Шут и его жена

— Доброго утра, — смущённо пролепетала служанка, а потом подняла на него глаза. — Может быть сходим вечером, погуляем?

— За…зачем? — От изумления он даже заикаться начал.

— Ну как же! Ты такой красивый и такой одинокий! Сестру вот свою в обиду не дал, воина из далекого королевства победил в одиночку. Да с тобой все мечтают погулять! А ты никого в упор не видишь. — И она обиженно нахмурилась. И вроде как голову опустила, а всё равно исподлобья то и дело бросала на него взгляды. Если бы Нири смотрела на него ТАК… А впрочем, если бы Нири смотрела на него так, он со стыда бы, наверное, умер.

Мык хмыкнул и медленно отстранил служанку.

— Прости, но у меня нет времени. Я ни с кем не хочу гулять.

— Почему? — Обиженно донеслось вслед. — Тебе по сердцу кто-то другой? Кто? Кэти? Лина? Дайла? Скажи!

Мику было и смешно и грустно одновременно. Такого с ним ещё не случалось. Знал бы он, в чём дело, попробовал бы сразу в корне пресечь эти девичьи фантазии. А теперь уж вряд ли это поможет. Тут бы рассмеяться и почувствовать гордость — вот, мол, я какой. Да только гордости не было. Было неловко. Неужели нету никого приличного в их селении, что в заезжего шута влюбились? Эх… Скорей бы весна.

Но девушки, кажется, решили всё-таки выяснить, кто ему по сердцу, потому что буквально начали не давать проходу. И не жаловаться же на них в самом деле? Простые слова о том, что ему никто из них не по сердцу, не помогали. Нет, ну в самом деле! Они просто ему не верили.

И теперь Мик просто сбегал на улицу даже не столько желая увидеть Нири, сколько отдохнуть от них. Всё-таки шутом у князя было как-то даже и проще жить. Его не замечали, а он в то же время наблюдал за всеми, словно невидимый. И привык к такой жизни. И нет, ему не льстило их внимание. Потому что в том, чтобы привлекать многих нет особого труда. Он видел как богатство и воинская слава, а ещё красивые трофеи привлекали к князю Литару девушек, что летели к нему, как мотыльки на огонь, стоило только позвать. (Правда никого из них он так явно ен выделял, как тогда Нири). Но это ведь только внешнее. Стоит состариться, потерять красоту или воинскую удачу, и всё, останешься один. Нет, он никогда этого не хотел. Поэтому ничего другого не оставалось, как просто делать вид, что он не замечает их слишком явных намёков и просьб.

Глава 11

Нири

Жизнь вошла в свою колею. Воины уехали и кошмар постепенно перестал её терзать. Правда, спать ей приходилось у Карны и по ночам она иногда вскакивала в холодном поту. И долго не могла успокоиться. Она не говорила об этом Мику, потому что, ну в самом деле, чем он может помочь? К тому же это стыдно — она не может спать без него, без чужого, по сути, человека.

Поэтому Нири молча терпела кошмары, воспринимая их как неизбежность. Хотя раньше с ней такого не случалось. Но раньше с ней много чего не случалось. Раньше вообще, казалось, была другая жизнь. В той жизни они с отцом ездили на прогулки, танцевали на балу, улыбались одним легендам и книгам. Но это было как будто очень давно.

Когда её суровая и неразговорчивая наставница вдруг молча предложила помощь в виде успокоительной настойки, Нири, подумав немного, согласилась. Травить её никакого смысла не было. Всё-таки не такач уж она и важная сошка. Пусть это было глупо, но она так устала всего бояться и трястись, что с радостью выпила отвар. И первую ночь спала спокойно. И так и повелось — кружечка горячего отвара на ночь. Карна сказала надо попить пару недель и научила его делать самой.

Оказалось, там и травки такие никакие. Она бы раньше прошла мимо них и не заметила. А вместе вот такой хороший успокаивающий чай. Правда засыпая, на границе слуха, Нири всё равно слышала игру Мика. Наверное, она это всё себе лишь придумала, он ведь играл ей всё это время, каждый вечер и почему то от его игры становилось легче.

Вообще Нири понимала, что её давно уже не отталкивают ужимки Мика. Иногда он словно надевал маску, а иногда просто дурачился. И ей это даже нравилось. А ещё нравилось работать у Карны. Она незаметно прикипела душой ко всем этим травам и отварам. И хоть ей хотелось домой, но то жгучее нетерпение отступило. Временами ей даже казалось, что она здесь на своём месте, в этой низенькой избушке насквозь пропахшей травами и чем-то пряным. Она словно вдыхала жизнь полной грудью, потому что не знала, что ждёт её там, дом, теперь когда нет отца. И может быть немного даже опасалась.

Она не очень хорошо знала дядю. Отец не так часто с ним общался. Может, потому что дядя жил в столице, поближе ко двору, и достаточно богато, а отец наоборот не любил роскошь. Ему бы поглуше и чтобы рядом были любимые охотничьи угодья. И Нири не представляла себе, что будет делать у дяди. Светская жизнь, насколько она подозревала, отличалась от жизни в провинции, вот только как именно, она не могла себе представить. Поэтому Нири просто жила тем, что есть сейчас. Смотрела на Мика и училась этому у него.

Зима потихоньку уступала весне свои права, солнышко теперь светило всё чаще и даже грело ярче. Морозы всё меньше и меньше лютовали. И Нири вдруг подумала о том, что случись вся эта история с Ледяным Дворцом сейчас, она, наверное, вполне смогла бы выжить там одна. Другое дело, что тогда она бы не познакомилась с Миком. И от этого на сердце почему-то становилось совсем печально.

В селение постоянно кто-то приезжал. Но в основном захожий люд. Пару раз гостили воинские отряды и в эти дни Нири старалась далеко от дома не отходить даже вместе с Миком. В остальное время здесь было тихо и спокойно. И когда ночи стали короче и темнело теперь гораздо позже, Нири осмелилась выйти погулять одна. Конечно, сказав заранее об этом Мику. Он, кажется, был не особо довлен, но ничего не сказал. Он же не вечно будет рядом. Надо привыкать. Ну или отвыкать от него.

И Нири стараельно выходила на прогулку одна, правда только днём и возле дома травницы. И хоть она сейчас знала много тропинок, куда при случае можно было бы укрыться, искушать судьбу всё равно не хотелось. Ну и наученная горьким опытом, она завязывала свои косы вокруг головы и покрывала платком — видела так делают местные женщины.

А сверху ещё капюшон шубы накидывала, чтобы точно не разглядеть было, кто идёт. И постепенно она привыкла. Тем более, что солнце светило так ярко и вокруг слышался обычный домашний шут — кто-то колол дрова, плакал ребёнок, стучал молоток, разговаривали люди. Она чувствовала себя в безопасности. Её молчаливая наставница тоже словно поняла, что она готова и снова предложила ей отнести пару мешочков с травами больным из гостиницы.

За другими лекарствами приходили либо сами, либо Карна относила их сама, оставляя Нири одну в избе. Нири это время, посвященное самой себе даже нравилось. Она могла спокойно посидеть ничего не делая и подумать о… В основном почему то в последнее время мысли всегда сбивались на Мика. И Нири размышляла о том, что он будет делать, когда они прибудут в столицу. И тут что-то её смущало, словно она что-то забыла, но она не понимала, что именно.

Но такие дни выдавались не так чтобы часто. А так скучать было некогда, она старалась загрузить себя доступной работой, как дома забывалась в чтении или часовых прогулках по парку. Поэтому Нири с радостью схватилась за предложение отправиться в гостиницу.

Взяв пару мешочков и спрятав их понодёжнее, она выскользнула из избушки и неторопливо направилась к гостинице, наслаждаясь прогулкой и ярким солнцем. Вот и знакомая вывеска с кривым и косым рыжим петухом. Нири привычно улыбнулась, глядя на него, а потом шагнула внутрь. Ей надо было найти хозяина, а дальше там уж без неё разберутся. А ещё она, конечно, хотела бы повидать Мика.

Он о своей работе почти не рассказывал. Интересно, чем он занимается? Нири нашла хозяина, оставила ему мешочки с травами и решила проскользнуть к комнате Мика. Она смутно помнила, где находится чёрный вход, через который он в тот раз провёл её. И, наверное, если его подождать у комнаты или там, она наверняка дождётся либо его, либо у кого можно про него спросить.