Штурм

Так и случилось, и уже через пару секунд самураю пришлось весьма несладко. Раздавшиеся было с террасы одобрительные крики тут же смолкли. Великан размахался молотом и распрыгался с такой энергией, как будто вдруг узрел перед собой равного по габаритам и силе противника. Но и японец оказался вовсе не тем безрассудным самоубийцей, каким он выглядел, когда готовился к бою. Лихо маневрируя в опасной близости от двух топочущих ножищ, он напоминал сейчас вертлявую собачонку, которую злой хозяин вознамерился отлупить и в которую он никак не мог попасть ни ногой, ни палкой. А храбрая собачонка, вместо того чтобы убегать, кружила с гавканьем вокруг своего незадачливого обидчика, то и дело норовя его укусить, правда, тоже без особого успеха.

Меч оставлял на сапогах великана отметины, но прорубить их насквозь и поранить ему ногу самураю не удавалось. Так же как пока не удавалось самураю дотянуться до великанских бедер и паха. Хотя, если камикадзе продержится на ногах еще какое-то время, он может рано или поздно уязвить врага в эти части тела. И нанести ему урон посерьезнее разрезанных пальцев. Однако проносящийся мимо японца молот грозил найти свою цель быстрее, нежели катана. Ее касательный удар был для гиганта практически безобиден, а вот задетый хотя бы уголком молота человек уже вряд ли сможет подняться и продолжить бой.

Такова была обстановка на мосту в тот момент, когда к сражающимся неравновесным противникам подбежали Кальтер и Сквозняк. Меньше всего на свете им хотелось встревать в эту шумную разборку. Но, упустив возможность ударить исподтишка стража «храма», они рисковали застрять у моста на неопределенный срок, за который оголодавшие вояки успеют сговориться и, объединившись против факелоносцев, нападут на них, чтобы покопаться в их вещмешках. Допустить такое развитие событий было никак нельзя. И пока напарникам благоволила удача в лице схватившегося с великаном самурая, Кальтер и Серега предпочитали держать ее за хвост. Пусть даже этот хвост все время норовил вырваться из их натруженных рук.

Скинув оба вещмешка, Кальтер с мушкетоном остался пока на безопасном расстоянии от дерущихся. Сквозняк же, наоборот, бросился в самую гущу схватки, рискуя угодить под удары как великана, так и размахивающего мечом камикадзе. Последний, конечно, не стал бы специально рубить Серегу, но в горячке боя всякое могло приключиться. Поэтому Сереге требовалось как можно скорее убраться из этой мясорубки туда, где он не мешал бы самураю сражаться.

Единственное место, в котором он не являлся для японца помехой, находилось… на теле самого великана! Которого и планировал оседлать Сквозняк, пока все великанское внимание было сосредоточено на жалящей его в ноги другой настырной мелюзге. Именно по этой причине Кальтер интересовался у напарника, насколько он уверен сегодня в своих верхолазных способностях. Потому что одно дело – когда ты лезешь на вершину обычной скалы, и совсем другое – когда скала под тобой вертится и скачет, словно взбесившийся слон. И ладно бы только это! Когда гигант увидит, что к нему прицепился паразит, то наверняка попытается его скинуть. А значит, путь к вражескому загривку у Сереги будет только один: по спине. До которой, в свою очередь, тоже надо еще добраться, что в такой суматохе грозило вылиться в неслабую эквилибристику.

К счастью, на великане были доспехи, и на них хватало выступов, за которые опытный верхолаз мог зацепиться. Выгадав удачный момент, Сквозняк подпрыгнул и ухватился за вражеский пояс. Затем выждал, когда враг резко повернется, воспользовался этим рывком для придачи себе ускорения и, подлетев еще выше, повис на одной из застежек кирасы – практически у гиганта под мышкой.

Такое хулиганство не могло остаться незамеченным, но когда великан хлопнул по тому месту рукой, Сереги там уже не было. Не задерживаясь, он переполз с застежек сначала на наплечник, а с него, как с карниза, перескочил врагу на спину. Где и зацепился за край отверстия, в которое носитель кирасы просунул свою голову.

Сообразив, что второй противник залез на него вовсе не для того, чтобы почесать ему спину, гигант завертелся на месте и замахал рукой, намереваясь сбросить с загривка паразита. Но тот повис на таком неудобном месте – между лопаток, что дотянуться до него оказалось нелегко. Великан начал перебрасывать молот из руки в руку, пытаясь ухватить Сквозняка то правой, то левой рукой. Однако Сквозняк вовремя замечал, через какое великанское плечо к нему вот-вот потянется угроза, и успевал переползти на другую сторону.

Возможно, в более спокойной обстановке страж быстро справился бы с этой проблемой. Только сейчас ему все еще продолжал досаждать японец, и он никак не мог сосредоточиться сразу на двух мелких целях. Поэтому не прекращал прыгать и неистовствовать, дабы помешать им обоим осуществить то, что они задумали. В результате японец столкнулся-таки с великанской ногой, не успев в очередной раз предугадать ее движение. Разве что нарвался он лишь на касательный удар и отлетел в удачную сторону – назад, к Кальтеру, а не в пропасть. Что его вряд ли спасло бы, если бы не Сквозняк. Переключив внимание на верхолаза, гигант ненадолго забыл о камикадзе. И не бросился топтать его ногами, пока тот валялся на мосту, приходя в себя.

– Пушку!!! – проорал сверху Серега. – Пушку сюда!!!

Расслышав условный крик, Куприянов рванул к вертящемуся на месте великану. Бросив молот, чтобы бороться с паразитом обеими руками, страж слегка поубавил прыть. Но теперь, когда он взялся за Сквозняка всерьез, у того оставались лишь считаные секунды на то, чтобы осуществить задуманное. И если эта затея не выгорит, ему понадобится чудо, чтобы удрать от врага целым и невредимым.

Заметив очередного бегущего к нему человечка, страж шагнул ему навстречу, желая смести его ногой с моста. Но Кальтер предвидел такой ход и, увернувшись от безразмерного сапога, прошмыгнул у великана между ног. После чего, очутившись у него за спиной, подбросил вверх мушкетон. Аккурат в протянутую руку напарника, который был готов принять увесистое оружие и использовать его по назначению.

Больше Кальтеру рядом с гигантом делать было нечего. И он во весь опор бросился обратно, ко все еще валяющемуся на мосту самураю. Враг развернулся было в том же направлении – видимо, хотел догнать улепетывающего труса, – но в этот момент грянул выстрел, и задняя часть великанского черепа разлетелась во все стороны кровавым фонтаном. Это Серега, приставив ему к затылку ствол мушкетона, спустил курок и всадил во вражью голову заряд картечи. Такой, от которого при выстреле в упор обычную человеческую голову и вовсе снесло бы напрочь вместе с шеей.

Свирепый рев стража мгновенно сменился надрывным хрипом. И он где стоял, там и повалился ниц, словно проигравший схватку с лесорубом многовековой дуб. А успевший соскочить с него Сквозняк приземлился на ноги, сделал перекат через плечо и откатился от противника, дабы не оказаться придавленным его массивным телом. Которое грохнулось на мост и стало заливать тот кровью, что вытекала из огромной раны у него в голове.

Разряженный мушкетон выпал у Сереги из руки в момент выстрела и, ударившись о камни, разлетелся на части. Причем безо всякого шанса его починить. Отвалившиеся от него приклад и ложе упали с моста в пропасть. А бесполезный ствол и разбитый замок теперь годились разве что для колки орехов или забивания гвоздей. Но, как бы то ни было, свою миссию это оружие с честью исполнило. И не разметало почем зря мимо цели ни единой картечины.

Кое-кто, правда, остался неудовлетворен таким результатом. Едва доносившийся из глотки великана хрип утих, как над мостом вновь прозвучал уже знакомый напарникам боевой клич. Однако издавший его самурай этим не ограничился. Подскочив к мертвому стражу, он вонзил ему с разбегу меч в левый глаз по самую гарду. Так, что острие клинка вышло из зияющей во вражеском затылке огромной раны. И лишь когда катана была выдернута обратно, японец успокоился, повернулся к Сереге и, отвесив ему полупоклон, произнес короткую эмоциональную речь. То ли благодарственную, то ли оправдательную – этого было уже не понять.