Сила двух начал

— Великолепно,— прошептал он еле слышно, не сводя с лица волшебницы глаз, блестевших от возбуждения,— ты так его мучениями наслаждалась, что тебя еле остановить удалось... И даже не заклинаниями и ударами, что отскакивали от тебя, а словами – Уилкиссу повезло, что ты крики его соратников все же услышала. Теперь я знаю, что ты обладаешь редкостным талантом – талантом истязателя, коим не обладают многие из Пожирателей.

Мэгги только сейчас поняла, что чуть не стала убийцей, поддавшись чувствам, и ощутила к себе отвращение. Но отвращение это чувство вины не породило – ведь девушка помнила, сколько зла Пожиратели принесли в мир волшебников.

— Ну, что скажешь теперь?— спросил Волан-де-Морт нетерпеливо,— ты согласна примкнуть ко мне и пытать изменников? Уверен, любой из моих врагов согласился бы на это весьма заманчивое предложение – пытать тех, кто заслужил это, как никто другой.

После этих слов от нерешительности Мэгги не осталось и следа.

— Я согласна принять твое предложение. Но не больше пяти часов два раза в неделю,— произнесла она непреклонно.

Волан-де-Морт победно ухмыльнулся:

— Отлично, большего мне и не требуется.

— Я буду приходить в особняк часов в одиннадцать, а уходить – в три. Поэтому будет лучше и для тебя, и для меня, если ты не будешь меня задерживать. Если моя мать заподозрит что-то неладное, карать твоих слуг я больше не смогу.

Сказав все, что хотела, Мэгги было направилась к двери, но негромкий голос Волан-де-Морта остановил ее на полпути:

— Ты ведь хотела бы точно так же пытать меня?

— Тебя?— переспросила девушка, круто обернувшись – глаза Волан-де-Морта, полыхающие багрецом, теперь были прямо напротив ее глаз,— а ты как думаешь?

Темный Лорд с утверждением кивнул.

— Но, к сожалению, вне зависимости от моих желаний у меня нет возможности сделать это – ты ведь в жизни вины за что-либо не испытывал. А без чувства вины жертвы я не могу направить всю свою силу на искупление свершенных злодеяний.

— Для тебя — к сожалению, для меня же – к счастью,— проронил Волан-де-Морт со значением,— еще не хватало корчиться от боли в ногах девчонки.

Мэгги в гневе сверкнула глазами:

— Девчонки, значит? Кто же тогда ты, если проиграл мне?

Волан-де-Морт лишь пожал плечами равнодушно:

— Эта борьба была игрой, что затеял я – если бы она была на жизнь и смерть, все было бы иначе. Я лишь хотел узнать больше о твоей боевой стратегии, умениях – вот и все.

— Значит, следующий наш бой разрешится в твою пользу?— спросила Мэгги с явным сомнением.

— Да, именно.

— Что ж, увидим. А пока... мне пора уходить.

Мэгги, кивнув на прощание Волан-де-Морту, покинула Зал. Из особняка она вышла, зная, что стала Пожирательницей смерти – вопреки ненависти к Темному Лорду и его слугам...

Так началось ее служение Волан-де-Морту – служение, что Мэгги несла втайне от матери. За те часы, что волшебница провела в особняке Темного Лорда, она вошла во вкус и стала находить такое времяпровождение весьма неплохим – за счет того, в основном, что сама никаких мук за кару Пожирателей не ощущала. Теперь частенько даже невинный в ее представлении Пожиратель смерти трясся от страха в ее присутствии – среди всех Пожирателей смерти ходили подчас нелепые слухи о способностях Мэгги вызывать вину у любого и карать за это. Сама же волшебница лишь посмеивалась, слыша порою подобные предположения. Раньше ей и в голову придти не могло, что Пожиратели смерти, жестокие и беспощадные, будут бояться ее, школьницу. Но теперь ей это нравилось, и постепенно Мэгги все больше и больше пользовалась предоставленной ей Волан-де-Мортом свободой карать отступников – и теперь она вызывала у своих жертв вину и за удачное выполнение заданий – пытки и убийства, называя это профилактикой. Постепенно не осталось практически ни одного Пожирателя смерти, которого Мэгги хотя бы один раз не пытала, за исключением двух-трех самых опытных – Нотта, Родольфуса Лестрейнджа, и его жены, Беллатрисы. Пожирательница пылала такой ненавистью к Мэгги, словно попадала под пытки не единожды, и всякий раз, сталкиваясь ней, одним взглядом давала ей понять, что страстно хочет убить ее. Но желание это не могло осуществиться – Волан-де-Морт относился к Мэгги благосклонно. Фактически, Мэгги взяла на себя часть его обязательств, и не самую легкую. Иногда Пожиратели смерти, что еще не были наслышаны о необычных ее способностях, видя перед собой безоружную девчонку, издевались над ней, чтобы потом, спустя несколько минут, кричать и корчиться от непереносимой боли, моля о пощаде, которой не было.

С каждым новым разом Мэгги замечала, что ей становится все труднее остановиться, и что чувство вины подчастую служит лишь первичным толчком, передавая эстафетную палочку чувству наслаждения. В такие моменты волшебнице казалось, что в ней пробуждается некое чудовище, падкое на чужие страдания, и успокоить его можно было лишь запытав очередную жертву чуть ли не до смерти. Впрочем, столь печальных исходов пыток пока что не было – полуживые от боли, испытанной по воле Мэгги, Пожиратели смерти, тем не менее, приходили в себя, и в дальнейшем старались вновь не попадать по ее кару. Но ошибки случались вновь, и с каждым днем у Мэгги становилось все больше и больше работы. Поэтому волшебница постепенно стала проводить больше времени в особняке Волан-де-Морта – три раза, четыре, шесть раз пересекая его порог за неделю. Темный Лорд был очень доволен стараниями Мэгги и частенько, когда было свободное время, оставался, чтобы лично видеть наказание провинившихся слуг. Пару раз он пытался заставить Мэгги пытать тех, кто, как ему казалось, не проявлял достаточного усердия в исполнении его приказов, но волшебница отказывалась наотрез, говоря, что у нее и так достаточно работы.

Иногда Волан-де-Морт беседовал с Мэгги, и тогда она рассказывала ему о своем детстве, как впервые пытала Элис и что именно из-за этого была обречена на одиночество, как осваивала то или иное умение... И поражалась тому, как преображался Волан-де-Морт, с какой-то странной жадностью слушая каждый ее рассказ. Сам он ничего о себе не рассказывал, да Мэгги и сама ничего не спрашивала, не желая искать неприятности на свою голову.

Временами маг пытался выведать у Мэгги, где она живет, но волшебница, зная, что последует за ее откровением, отказывалась из раза в раз говорить на эту тему. Но Волан-де-Морт не оставлял попыток:

— Ну же, Мэгги, ответь на мой вопрос,— говорил он в очередной раз,— я ведь просто мать твою навестить хочу, ничего больше. Сказать спасибо за то, что такую хорошую волшебницу вырастила...

И он как тараном принимался штурмовать разум Мэгги в поисках необходимой ему информации, но волшебница все не сдавалась и Волан-де-Морта в свое сознание не пускала. А однажды, вместо того, чтобы просто вытолкнуть из своего сознания мага, она, неожиданно для самой себя безо всяких усилий проникла в его сознание. Там, после двух сцен пыток неизвестных ей волшебников она увидела ту волшебницу, которую так хорошо знала по одной лишь фотографии – Мэри Моран, что стояла в кольце врагов и прижимала к своей груди малышку Марго. Увиденное настолько ошеломило Мэгги, что Волан-де-Морт почти безо всяких усилий вытолкнул ее из своего сознания.

Целую минуту она смотрела на Темного Лорда изумленным взглядом, и, собрав мысли в порядок, спросила:

— Значит, Мэри Моран была одной из ваших жертв? И умерла от твоей руки?

— Тебе известно ее имя?— изумился Волан-де-Морт,— откуда? Насколько я помню, Мэри общалась лишь с Пожирателями смерти, а твоя мать никак не может быть к ним причастна.

— Так Мэри была одной из твоих подчиненных?— спросила Мэгги неверяще,— я думала, она с тобой вообще никак не была связана.

— Она была связана со мной даже сильнее, чем ты думаешь,— произнес маг туманно,— но с чего такое любопытство?

— С того, что Мэри была моей крестной,— пояснила Мэгги.

Слова ее на минуту ошеломили Волан-де-Морта, затем ошеломление сменилось пониманием, губы его исказил дьявольский оскал.

— Кэт Мейнджен,— произнес маг негромко, не сводя разом вспыхших багрецом с лица Мэгги,— так вот кто помог ей скрыться от меня... Если бы я знал это раньше, 16 лет назад...

— Скрыться от тебя?— переспросила волшебница, нахмурившись,— почему Мэри от тебя скрывалась?

— Она меня подвела очень сильно – освободила двух пленников, и скрылась от наказания вместе с ними. Если бы Марго, ее дочь, не умерла, я никогда не смог бы найти Мэри. А когда нашел, был вынужден наблюдать смерть Мэри от ее «Болезни милосердных». Тебе, что, это не было известно?