Штурмуя Лапуту

— Ну, шухер, значит, шухер, — вздохнул Укс, уже догадавшийся, что малышка успела пообщаться с Профессором по данному вопросу. — Парни, как мне до ближайшего берега побыстрее добраться?

Немедля выкатили ремонтный грузовичок, загрузились. Укс не сомневался, что напарница явится в нужный момент — за спиной артистов-гастролеров всяких шухеров, бегств и срочных отходов числилось куда больше, чем собственно концертов.

Грузовичок свернул на узкую грунтовку, инженеры сочувственно молчали, милая Адми утирала слезы.

— Да ладно вам, — не выдержал Укс. — Не знаю, чего этой странной полиции нужно. Мы, конечно, не очень святые, но в последнее время ничего вопиюще противозаконного в масштабах галактики не свершали.

— Наверное, это налоговая полиция, — предположила, шмыгая носиком, Адми. — С гонораров всегда трудно начислять, там запутанно, вот и ловят.

— Наверное, — вздохнул пилот.

Почему-то было очень грустно.

Открылся берег — тут весьма ухоженный, с обустроенной набережной. Сварные перила ограждали срез линзы, рядом стояли скамьи с шикарным видом на живописную бездну — прекрасное место для романтических прогулок меж клумб с бархатцами и лирических мечтаний.

Инженеры помогали собирать аппарат, и все хором утешали Адми:

— Ну что ты слезы льешь, не помирают же. С налоговой полицией лучше разминуться, у нас хоть ее и нет, но известное же дело. А так конечно жаль, мы ведь тоже всем цехом собирались на концерт. Укс вот обещал непременно нас провести.

— Парни, я, конечно, не могу разом и за нашу главную певчую звезду говорить. Но, поскольку я Лоудину давно знаю, уверен, мы к вам еще заглянем, — заверил Укс. — Не в ближайшее время, конечно, вот со срочными делами разберемся, от полиции отвяжемся и через годик-два нагрянем с гастролями и новой программой. Очень приятно у вас выступать.

— Вот, прилетайте! Ждать будем, — обрадовались инженеры. — Заодно и воздушный патруль проинспектируешь, у нас ведь никакого опыта по этой части.

— Уксик, ты о том, что мы тебе говорили, непременно подумай! Ну, пожалуйста! — на все лады звеня браслетами, взмолилась прекрасная Адми.

Укс подумал, что отбытие не так уж и несвоевременно, но обещал непременно подумать. Обижать местных девушек не хотелось

Дельтаплан — усовершенствованный, нарастивший мощность и улучшивший свой минималистский дизайн, трепетал, готовый отправиться в путь. По набережной спешила кавалькада машинок, в передней стояла и размахивала букетом Лоуд-Лоудина. Издали завопила:

— Готов, первый пилот?

Без краткого, но торжественного митинга обойтись, конечно, было немыслимо. Стоя на капоте представительского горкомовского микро-лимузина, Профессор пожелала замечательному миру дальнейшего прогресса и процветания, обещала непременно прислать сборники нот и текстов, и уж точно нагрянуть с гастролями. Представитель горкома выразил горячую благодарность за вклад в культуру и экономическое развитие Большого Гэса. Укс обнимал Адми и Ударницу — и маленькая, и высокая одинаково всхлипывали. Все поглядывали в сторону города — оттуда приближался какой-то непонятный аппарат, похоже, летучий — в смысле, на воздушной подушке.

— Всё, товарищи! Нам пора, — возвестила Лоуд и вскинула сжатый кулак: — Позор галактическим ищейкам, трусливым прислужникам темных межпространственных сил!

Укс чмокнул девушек, выровнял аппарат. Напарница запрыгнула за спину пилота — там теперь имелось лаконичное, но удобное трубчатое сидение.

— До встречи, товарищи!

— Прилетайте, непременно прилетайте, обязательно! — закричала толпа, размахивая букетами, афишами и руками.

Инженеры дружно подтолкнули аппарат — дельтаплан легко миновал заграждение, на миг завис над бесконечностью

— Когда-нибудь с годами

Припомним мы с друзьями,

Как по дорогам звёздным… – дружно запел митинг знаменитое песенное Войновича-Фельцмана.

Укс выровнял полет ощутимо изменившего баланс аппарата и подумал — «что-то совсем мы охренели, прямо таки чересчур масштабно».

Он повел дельтаплан вдоль берега. Когда откуда-то из пустоты возник перехватчик — обтекаемый, полупрозрачный, мерцающий реактивными дюзами — это не стало такой уж неожиданностью. Маневр Укс планировал заранее.

Дельтаплан юркнул в шлейф дыма лесного пожара, там — в мутной и неприятной мгле — живо набрали высоту, пользуясь мощным горячим потоком, выскользнули на свободу. Укс тут же резко спикировал под «брюхо» линзы, продолжил ускорение…

— Ушли! — объявила Лоуд, выкашливая гарь пожарища.

— Ну. Мы малозаметные. На спину мне не сморкайся, — запротестовал пилот.

Глава шестая Сырость

Остановились на крошечном острове — требовалось проверить аппарат. Укс новеньким гаечным ключом инспектировал натяжение тяг, Лоуд прогуливалась вокруг, осматривалась. Изредка доносились ее тяжкие вздохи. Внеплановая отмена концерта и на самого пилота произвела тяжкое впечатление. Вроде бы не профессиональный артист, а вот как-то настроился уже сыграть…

Начал убирать ключи.

— Как оно? — немедля поинтересовалась напарница.

— Недурно. Собственно, я сам участвовал в работе, уверен в надежности. Прекрасные мастера. Но осмотр все равно был необходим, полет небрежности не любит, — Укс тщательно закрепил коробку с инструментом и с некоторым удивлением осмотрелся: — Странная линза. Вообще не линза.

Дельтаплан стоял на шаре — в буквальном смысле — под ногами воздухоплавателей горбился голый округлый объект, похожий на колобок, только относительно крупный — шагов сорок в диаметре. Гладко-лысый, как башка Профессора, но в отличие от башки, имеющий определенные признаки космического тела, классифицируемого как «планета астероидного типа-Б». Ландшафт был лаконичен: троица холмиков, похожих на мини-вулканы, все остальное заросло крепенькими сорняками. Признаков цивилизации немного — стоял цветочный горшок со стеблем аккуратно срезанного колючего цветка. Видимо, цивилизация была не особо древняя — слой пыли на горшке умеренный.

— Гм, это что такое? — несколько напрягся Укс. — Почему горшок? Что за иносказательный намек?

— Да уж какой намек. Это, Уксик, прямое доказательство твоего манкирования чтением классической литературы.

— Ну, возможно. А если конкретнее?

— Если конкретнее, то простая житейская история. Жил юный монарх, философствовал, скитался, вырос, влюбился, съехал к невесте — там-то наверняка жилплощадь попросторнее.

— Э-э… а горшок?

Профессор поморщилась:

— Дался тебе этот горшок. Тут, можно сказать, философская драма, а ты «горшок-горшок». В горшке произрастал местный розарий, видимо, пал жертвой вспыхнувших романтических чувств: цветок чикнули и презентовали какой-то теплокровной красавице. С одной стороны грустно, с другой закономерно. Судьба у цветов такая: усладить взор и засохнуть. И это хорошо, могли бы в соковыжималку сунуть и розового масла нагнать в промышленных масштабах. Короче, тут долго объяснять, лучше сам почитаешь книгу, поразмыслишь. У нас в университетской библиотеке есть экземпляр с автографом автора. А сейчас лучше скажи — ты сам-то как?

— В смысле? Насчет горшка?

— Что горшком не обзавелся, я как раз вижу, — заверила Лоуд. — До этого мы, слава богам, еще не докатились. Но влюбился или нет? В маленькую или в большую? Нет, я не склонна к ростовому шовинизму, просто любопытно.

— Слышь, безмозглая, ты окончательно спятила?

— Вот грубо. Я в лучшей форме, что подтверждается безусловным успехом лекционного концерта. А вот ты слегка неадекватен. Нет, отыграл вдохновенно, это молодец, я даже не ожидала. Но откуда этот всплеск сентиментальности?! В щечку он девушек на прощание целует. Выглядит донельзя трогательно, прямо аж пугает.