Штука

А того, кто решит разрушить наш безобидный муравейник, мы просто съедим заживо…»

2

Это уже начинало мне нравиться. Клоун болтал, а я получал дивиденды в виде любви и уважения со стороны ребят. Сидел, поддакивал в тему и не очень, наслаждаясь этим не вполне заслуженным вниманием. Пожалуй, меня начинала распирать гордость.

Зря улыбаетесь! Это вам, сильным, уверенным в себе людям, смешны мои чувства. Но знаете, что такое для слабака – почувствовать собственную значимость?! Пусть даже это будет значимость в глазах детей.

Вообще-то, анималы в этом не слишком отличаются от нас. Дело в масштабах. Им мало обожания со стороны одного пионерского отряда. Им нужно поклонение миллионов. Хорошо, если перед тобой будут лебезить академики, генералы и миллиардеры. И только на самый худой конец сойдет любовь и обожание подростков – но, опять же, в массовых масштабах, так чтобы стадион ревел, и можно было нырнуть в толпу со сцены, поплыть в ней, чувствуя, что ты один – настоящий, великий, а они – просто булькающая под тобой человеческая масса…

…Дети сидели вокруг нас плотной группкой, глядя на Клоуна, как зачарованные. А тряпичный мошенник вещал, как говорится, с выражением – с хорошо поставленными мхатовскими паузами, завываниями и пугающими взвизгиваниями в самых страшных местах своего рассказа:

– …И весь город погрузился во мрак. Люди боялись выпускать на улицу детей, а сами взрослые стали бояться собственной тени. Потому что всем казалось: Человек-Тень крадется за ними по пятам. А как отличить собственную тень от тени, живущей самой по себе?

– Легко! Ведь эта тень – она же без человека! – запальчиво крикнул смешной, наголо постриженный мальчишка. На него со всех сторон зашикали, даже локтем ткнули – было слышно, как он пискнул.

– Конечно! – подхватил Клоун, от возбуждения звеня бубенцами на колпаке. – Конечно, у Человека-Тени не было хозяина. Но в том-то и дело, что он умел здорово маскироваться: он просто прилеплялся к ногам прохожих, притворялся, будто он их собственная тень. И потому его очень трудно было найти. Однако же – можно! Но один мальчик понял, что именно к нему подбирается темный убийца. Интересно, как он догадался?

– Я знаю! – важно сказал какой-то белобрысый крепыш. – Он увидел, что отбрасывает сразу две тени!

– Близко, но не то! – покачал головой Клоун.

Я усмехнулся: надо же, он даже меня заинтриговал своей историей. Откуда он их только берет? Если верить Затворнику – из моего же собственного подсознания, пыльного чулана заброшенных и никчемных мыслей. А ведь если, как следует, покопаться в этом чулане, можно нарыть не один сюжет для романа!

Как, все-таки, мало мы знаем о самих себе. А еще пытаемся направлять на путь истинный других… Хотя, есть ведь народная мудрость, утверждающая: «Со стороны виднее…»

– А у меня тоже иногда бывает две тени! – заявил лысый мальчишка. – Что же, за мной тоже Человек-Тень охотится? Ха-ха!

– Чего ты врешь?! – насупился плотный, показывая лысому большой белый кулак. – Когда это ты отбрасываешь сразу две тени?!

– А когда под двумя фонарями стою! – чуть потише, но твердо ответил лысый храбрец и попятился.

– Ага, так бывает, – сказала темненькая девочка с парой косичек.

– Неужели не поняли? – воскликнул Клоун. – Это же так просто!

– Наверное, у этого мальчика тень появилась в пасмурный день, когда ни фонарей, ни солнца… – предположила другая девочка, в яркой бейсболке, и, почему-то, одним подкрашенным глазом.

– Точно! – торжествующе завопил Клоун, и даже я подпрыгнул от неожиданности: иногда просто забываешь, что кукла говорит твоими собственными губами. – Он увидел собственную тень в час, когда на город надвигалась страшная гроза. Он сразу все понял – тело его свело от ужаса, и волосы встали дыбом на голове! И в сверкании молний, под жуткие раскаты грома он увидел, как из черной тени на стене к нему потянулась черная рука. И в этот момент…

– Близнец, пора! – раздалось над ухом.

Крот, наверное, хочет, чтобы я заявился на Круг в мокрых штанах.

– Елки-палки, ну зачем так подкрадываться? – говорю, стаскивая с руки куклу. Клоун вякнул что-то и замолчал на полуслове.

Дети возмущенно загалдели. Еще бы: история обрывалась на самом интересном месте!

– Продолжение следует! – улыбаясь, кричу ребятам. Прячу Клоуна в сумку. – Будут и другие истории, даже интереснее!

– Но, дядь Леш!

– Ну, вот, опять!

– Вы и так редко приходите! А тут такая история!

– А чем все закончилось, дядь Леш, а? Чем закончилось? Человек-Тень утащил мальчика? Или тот убежал? Скажите, а?

– Да, скажите, а то мы с пацанами поспорили…

Я только глупо улыбался в ответ. Пытаться что-то сочинять за Клоуна? Куда мне! Собственная репутация дороже…

Крот снова тащил меня к пруду. Намечалась «летучка» в традиционном составе – я, Крот и Хиляк. Нужно подготовиться к очередному «внеочередному» Малому Кругу. Я начинал нервничать: не нравилась мне эта возня. Печенкой чувствовал: что-то серьезное происходит в руководстве Клана, да только не как не мог ухватить суть. Как там сказал завхоз? «Слабаки созданы, чтобы прятать свои маленькие тайны». Или что-то вроде этого. Что ж, очень даже похоже.

Хиляк сидел на кособокой скамеечке, надвинув шляпу на брови, словно хотел казаться неузнанным. Задумчиво кидал камушки в воду, наблюдал за кругами. Плоские запускал «лягушками».

– Здорово, Хиляк! – сказал я.

– Да-да… – промямлил Хиляк, не отрывая взгляда от расходящихся кругов. Встрепенулся, глянул на меня. – То есть… Хотел сказать – здравствуй, Близнец! Извини, задумался…

Я пожал холодную руку в лоснящейся перчатке.

– Какие-то вы нервные сегодня, – говорю.

– Еще бы не нервничать, – Хиляк сплюнул. – Тут айсберг всплывать начал. Аккурат под нашей задницей…

– Загадками говорить изволите? – я непонимающе посмотрел на Крота.

– Коллега имеет ввиду, что до сегодняшнего дня нам была известна только часть вводной. Так сказать, верхушка айсберга. А сегодня птичка на хвосте принесла такое… В общем, подводная часть айсберга – куда больше той, что торчит на поверхности.

– А-а… – промычал я.

Тоже мне, объяснили! Виртуозы казуистики.

– Короче, с чужаком все оказалось еще сложнее, – сказал Хиляк. – Он не с Луны к нам упал, и не случайно забрел. Как оказалось, мы сами приложили руку…