Шут
Шрифт:
– Да ничего я ей не рассказывал!
– сердито воскликнул Авером.
– Побойся Отца, Патрик! Она сама на меня налетела вчера как оглашенная: 'Скажите, - говорит, - капитан, правда ли, будто принцесса тайкуров - красавица?', и чуть не падает на меня всеми своими пышностями. А дело было у самой казармы... мальчишки там эти... Я и брякнул ей, чтоб отвязалась: мол, явно краше вас, леди. Надо полагать, она большого о себе мнения!
Шут хмыкнул. Да уж, Арита себя считала первой леди при дворе. А раз кто-то ее перещеголял, то уж точно это должна быть ну очень одаренная богами женщина.
8
Шут догадывался, что королева не проявит большого желания общаться с ним. Она и в добрые-то времена старалась его не замечать, а теперь и вовсе, должно быть, захлопнет дверь перед самым носом.
Он обошел полдворца, чтобы найти Элею. Выслушал два десятка сплетен, одна другой краше. Никто не мог сказать ему вразумительно, где изволит пребывать королева. Вероятно, Ее Величество действительно не хотели никого видеть и старательно избегали встречи с любым из придворных. Шут расстроился окончательно. Он понял, что поиски лучше временно прекратить и для начала успокоиться самому. Желая привести мысли в порядок, Шут решил уединиться ненадолго в библиотеке. Там ему всегда удавалось разложить по полочкам любую ситуацию и успокоить ум. Время, правда, уже было обеденное, но он даже думать о еде не мог. Аппетит пропал совершенно.
Шут толкнул тяжелую створку высоких деревянных дверей библиотеки и, неслышно ступая мягкими туфлями, проскользнул к заветному креслу. Вернее хотел проскользнуть, но замер, удивленный, на середине шага, да так и остался стоять с поднятой ногой.
– Патрик, иди паясничать в другое место!
– королева столь яростно сверкнула на него глазами, что Шут невольно попятился. Но потом взял себя в руки:
– Ваше Величество, если вам так полюбилось мое кресло, не нужно гнать меня! Я могу сидеть и у ваших ног...
– он постарался поймать ее взгляд, чтобы Элея увидела, как искренни эти слова. Тщетно.
– Твое, Пат?! Твое?! Это кресло - собственность Его Величества, также, как и вся библиотека!
– королева не кричала, но голос ее был замерзшим клинком - столь же ранящим, ледяным и хрупким, готовым сломаться в любой миг... Опасения оказались более, чем верны: королева была в гневе... Королева была на грани срыва. И меньше всего на свете ему хотелось сейчас препираться с ней о глупостях.
– Ваше Величество... Элея! Выслушайте меня!
– Шут понял, что тот момент, который он оттягивал столько лет, все же наступил. Он решительно шагнул к креслу и внезапно действительно опустился перед королевой на колени, а потом дерзко - о боги, как дерзко!
– он взял ее ладонь в свои руки...
'Святая Матерь, вложи в мои уста нужные слова!.. Молю тебя, не дай мне оступиться...'
Теперь она вся будто обернулась ледяным изваянием, и малейшее неверное слово стало бы последним камнем в стене их отчуждения. Бережно, точно крылья раненной птицы, держа тонкие холодные пальцы королевы, Шут, наконец, заглянул ей в глаза:
– Выслушайте меня... Пожалуйста. Я шут, я глупец, я дурак... А тогда я был еще и мальчишка...
...Да он был тогда мальчишкой, языкастым и безжалостным. Нет, не злым, просто слишком беспечным. Прожив лишь восемнадцать зим, Шут еще не до конца понимал, насколько глубоко может ранить хорошо отточенное слово или даже просто молчание... Иногда хватал лишку. Но ему прощали - что взять с дурака?
Тогда, как и сейчас, стоял конец лета, и весь город с восторженным замиранием ожидал свадьбы короля Руальда с принцессой Белых Островов. Она должна была прибыть в первых днях осени, но боги щедро посылали попутный ветер парусам шхуны, несущей принцессу из родного дома к берегам чужбины. В Золотую Гавань Элея прибыла аж на три дня ранее предполагаемого срока. Руальд, уверенный, что время у него еще есть, эти последние дни свободы проводил на охоте. Без дам, без кучи прихвостней, только с самыми близкими друзьями он забрался в лесные дебри и там наслаждался этим настоящим мужским делом. А Шут, который терпеть не мог охоту, в то время слонялся по дворцу, как обычно слегка скучая без Его Величества. Отношения у них с королем были необыкновенно теплыми, почти братскими, и поэтому, когда король уезжал, дворец неизменно пустел для Шута. Он развлекался тем, что дразнил придворных дам, таскал на кухне сладкие пирожки, с высокой крыши кидал в заезжих рыцарей
перезрелыми яблоками, играл с ребятней... А потом прискакал гонец с вестью, что корабль Белых островов показался на горизонте.Шут всегда со смехом вспоминал, какой переполох начался тогда во дворце. Никто не ждал принцессу так рано. В считанные минуты предназначенные ей покои были доведены до блеска, равно, как и комнаты других почетных гостей, пребывающих в эскорте Элеи. На кухне разом поставили на огонь почти все котлы, главный управляющий бегал по дворцу, как ошпаренный, раздавая указания направо и налево. В тронном зале накрывали длинные столы и украшали его цветами. Потом была пышная встреча, опять цветы, везде цветы, горожане кидали их на дорогу перед кортежем принцессы. Когда почетная процессия добралась до дворца, Шут не преминул подойти поближе, чтобы составить свое мнение о невесте монарха. Он с любопытством разглядывал Элею из-за спин придворных дам, рыцарей, министров и прочих обитателей двора.
Принцесса не была яркой красавицей, но то, что она очень даже хорошенькая, отметили все. Волосы цвета осенней листвы... нежно-белая кожа... высокие скулы... медовые глаза - такая типичная для женщин ее земель внешность. Но при этом было в Элее что-то неуловимое, отличающее ее от тысяч других обычных девушек... в повороте головы, в улыбке, взгляде...
Ей отвели самые большие, после королевских, апартаменты с чудесным видом на гавань и тем же вечером дали роскошный прием в тронном зале. Приветствовать принцессу собралась знать со всего города. Как водится - музыка и песни до утра, вино рекой... Только пожилой советник короля, господин Пелья - мешковатый и будто присыпанный от старости легким слоем пыли - тихо ворчал, дескать 'какое позорище, невеста приехала, а встретить ее некому!'. Слыша это, Шут понимал - ситуация, в самом деле не очень красива, и Руальду влетит от советника по первое число. Даром что король. Принцесса же ни словом, ни взглядом не выказала обиды. Наверняка старик сделал все возможное, лишь бы девушка не подумала, будто ее не ждали. Шут и сам старался изо всех сил - не уронив ни одного бокала, делал умопомрачительные сальто прямо на столах, жонглировал посудой, пел смешные песенки и за весь вечер не обронил ни единой колкости в адрес вельмож. Лицо его было выкрашено черной и золотой краской в тон наряду, а приметные волосы убраны под колпак с бубенцами. Он был безлик и безымянен для принцессы, но жадно ловил каждый ее взгляд.
Шуту очень не хватало друзей...
В глубине души, он надеялся, что будущая жена Руальда окажется Его Величеству достойной парой, и, может быть, даже ей понравится, как и королю, играть с придворным чудаком в мудреную логическую игру 'престолы' или беседовать о последних прочтенных книгах. Но поговорить с ней наедине и понять, так ли это, Шуту никак не удавалось: вокруг принцессы постоянно вились придворные дамы, служанки, портнихи и ее собственные фрейлины с Островов.
На вторые сутки после приезда Элеи во дворце вновь появился гонец - от короля. Отправленный к Руальду с известием о прибытии принцессы, он уже вернулся, чтобы доложить: Его Величество будет в Золотой не позже чем к обеду следующего дня. Элее были преданы цветистые извинения и любимый медальон короля с изображением крылатого коня, вставшего на дыбы - более десяти лет назад королева Далия собственноручно надела его сыну на шею незадолго до своей смерти, и Руальд никогда не расставался с презентом матушки.
Шут, уже совсем изведшийся от ожидания, возликовал - король едет!
А на следующий день он с огорчением понял, что его черно-золотой костюм с бубенцами требует немедленной стирки, и решил для разнообразия надеть обычный дублет. Впрочем... не совсем обычный. Это был подарок с королевского плеча, вещь, особенно дорогая Шуту: мягкая темно-синяя ткань, изысканная вышивка золотой нитью и знак короля на груди - такой же крылатый конь, что и на медальоне Руальда. Только члены королевской семьи имели право на этот знак, для остальных династический символ имел иное начертание - конь на плащах стражников и мантиях служителей дворца всегда стоял, сложив крылья. Но когда Шут намекнул королю на это, Руальд лишь отмахнулся: 'Ты же шут, все это знают. Ты мой смешной двойник. Тебе можно'.