Шут

К дублету Шут выбрал белую рубашку с пышным кружевным воротом, над которым не один день трудились мастерицы. Он осмотрел себя в зеркале и решил, что выглядит если уж не королем, то принцем точно. От этой мысли стало смешно и грустно, ибо Шут понимал - благородных кровей в нем не больше, чем в бродячей собаке.

В ожидании, когда трубный глас возвестит о появлении Руальда, он гулял по дворцу и забрел в тронный зал. Огромные столы после приема гостей были возвращены в трапезную, увядшие цветы выброшены, зал вновь стал торжественно-строгим и величественным. До следующего пиршества. Маясь от безделья, Шут бесстыдно залез на трон и стал выдумывать разные прозвища для особенно неприятных обитателей двора. Дело это было непростое, ибо требовало тщательного осмысления каждой персоны. Шут увлекся и не заметил, как боковая дверь недалеко от трона со скрипом отворилась. Послышалось испуганное 'Ах!' и он, вздрогнув от неожиданности, увидел принцессу... Элея смотрела на него во все глаза, растерянная и смущеная.

– Ваша Светлость?... Как?! Вы уже вернулись! Никто не доложил мне! Я так ждала нашей встречи...
– она путалась в словах и стремительно краснела, тонкие светлые брови жалобно изогнулись острыми уголками.

Шут онемел. То, над чем он посмеялся утром, обернулось нелепой правдой для юной принцессы, которая ни разу не видела короля вживую, а уж придворного шута и вовсе не запомнила и не узнала без маски. Он хотел было представиться ей и познакомиться наконец, но непонятная сила удержала... Шут лишь встал и отвесил церемонный поклон:

– Рад видеть вас, Ваше Высочество! Большая честь для меня, - зачем он произнес эти безумные слова? Шут не знал... Но они стали той точкой, от которой течение судьбы навсегда поменяло направление.

Принцесса все-таки взяла себя в руки и также поклонилась ему по всем правилам этикета. Шут засмотрелся на нее - такое нежное, почти детское лицо, изящные кисти рук... Фигурой Элея была под стать Руальду - стройная высокая, уж точно выше его самого на пару пальцев. Шут откровенно любовался принцессой, ничто человеческое было ему не чуждо, в том числе и наслаждение женской красотой. Впрочем, Элея тоже успела изучить 'короля':

– Ваше Величество, вы не очень походите на свой портрет...
– она вновь смутилась.
– В жизни вы... как будто моложе, - еще бы он походил на Руальда, обладателя гордого царственного профиля и мудрого взгляда! Он... шут, мальчишка из бродячего балагана.

И тут бы опомниться ему, закончить это представление, но судьба уже несла Шута, и он не мог остановиться.

– Нет, это вы прекрасны, моя дивная леди... Я совершенно очарован вами!..
– конечно, она была мила, и Шут не врал. Но на самом деле, он скорее помер бы, чем позволил себе соблазнить невесту короля. Любимчик барышень, в этот момент Шут вовсе не флиртовал. Нет... Он играл. И эта безумная игра была пьяней вина, слаще поцелуя... Ибо Шуту не нужны были нежные губы принцессы, он жаждал чего-то иного, что и сам не смог бы выразить словами.

– Ваша Светлость, но как вы оказались здесь? Глашатаи не трубили... Я ничего не понимаю!..

– А у меня есть свои секреты! И тайные ходы, - он улыбнулся ей так, будто распахнул всю душу настежь, и принцесса вдруг звонко рассмеялась, отбросив смущение.

– Знаете, а я боялась, что вы окажетесь... скучным! И... слишком серьезным! А вы такой... удивительный...

– Конечно!
– Шут подхватил ее и закружил в танце под мелодию, которая звучала у него в душе. И это было так весело, так легко и так естественно, что Шут забыл кто она... и кто он. Опомнился только, когда Элея вдруг обвила его своими тонкими руками и горячо шепнула в самое ухо: 'Ваше Величество, как я рада, как рада, что мы будем вместе!'.

Шут внезапно очнулся. Попятился, глядя на нее испуганно. И в этот момент, наконец, запели фанфары, возвещая о прибытии короля. А спустя пару мгновений распахнулась дверь в тронный зал:

– Ваше Высочество, вот вы где! Король будет во дворце через несколько минут!
– пожилой советник низко поклонился ей, сверкнув лысеющей макушкой, по краям которой свисали длинные пегие пряди, а потом небрежно кивнул Шуту, который не знал, куда прятать глаза.
– Вижу, вы уже познакомились с нашим придворным шутом. Надеюсь, он поднял вам настроение. Патрик, ты был мил с ее высочеством?

– О да, господин Пелья, он очень забавен, - по голосу принцессы невозможно было понять, что она чувствует на самом деле, и Шут восхитился выдержкой Элеи. Больше всего на свете ему хотелось упасть перед ней на колени и вымолить прощение - он уже понимал, что сделал нечто непоправимое. Но принцесса уходила, о чем-то вежливо беседуя с советником... Навсегда уходила из его жизни.

После он неоднократно пытался найти в себе решимость извиниться. И каждый раз что-то его останавливало. Шут сомневался. Он то вспыхивал страстным желанием покаяться и уже почти добегал до ее покоев с цветами, то вдруг решал, будто королеве не нужны его глупые слова. И убеждал себя, что для нее же будет лучше не бередить прошлое...

Но теперь больше не было выбора. И не было времени на сомнения. Только ее холодная ладонь в его руках.

Шут понял, что дрожит. Воспоминания комом подступили к горлу, сердце стучало где-то в самой голове. Он выдохнул, глядя Элее в глаза:

– Ваше Величество... Простите меня! Молю вас... Поверьте, я не желал вам зла, я не хотел над вами посмеяться...
– и он сбивчиво, боясь не успеть, боясь не суметь, стал рассказывать ей, как все было на самом деле. Рассказывать о своей радости от ее появления, об одиночестве, о наваждении, которое овладело им на троне короля Руальда. О том, что он всегда был ей предан. Он мог бы рассказать и больше. Он мог вывернуть всего себя, лишь бы она поверила ему.... Даже отдать ей свое имя... Но не пришлось: Шут увидел, как лицо королевы постепенно утратило каменную непроницаемость, как наполнились слезами медовые глаза. Краешки ее бровей изогнулись кверху, а скулы резко выступили под кожей, когда Элея, стиснув губы, попыталась удержать эти слезы внутри. Но в этот момент она выглядела не слабой, как наверняка думала про себя, а напротив, более сильной, чем когда-либо приходилось видеть Шуту. Сердце у него сжалось в комок при мысли, что именно его жестокость, его глупый проступок стал причиной этой внутренней борьбы.

– Почему, Пат?
– в ее взгляде отразилась мука.
– Почему сейчас? Ты два года молчал, я была уверена - смеялся надо мной... Ты хоть понимаешь, что ты сделал тогда? Ты...
– уголки губ королевы предательски задрожали, когда она захотела добавить что-то еще, но в последний момент передумала и лишь махнула рукою, сокрушаясь о чем-то непонятном Шуту. А потом Элея и вовсе отвернулась, прикрыв лицо ладонью, чтобы он не заметил ее слез, которые все-таки сорвались с ресниц хрустальными бусинами. Шут впервые видел королеву плачущей, и зрелище это было хуже любых ее самых жестоких насмешек.

– Я... Простите меня... Молю вас!
– он вновь ступил на шаткий мост, где так трудно подобрать слова. Не ранить еще больше, не оттолкнуть...
– Я не смел... Пытался, но... мне всякий раз казалось, сделаю лишь хуже... А сегодня... я просто понял, что не могу больше быть недругом для вас! Только не сейчас...
– Шуту вдруг вспомнилась та девица в саду, чье лицо он не признал, и ее холодные слова. Гнев накатил волной.
– А те, кого вы считаете друзьями... Ведь им же всем нет до вас никакого дела! Они уже отвернулись, эти маленькие гадины, эти подхалимки!
– Шута понесло.
– И даже Дени нельзя доверять - он верен как собака, но сам не знает, кому теперь служит. Возможно, лишь советник еще способен думать не только о своей шкуре, - Шут смотрел прямо в глаза королевы, всей своей душой стараясь дотянуться до нее, докричаться. Ведь если она не поймет сейчас, что ей грозит опасность - все пропало.
– У меня плохое предчувствие, Ваше Величество, ужасно плохое, мне аж дышать тяжело от него... А мое чутье никогда меня не подводило. Я боюсь за вас... Прошу, позвольте мне быть рядом с вами! Все время. Я буду спать у вас под кроватью. Я буду доедать из вашей миски. Я слабый дурак, но если вы мне позволите, я найду способ защитить вас... хотя бы от насмешек. Хотя бы от внезапного нападения.

Королева, несмотря на ее железную выдержку, выглядела изумленной до глубины души.

– Патрик... ты ведь даже драться не умеешь, не то, что меч в руках держать. Да и... неужели ты думаешь, кто-то посмеет поднять руку на королеву?

– Не знаю, Ваше Величество. Ничего не знаю... Только мои предчувствия всегда сбываются, - Шут говорил истинную правду, ему даже не нужно было приукрашивать свои слова. Так уж повелось еще с детства - грядущие опасности частенько давали о себе знать странным, почти физическим ощущением тревоги. И сейчас ему в самом деле было очень, очень скверно.