну, там разве кто мог прослужить столько? Дал нам сопровождающего, мы туда поехали верхом, потом пешком шли. Одним словом, он нас привёл туда, в эту штрафную роту, и мы там остались, в этой штрафной роте. Ну а дальше началась жизнь.