Штык ярости. Том 4. Пожар Парижа

Вот уж который раз я выполнял поручение Суворова на войне и понимал, что оно может вылиться в нечто совершенно непредсказуемое. Мало ли что может случиться, но, с другой стороны, в этом и был весь кайф, который я начал ловить от выполнения подобного рода рискованных заданий. И то, что здесь можно запросто словить пулю, наоборот, делал эти поручения еще более увлекательными.

Поэтому, когда неподалеку вдруг рвануло ядро и от этого меня накрыло ошметками влажной сырой земли, перемешанной с травой, я не сразу догадался, что произошло. Смирный с ржанием опрокинулся на землю и придавил своей массой меня.

Затем я на время оглох и вообще ничего не слышал. Я видел, как конь ворочается на земле и пытается встать, а моя левая нога зверски болела, кажется, он сейчас расплющит ее на тысячи мелких осколков. Голова грозила расколоться на несколько частей и я не соображал, где нахожусь и что со мной происходит.

Затем я высвободил ногу и встал, а Смирный тоже вскочил на ноги. Постепенно ко мне возвращался слух и я слышал вой снарядов и выстрелы из ружей, а еще дикие крики людей. Я все еще держал Смирного за уздечку и это было зверски неудобно для коня, потому что я остался на земле, а животное бегало вокруг меня. Смирный выворачивал голову и ржал от боли и гнева. Тогда я машинально поправил уздечку и оглядел сумки и оружие. Вроде все уцелело и ничего не потерялось.

Впереди шел в атаку полк егерей и дико кричал на все поле. Впрочем, сейчас тут кричали все и невозможно было разобрать отдельные голоса в этой какофонии звуков. Все это напоминало неумолчный шум на стадионе, когда болельщики кричат лозунги за свои любимые футбольные команды.

Я отряхнул одежду от земли и пыли. Грязь была повсюду, казалось, весь мой организм заполнен ею. Волосы были забиты землей, пыль скрипела на зубах, даже сапоги были полны грунта, как обувь тракториста после рабочего дня на котловане.

Отряхнувшись, я снова забрался в седло и наконец вспомнил, зачем я сюда приехал и куда мне теперь надо ехать дальше. Над головой пролетело ядро и вонзилось в верхушки деревьев у меня за спиной. Вот зараза, меня ведь только что могло убить, просто так.

Я объехал воронку, куда попало ядро, что контузило меня и засыпало землей. Ого, какая глубокая, в рост взрослого человека. Мне повезло, что я ехал не так быстро. Будь я впереди еще на пять метров и меня точно можно было собирать по кусочкам со всех окрестностей.

Подивившись своей удаче, я поехал дальше и постепенно набрал ход. Смирный, судя по всему, тоже был в шоке от произошедшего и изредка тряс головой. Я объехал роты гренадер, тоже марширующих в бой и помчался дальше.

Произошедшее так и не заставило меня кланяться пролетающим мимо ядрам. В конце концов, чему быть, того не миновать, двум смертям не бывать. Если успею, выполню поручение Суворова, если нет, то ему придется подыскивать другого гонца, на место меня, павшего в бою.

Впрочем, в бою мне побывать так и не довелось. Уже на подходах к жаркой схватке, что бурлила впереди, мне довелось немного сразиться с врагом.

Из толпы дерущихся врагов изредка вылетали пули. Затем откуда-то сбоку прискакали двое французских конных егерей с характерными шапками. Они преследовали гусара, ловко лавируя между пешими солдатами. Некоторые наши пехотинцы пытались проткнуть их штыками или подстрелить, но не успели.

Мне стало жаль бедолагу, которого они то и дело пытались поразить саблями, несмотря на то, что в пылу погони забрались глубоко в наш тыл. Вся троица мчалась недалеко от меня и какое-то время даже навстречу мне.

Подняв верную «Лиззи», я сразу услышал ее томный шепот, призывающий меня напиться крови врагов. Что же, милая, я это и собирался сделать, надеюсь, ты мне поможешь.

Тщательно прицелившись, я выстрелил и первым же выстрелом выбил из седла всадника, скакавшего впереди. Другой оглянулся на меня и злобно оскалился.

Я взял второе ружье и с сожалением отложил «Лиззи». Мне уже было скучно стрелять без ободряющего шепота моего странного кровожадного мушкета.

Снова прицелившись, я выстрелил уже в спину скачущего драгуна. Этот выстрел тоже получился удачным и враг от попадания пули налетел на холку своего коня и чуть не слетел на землю.

В последний миг он удержался и привалившись к гриве коня, помчался было обратно на свои позиции, но ему, конечно же, не дали уйти. Гренадеры остановили его и взяли в плен.

Я перезарядил ружья и поехал дальше. Смирный недовольно косился на меня, потому что не понимал, для чего нормальному человеку таскать с собой три ружья, пять пистолетов и две сабли, увеличивая поклажу. Эх, коняшка, до того, как в этом мире изобретут автоматические ружья, вам, ездовым животным, придется таскать на себе много лишней тяжести.

Я уже видел впереди полки гусар, частично ввязавшиеся в схватку, а частично стоящие в стороне и ждущие сигнала командиров. Что же, сейчас у вас будет другое задание и вы не будете стоять, ковыряясь в носу.

Я ударил Смирного пятками и поскакал быстрее, но тут сбоку строй наших мушкетеров прорвал бурный поток французских гренадер. Еще дальше неудержимо мчались драгуны. Они сбивали пехоту с ног и рубили саблями. Я не успел ничего сообразить, как этот водоворот затянул меня в свои смертельные объятия.

Глава 4. Различные поручения

Поток всадников и пехоты, вырвавшийся к нам во фланг, был бурный, яростный и кровавый. Походил на сель, рвущуюся с гор на ущелье. В одну минуту противники прорвались в тыл и почти окружили часть нашей пехоты и конницы.

При этом нельзя сказать, что он был совсем неожиданным. Наверняка его было видно на поле боя, просто не обратили внимания и не озаботились. А некто очень умелый и разумный, управляющий сейчас французской армией, воспользовался тем, что наш центр и правый фланг слишком выдвинулись вперед, собрал силы и решил пробить брешь между ними. Теперь все зависело от мужества и стойкости наших солдат, в коих я не сомневался.

Что же, надо отдать ему должное, по уровню полководческого искусства он, этот вражеский военачальник, стоял на большой высоте. Обычно такие трюки, выискивание бреши в боевом строю противника, нахождение слабого звена и методичное воздействие на него, были присущи Наполеону.

Неужели это сам император сейчас противостоит нам на поле боя? Поддался все-таки эмоциям и решил лично побить Суворова, отомстив за разгром под Ульмом?

Впрочем, на глубокие размышления у меня сейчас не было времени. Мощный поток вражеской пехоты и конницы быстро докатился и до меня. Я успел выстрелить только из одного пистолета, а потом выхватил саблю и помчался дальше на правый фланг нашего войска, где рубились казаки и гусары. Оглянувшись, я увидел, как отряды неприятеля, прорвавшиеся к нам, атакуют центр, а наши гренадеры, мгновенно перестроились и взяли их в штыки, образовав, по сути, новый левый фланг.