Штурмовик из будущего 4

До Сак долетел в компании «яков». Как и договаривались. Ведущий «маленьких» приветливо качнул самолет с крыла на крыло и «ястребки» красиво ушли в набор высоты, прячась в облака. А экспат, напротив, отдал ручку от себя и кинул «мессер» в пике. Выровнял над волнами и, сверившись с приборами, устремился к намеченной точке, где следовало произвести разворот. Скорость на столь малой высоте воспринималась несколько иначе. Да и чувство собственной беспомощности от того, что летит один одинешенек, без прикрытия боевых товарищей, несколько давила. Отпустило немного только когда «худой» достиг вражеской территории. Вот здесь экспат решительно набрал высоту метров в сто пятьдесят и принялся деловито кружить над Севастополем и его бухтой.

Бросилось в глаза огромное количество артиллерии. Пушки, минометы, зенитные орудия — количество их неприятно поражало. Бесчисленные батареи стояли, что называется, под каждым кустом. Немудрено — отступая, гитлеровцы свезли их сюда со всего Крымского полуострова.

В районе Сапун-горы велись активные саперные работы. Фашисты лихорадочно сооружали мощную линию обороны, готовясь встретить наступающие части Красной армии. Экспат досадливо прицокнул языком, представив, какой ад здесь скоро воцарится. И сколько крови прольется во время штурма.

На аэродроме Херсонес Дивин обнаружил много транспортных Ю-52 и всего с десяток «мессеров» и «фокке-вульфов». Григорий надеялся, что все это попадет в поле зрения объективов фотоаппарата, который он включил сразу же, как только оказался в черте города. Но, на всякий случай, летчик исправно делал пометки в карте наколенного планшета.

Уже почти выполнив задуманный облет вражеских позиций, экспат вдруг заметил, что за ним неотрывно следуют два «мессершмитта». В хвост для атаки не заходят — и на том спасибо! — но и не отстают. Летят чуть позади, как привязанные. На мгновение мелькнула паническая мысль попытаться оторваться от них, но Дивин сразу же пресек ее. Сейчас могло помочь лишь спокойствие и показная уверенность в своих действиях. Наверняка ведь гансы пытаются вызвать его по радио, получить объяснения. Что ж, сделаем вид, что на борту неисправность, и он не может им ответить.

Один из «шмиттов» с мордой тигра на фюзеляже подошел вплотную и оказался слева от Григория. Экспат мог в мельчайших подробностях рассмотреть слегка одуловатое лицо немецкого пилота, его огромные очки-«консервы» и коричневую летчицкую куртку с непривычно узкими серебряными погонами.

Дивин как можно более дружелюбно улыбнулся врагу, приветливо помахал ему рукой и жестами показал, что, мол, не слышу ничего. А потом потыкал вниз, мол, буду садиться, скоро увидимся на земле. Фриц какое-то время вглядывался в него, но потом что-то сказал ведомому, прижав ларингофоны к шее, и отвалил. Следом за ним ушел и второй «мессер». Экспат немного выждал — не проявит ли еще кто-нибудь интерес к одинокому самолету, — а потом заложил свой истребитель в вираж и направился обратно в море, чувствуя, как сбегает по спине струйка пота. Эх, поскорее бы добраться до своих, есть о чем доложить!

— А он мне вдруг и говорит: «Хенде хох!» Грозно так, поневоле руки в гору задерешь, — сокрушенно сказал Григорий, натянув маску искренней обиды.

— Да брось, неужто ты какого-то…

— Вика!

— Да, молчу. Как бы это сказать…неужто ты замполита испугался? — старший лейтенант Авдалова глянула на Дивина с явным недоверием. — Видела я его, на серьезного бойца не похож.

— В самом деле. Гриш, как это он тебя в плен умудрился взять? — Ангелина следом за подругой требовательно посмотрела на экспата. Тот выдержал небольшую паузу, а потом ответил:

— Так он на стоянку трех автоматчиков с собой притащил!

Летчицы замерли. А потом покатились со смеху.

— Ой, умора! Трех автоматчиков!

Григорий улыбнулся. Теперь, когда позади остался трудный, выматывающий полет, он мог себе позволить немного расслабиться. И общение с любимой девушкой и ее подругой оказалось как нельзя кстати.

— Я, главное, им пытаюсь втолковать, что, мол, свой, советский, а замполит в крик: «Ишь, насобачился, гад, по-русски говорить! Вылезай, я тебя лично пристрелю, морда фашистская!»

— А почему он тебе не поверил-то? — заинтересовалась Вика.

— Так меня обрядили так, чтобы фрицы за своего приняли, — поджал губы Дивин. — Куртка, шлем, очки…даже шарф — все, как у настоящего рыцаря люфтваффе.

— Вон оно что, — понимающе кивнула Авдалова.

— Гриш, а если бы он тебя и правда решил расстрелять?! — вскинулась Ангелина.

— Да ну, перестань, — отмахнулся экспат. — К тому времени на стоянку уже генерал приехал. В обиду не дал бы. Я, собственно…

— Товарищ гвардии майор,вас срочно в штаб вызывают! — веснушчатый боец-посыльный вытянулся по стойке смирно и неловко приложил ладонь к пилотке. — Приказ подполковника Шепорцова.

— Твою дивизию! — вполголоса ругнулся Григорий, нехотя поднимаясь. — Ну что за срочность, почему не дают спокойно отдохнуть?!

— Война, — Авдалова печально вздохнула. — Сами себе не принадлежим.

Ангелина тоже поднялась со скамьи, подошла к Григорию вплотную и храбро, никого не стесняясь, положила ему руки на плечи.

— Я буду тебя ждать, — просто сказала она. — Столько, сколько будет нужно. Слышишь?

— Вернусь, и вместе пойдем к Шепорцову, — решительно произнес Дивин, нежно приобняв девушку.

— Зачем? — изумилась та.

— Сюрприз, — загадочно улыбнулся Дивин.

— Завязывайте с обнимашками, голубки, — ревниво посоветовала Авдалова. — Не ровен час сюда Бершанская заглянет. А у нее, сами знаете, разговор короткий: «Любовь строго после войны!»

Ангелина густо покраснела и нехотя отодвинулась от Григория.

— Я буду тебя ждать, — повторила она.

И почему иногда от таких простых слов вдруг как-то сразу теплеет на душе?

Облачность была густой, почти до самой земли. Экспат даже засомневался, удастся ли ее пробить и выйти точно к станции, или придется расписаться в собственном бессилии. А геройствовать понапрасну, рискуя в последний момент увидеть, как «значки полетели»[1]…не, дурнив нема, как любит говорить моторист Тараненко.

Вынырнули наконец из густого белого одеяла. Нормально, даже с неплохим запасом — высота двести метров. Внизу, под стремительно летящим самолетом, степь, чахлый лесок, а за ним видна железная дорога.

— Молодец, штурман, вывел ювелирно! — похвалил Григорий майора Рутолова. — Командуй, куда нам теперь.

— Курс триста, — отозвался Рутолов.

— Принял.

Экспат немного довернул «бостон» и полетел почти строго на запад, ориентируясь на хорошо различимую белую насыпь железнодорожного полотна. Показалось, или вдали появился состав? Дивин приблизил картинку. Ага, ползет, родимый! Навскидку, вагонов тридцать. Но, вот беда, это совсем не то, что было нужно. В поезде, который требовалось найти и уничтожить, по сведениям разведки всего десяток вагонов. Три из них — пассажирские. И вот в них сейчас находятся те, кого надо кровь из носу уничтожить. Какие-то важные фашистские шишки.

Чтобы запутать немцев, не дать им поднять тревогу раньше времени, Дивин воспользовался старым проверенным трюком: принялся ритмично двигать сектора газа двигателей. И «бостон» начал издавать неровный воющий гул, похожий как две капли воды на звук двигателей Ю-88.

О, вот и станция. На путях сразу три товарных поезда. Над паровозами небольшие дымки и облачка пара. На крышах вагонов установлены зенитные пулеметы, видны маленькие фигурки солдат возле них. По перрону, перед длинным приземистым зданием, слоняются группки людей. Но паники пока не видно, ведь звук приближающегося бомбардировщика ни с чем не спутаешь. Свой «юнкерс»! Да и погода откровенно плохая. Ну какой русский летчик сумеет взлететь и найти эту станцию среди плотных низких облаков?