Сибирских улиц тихий ад

В палатке было значительно теплее, чем снаружи. Слева у двери гудела и нещадно дымила "буржуйка". Ганшин с непривычки даже закашлялся. Вдоль правой стены тянулся грубообструганный двухэтажный стеллаж, на котором матово поблескивали экранами многочисленные незнакомые Ганшину приборы. В дальнем левом углу стояли деревянные нары с беспорядочно разбросанными одеялами. Перед ними был самодельный стол с двумя лавками. За столом сидел коренастый бородач в телогрейке, обернувшийся на вошедших.

– У нас гости, Толя!
– воскликнул с порога Северцев, проходя следом за Ганшиным в палатку.

– Знакомьтесь, знаменитый писатель Алексей Степанович Ганшин. Принимает участие в расследовании местных феноменов.

Бородач встал из за стола и протянул руку. Его пожатие оказалось сильным и жестким, хотя бороду раздвигала улыбка, а маленькие глазки сверкали весельем и хитростью.

– Очень рад, - неторопливо проговорил он.
– Корчнев Анатоль Анатольевич, в простом общении - Толя. И что же вас заинтересовало в нашей обители?

– Вы что же, и ночуете здесь?
– спросил Ганшин, прищурившись сквозь дымный полумрак на нары.

– Приходится, когда проводим ночные наблюдения, - зачастил Северцев, скидывая ватник на нары.
– Толя, покажи нашему гостю позавчерашние объекты. Смотрите, Алексей Степанович, это очень любопытно.

Корчнев неторопливо подошел к стеллажу, взял с него какой-то предмет и протянул Ганшину.

– Попробуйте угадать, что это такое, - сказал он и улыбнулся еще шире, отчего его густая борода расползлась в стороны.

Непонятный предмет был длиной сантиметров в двадцать, но очень тяжелый, килограммов пять по прикидкам Ганшина, и больше всего напоминал продолговатого овального ежа с растопыренными во все стороны конусообразными колючками. С одного торца "ежа" находилось неправильной формы отверстие, другой же сужался и на конце распадался на три тончайшие нити.

– Не знаю, - пожал плечами Ганшин.
– Антенна какая-нибудь...

– То, что вы держите в руках, - торжественно объявил Северцев, - есть ни что иное, как самая обыкновенная шариковая ручка, вернее, то, во что она превратилась. Позавчера мы провели эксперимент, точнее, ряд экспериментов по физическому контакту с Д-жидкостью. Один из результатов перед вашими глазами.

Ганшин ошеломленно повертел "ежа". Ни формой, ни весом, ни материалом он не напоминал пластмассовый корпус ручки.

– А-а... Э-э... Это как же?
– с трудом выдавил он из себя.

– Очень просто, - задумчиво глядя на Ганшина, сказал Корчнев.
– Позавчера мы погрузили эту ручку в Д-жидкость... Конечно, со всяческими предосторожностями, сами держась на расстоянии... И вытащили вот это. Приборы не засекли при этом никаких изменений ни в электромагнитной, ни в других областях.

– Замечательно еще то, - скороговоркой выпалил Северцев, - что я до сих пор не могу определить, из какого оно материала. Ни в коем случае не пластик и не металлы. Скорее, какой-то сложный сплав, но для точного определения нужен серьезный спектрографический анализ, а ваш друг и наш куратор Светозар не позволяет нам выносить объекты из охраняемой зоны.

– И не позволю, - раздалось позади Ганшина.

В палатку, пригнувшись, вошел Светозар.

– А на улице опять снег, - сообщил он, отряхивая шапку о колено.
– Ну как, познакомился с нашими светилами науки? спросил он у Ганшина.

Оба "светила науки" заулыбались, Корчнев, повернувшись от стеллажа, пожал Светозару руку.

– Познакомился, - кивнул Ганшин, отдавая Корчневу "ежа".
– Что же ты не наладишь тут условия быта. "Буржуйка", нары, ватники драные... Средневековье какое-то.

– Да что там условия!
– замахал руками Северцев.
– Нам приборы нужны в первую очередь, современное оборудование. Консультанты во как нужны!
– Он эмоционально провел ладонью по горлу.

– Не кипятись, Паша, - улыбнулся Светозар.
– Вот когда докажешь безопасность нахождения здесь людей, тогда другой будет разговор. И пока извини - ни в зону никого, ни отсюда ничего...

– У нас не было ни одного несчастного случая, - пожал плечами Северцев.

– Это ничего не доказывает, - отрезал Светозар.
– Вы же сами мне все уши прожужжали о непредсказуемости Д-жидкости. Научитесь предсказывать хотя бы ее поведение, тогда и поговорим о консультантах. Насчет оборудования по вашему списку мы ведем переговоры с Москвой и Минском. Но это долгая песня.
– Он бросил шапку на стол.
– Ну, и что новенького произошло у вас за истекшие сутки?

– Вчера мы провели новую серию опытов по контактам с Д-жидкостью, - сказал Корчнев, с трудом снимая со стеллажа и бухая на стол абсолютно черный куб с гранями сантиметров по тридцать длиной.
– Позавчерашние образцы вы уже видели. А вот угадайте, что это.

Светозар сел на лавку. Ганшин повернулся к столу. Грани куба были совершенно одинаковые, матово-черные. При пристальном рассмотрении Ганшину показалось, что по ним пробегают какие-то едва уловимые изогнутые линии.

– Сдаюсь, - пожал плечами Светозар.
– Надеюсь, оно не взорвется?

– До сих пор не взорвалось, - ответил Северцев, наслаждаясь полученным эффектом.

– Кстати, оно не излучает ни в одном диапазоне. Даже не отражает видимой части спектра. И при этом, заметьте, не нагревается, - добавил Корчнев.

– Забавно, - пробормотал Светозар, рассматривая куб. Куда же оно девает полученную энергию?

Корчнев с деланым безразличием пожал плечами.

– И все-таки, что это было?
– вмешался Ганшин.

– То, что вы сейчас наблюдаете, до вчерашнего эксперимента было самым обычным осциллографом, - торжественно объявил Северцев, насмешливо сверкая очками.
– Размеры остались прежними. Материал, как и во всех предыдущих случаях, определить не удается. Масса увеличилась в три с половиной раза, если судить по весу.

Светозар крякнул и стал яростно чесать затылок, что служило у него показателем замешательства.

– Понятно, - медленно проговорил он, наконец.
– А вы еще говорите - безопасно. С биологическими объектами экспериментировать не пробовали?

– Жалко зверушек, - мрачно сказал Корчнев.
– Вдруг их вывернет подобным же образом, представляете? Думаю для начала найти трупик какой-нибудь пташки, что ли. Кстати, проявляется интересная тенденция. Чем проще форма и строение исходного объекта, тем сложнее результат. И наоборот.