Сидоровы Центурии
Шрифт:
— Надо же, — удивился Павлов, — вроде еще у власти, не смещен и не помер, а его выдающиеся произведения несознательные граждане уже выбрасывают в утиль!
Следующей, вытащенной наугад книгой, но уже в мягком переплете, оказались "Вопросы ленинизма" И.В. Сталина. С этим автором Павлову, наоборот, было все понятно. Заслужил. "Sic tranzit gloria mundi. Так проходит мирская слава".
— Интересно, от этого макулатурного хлама, собранного на переработку в целлюлозу, есть еще хоть какая- то польза? — подумал он.
И с удивлением обнаружил то, что сразу и не заметил: четыре подобия сидений и что-то вроде лежанки с рваной телогрейкой вместо изголовья. Банка из-под майонеза с окурками,
— Да, — присвистнул Павлов, — в наше время такого не было!
Когда Павлов вернулся в спортзал, у юнкоров начался "тихий час": одна (Петрова) раскладывала на матраце пасьянс, другая (Водонаева) читала, двое — просто болтали, наблюдая за тем, как спортсменка Марина делает пухленькой девушке по имени Валя массаж спины. Девушка в коротеньких шортах с невообразимо красивыми ногами по имени Люда в ожидании своей очереди помыться слонялась с банными принадлежностями по спортзалу, перекатывая по полу баскетбольный мяч.
Галина Павловна сидела на лавке с полотенцем на голове в позе роденовского мыслителя. Увидев его, она вскочила и направилась навстречу. На лице у нее снова появилось выражение тревоги и отчаяния.
Павлов поинтересовался, как дела. Она сказала ему, что с девчатами все в порядке, однако она сильно беспокоится за мальчиков. Уехали ли они? Пояснила, что водитель — человек не очень надежный. По этой причине она решила съездить на Белорусский вокзал и, если мальчики еще не уехали, привезти их в школу.
Павлов сообщил ей, что забронировал на ее имя 12 билетов на поезд, который отправится c Белорусского вокзала в 13.00, а также, что через час-полтора приедет его приятель и привезет 100 рублей. Галина Павловна расчувствовалась, но от своего намерения поехать на Белорусский вокзал не отказалась. Они договорились о том, что Павлов останется караулить девчат, а она постарается обернуться до закрытия метро. Павлов объяснил ей, как быстрее дойти до "Маяковской", отдал ей оставшуюся у него в партомоне мелочь и единый проездной билет.
После короткого напутствия, смысл которого сводился к тому, чтобы девчата вели себя прилично и не досаждали Дмитрия Васильевича, Галина Павловна отправилась в путь. Павлов вызвался проводить ее до улицы. До захода солнца оставалось 20 минут. В воздухе чувствовалось приближение грозы. Когда они завернули за угол бетонной коробки спортзала, Галина Павловна остановились, обняла его, и они начали целоваться.
Внезапный порыв ветра прошелся сквозняками по окрестным строениям, жалобно зазвенело разбившееся стекло оставленного уборщицей по забывчивости открытым окна в учебном кабинете на 3-м этаже. Поднялась и заметалась в воздухе стая ворон. Со скрипом приоткрылась, а потом захлопнулась дверь школьного склада для макулатуры, из которого Павлов недавно изгнал развлекавшихся в нем подростков. Туда-то Павлов и повлек за руку сначала растерявшуюся, а потом смекнувшую, что к чему, Галину Павловну.
В темном помещении, едва освещенном узким окошечком под крышей, еще витал легкий аромат табака и крепленого вина. И брачное ложе, надо сказать, было так себе — не перина. Но Галина Павловна уже не обращала внимания на такие мелочи. Не дожидаясь любовной прелюдии, она сразу стала раздеваться. В самый ответственный момент над ними так громыхнуло, что у нее и Павлова чуть не заложило уши.
— Гневаться изволят! — подумали они оба.
Несмотря на предложение Павлова зажечь свечу и переждать в этом мизерабельном помещении обещанный еще вчера синоптиками грозовой
дождь с градом, Галина Павловна все равно рвалась на вокзал. Она чувствовала себя настолько наэлектризованной, что сидение на месте представлялось ей смерти подобным. Кроме того, она хотела хотя бы немного побыть наедине с собой.— Авось пронесет! — весело сказала она ему, когда они подошли к воротам. Павлов объяснил ей, как они отворяются со стороны улицы: нужно просунуть руку между прутьями, приподнять вверх рычажок и немного нажать. Замок сам сработает.
Они простились ненадолго, причем, Галине Павловне крупно повезло. Всего несколько крупных капель дождя попали в нее. Ливень начался, когда она уже спускалась в метро.
Вернувшись в спортзал, Павлов скромно сел в уголок на лавку, где он оставил свой дипломат, достал из него скандальную повесть братьев Стругацких "Улитка на склоне" и приготовился читать.
С опубликованным в журнале "Байкал" при его неявном попустительстве варианте повести он так и не удосужился ознакомиться. По уши был завален работой, поэтому подписал повторный запрос на публикацию, не прочитав объемистое приложение с выражениями протеста. За это он получил выволочку от тов. Афанасьева, который, в порядке последующей цензуры, повесть прочитал и в своей резолюции написал: "Впечатление отвратное. Почему не посоветовали авторам поменять название произведения на "Мандавошку на члене" и послать рукопись в медицинский журнал?".
В оправдание тов. Афанасьева за такую грубость в качестве аргумента, хотя и слабого, можно привести лишь его плохое настроение. Накануне он получил из Президиума АН СССР письмо неприятного содержания, в связи с протестом известного советского физика на отказ в опубликовании в журнале "Наука и жизнь" его статьи по второму закону термодинамики. Цензор-куратор издания, ссылаясь на устное указание тов. Афанасьева, советовал автору статьи, как ему следует излагать свои мысли:
"Вам можно писать в статьях и книгах только об идеях, понятиях, терминах, коэффициентах и размерностях, утвержденных ГОСТом. Все новое, что вы придумываете, надо вначале ввести в ГОСТ, а затем об этом можно писать и просить акт о не секретности. Мне поручено за этим следить…".
Приобщив эту записку к своему письму в Главлит, вице-президент АН СССР (не будем выдавать его фамилию), задавал тов. Афанасьеву ехидные, с намеками на громкий скандал, вопросы: "Если бы Альберт Эйнштейн являлся гражданином СССР, имел бы он, хоть малейший шанс опубликоваться в советских научно-популярных журналах? И что такое ГОСТ, применительно к науке, предназначение которой и есть поиск неизвестного?"
Но читать ему не дали. Краем глаза он заметил, что Лена, Валя и Нина о чем-то шепчутся. Потом он увидел, как Лена встает с матраца и прямо босиком решительно направляется в его сторону. Подойдя к нему, она, заметно волнуясь, от имени всех девчат и от себя лично попросила его немного рассказать о себе и о профессии журналиста, о которой она и многие из присутствующих тоже начинают подумывать.
— Просим, просим! — закричали с матрацев остальные.
Павлов, нехотя, согласился и Лена, взяв его за руку, повела к месту предстоящего выступления. Извинившись, он снял полуботинки, а потом осторожно присел на спортивный матрац.
Девчата расположились полукругом и приготовились слушать.
— Лектор Всесоюзного общества "Знание" среди молодых доярок колхоза "Заветы Ильича", — посмеялся про себя Павлов, увидев себя как бы со стороны.
У некоторых девушек под футболками и маечками были заметны лифчики. Другим размеры груди пока позволяли обходиться без них, хотя его новой знакомой Нине Петровой бюстгальтер третьего размера точно бы не помешал.