Штурмовик из будущего 4

— Говорят, что позавидовали вашей экипировке, — все так же, не оборачиваясь, произнес Дмитрий Вячеславович. — По горячим следам взяли нескольких из этой банды. Так вот, сейчас поют вовсю. Но покамест твердо стоят на версии, что, мол, очень уж им понравились ваши кожаные куртки с с капюшонами — ну те, американские, ленд-лизовские. И брюки.

— Погодите, — потер лоб Дивин. — Ерунда какая-то. Куртки, брюки…не вяжется что-то. Уж больно резко нападение произошло. И главный их — парень, что в театре к нам привязался — он ведь не мог в тот момент наши куртки видеть. Я это точно знаю, ведь мы их в гардероб сдали.

— Да? — повернулся к нему контрразведчик. — Что ж, будем разбираться. Кстати, а что за девиц вы ждали перед театром?

— Так я и не видел их, — развел руками Григорий. — Прорва с ними познакомился, когда я в уборную отлучался. Сказал, что живут неподалеку, приглашают продолжить знакомство. Патефон, винцо…

— Трешь-мнешь, базар-вокзал, — подхватил Карпухин, улыбаясь. Но вдруг резко построжел лицом и, подойдя вплотную к сидящему летчику, наклонился к нему. — Ты что, совсем идиот или прикидываешься? Какие, к хренам, девки? Развели вас, как щенков, да и дело с концом. Подставные это лярвы были.

— Вон оно что, — задумался Дивин. — Получается, специально нас поманили, чтобы не ушли. Хитро.

— Да нет в этом ничего хитрого, — выпрямился контрразведчик. — Стандартный прием.

— А то, что возле театра ни одного патруля не оказалось, это тоже стандартная ситуация? — экспат со злостью затушил окурок в пепельнице и сразу же потянулся за новой папиросой.

— Ты о чем? — насторожился Карпухин.

— Посудите сами, на спектакле почти вся верхушка городской и военной администрации присутствовала, — Григорий привычно смял гильзу папиросы. — Закончилась постановка поздно. На улице темно, хоть глаз выколи. Вы вот только сейчас обмолвились, что бандитов и прочего отребья в городе предостаточно. Выходит, сам бог велел нагнать к театру вооруженных бойцов. А по факту, на деле, с момента начала заварушки я ни одного комендача в упор не видел. Ни одного! По улицам толпа гопников носится, а остановить их некому. Странно это, не находите? Если только кто-то заранее не позаботился о том, чтобы их там не оказалось. Патрульных, в смысле.

Дмитрий Вячеславович неторопливо обошел стол и сел на жалобно скрипнувший под его немалым весом стул. Пристально уставился на летчика, явно что-то прикидывая про себя.

— А ты не так прост, Кощей.

— Что, опять я в какие-то ваши игры влез?

— Как тебе сказать, — задумчиво протянул контрразведчик. — Есть немного.

— Зента Круминя?

— Почему именно она? — быстро спросил Карпухин. — Почему не Карманов, к примеру.

— Точно она, — бледно улыбнулся Григорий. — Угадал я. Жаль, что загодя не предупредили. Теперь вот без Прорвы как-то выкручиваться придется. Наверху знают, или это лично ваша инициатива?

— Вот сейчас мы об этом детально и поговорим, — деловито сказал Дмитрий Вячеславович и громко крикнул в сторону двери. — Дежурный, чаю нам принеси. И бутерброды!

Техник самолета, на котором предстояло лететь экспату, рослый, крепкий, молчаливый старший сержант с обветренным красным лицом, протирал приборы в тот момент, когда Дивин подошел к штурмовику. Увидев летчика, техник ловко и быстро вылез из кабины, соскользнул по широкой плоскости на землю и бросил ладонь к виску:

— Товарищ майор, на самолете выполняется предполетная подготовка.

— Здравствуй, — Григорий, не чинясь, пожал ему руку. Не хватало еще выпендриваться перед тем, от кого, быть может, зависит твоя жизнь. — Как машина?

Старший сержант широко улыбнулся.

— Как часики, товарищ командир. Высший сорт!

— Кто-нибудь летал на ней до меня?

— Капитан Рыжков облетывал.

— Что говорил?

— Да что, — задумался техник. — После первого раза пожаловался, что магнето барахлит. Так мы с мотористом потом все исправили. Прав оказался товарищ капитан. И, главное, вовремя внимание обратил, а то быть беде. Ладно, если бы просто на вынужденную плюхнулся. А то ведь и совсем по-плохому все могло обернуться.

— Однако, — недовольно покачал головой Дивин. — А говоришь, как часы.

— Теперь все в порядке, — твердо сказал старший сержант. — Правду говорю. На вынужденную «илюха» не садился, все оборудование исправно. И в управлении «ласточка» легка. Без норова.

— Что ж, посмотрим, — экспат направился в привычный обход самолета, проверяя внешнее состояние узлов. Техник шел позади летчика, внимательно наблюдая за его действиями.

— В «зону» пилотажную пойдете?

— Нет. Попросили продемонстрировать, как на фронте штурмовка проводится.

— То-то я гляжу, боекомплект полный и бомбы не учебные подвесили, — просветлел старший сержант. — Обычно-то по двадцать патронов на ствол и амба. А тут до железки. То есть, погодите-ка, киношники по вашу душу пожаловали?

— Киношники? А, эти, с камерой. Знаешь, не скажу точно. Приехали с какой-то грозной бумагой, говорят, чуть ли не от самого Мехлиса, потребовали предоставить им возможность заснять боевую работу самолетов всех типов. Сегодня вот мне очередь выпала. Так полковник Карманов распорядился.

— А сейчас они на полигон уехали?

— Куда же еще? Конечно, на полигон. Им там специально блиндаж оборудовали. Чтобы, не дай бог, под случайный осколок или пулю не попали.

— Ох, — поежился техник, — не приведи, Господь. «Илюха» уж врежет, так врежет!

— А ты почем знаешь? — насторожился Дивин. — Ну давай, не тяни, мнешься, словно красна девица. Рассказывай!

— Да что тут рассказывать, — глухо произнес старший сержант, опустив глаза. — Два года назад, под Сталинградом попали под атаку своих самолетов. Мы в тот день в аккурат через Волгу переправлялись. Помню, облака полнеба закрыли, но кое-где разрывы виднелись. Вот в них мы группу штурмовиков и заметили. Они в сторону фрицев шли. Ну, дело привычное, идут себе и идут. Никто на них особого внимания не обратил. «Юнкерсов»-то мы уже по звуку моторов знали. А потом вдруг из этих самых облаков как бомбы-то засвистят, да по нам как врежут! И, главное, метко так — первая серия почти сразу несколько понтонов вдребезги разнесла. В переправе брешь образовалась, люди и техника в воду посыпались, будто горох из стручка. А бомбы все продолжают и продолжают сыпаться, точно град. На переправу, на подъезды к ней. Густо так, кучно. Мы в рассыпную! Да только там где спрятаться-то — степь кругом, — с тоской протянул техник.

— Доводилось воевать в тех местах, видел, — хмуро кивнул Григорий.

— Тогда понимаете о чем я, — горько вздохнул старший сержант. — Знаете что обидно, товарищ командир? Ладно бы, если они только бомбами ограничились. Так ведь нет, на этом не закончили, не успокоились! Понравилось, видать, что сопротивления ответного никакого. Зашли с запада, из облаков вывалились и как начали нас эрэсами, да пушками с пулеметами причесывать — понеслись клочки по закоулочкам! Понтоны еще в двух местах расчихвостили, в «круг» над нами встали и бьют, бьют! Как заведенные.

— А на какой высоте они были? Неужто летчики не видели, что по своим стреляют? — обалдел Дивин.

— Высота? Метров сто пятьдесят, не больше, — прикинул техник, наморщив лоб. — Должны были понять, что обмишурились. Железно. Но…в общем, когда они на третий заход пошли, зенитчики наши по ним огонь открыли. Там на берегу счетверенные «максимы» стояли. А еще несколько малокалиберных орудий.

— Сбили?

— Какое там! Эти сволочуги на батарею враз накинулись, как псы бешенные, и перепахали ее вдоль и поперек. Так старались, что два самолета столкнулись и неподалеку грохнулись. Не взорвались, но разбились напрочь. Вдребезги.