Сила клятвы

Сквозь листья кухейры мелькали отблески света, и доносился серебристый смех. Подойдя поближе, белый лис заглянул в густую листву.

В живописном уголке стоял стол, покрытый полотняной скатертью ослепительной белизны. Пышные букеты благоухающих цветов были со вкусом расставлены вокруг подсвечников и ваз, наполненных ананасами, зелёными кокосовыми орехами и плодами пафуны, похожими на крупные персики и употребляемыми в пищу после варки в сахарном сиропе.

Юная герцогиня была в отделанной кружевами, голубой, как небо, накидке, которая оттеняла белизну её короткой шёрстки и красоту её русых волос, собранных в тугую длинную косу. В отличие от имперок, среди которых она, вероятно, долго жила, на ней почти не было драгоценностей — её белоснежную шею украшала нить крупного жемчуга с изумрудной застёжкой.

Деон белый залюбовался ею. Нежным взором неотступно следил он за малейшими её движением. Он был ослеплён красотой лайки и почти не дышал, боясь разрушить этот миг очарования.

Внезапно неловким движением он задел маленькую пальму, росшую возле беседки. Услышав шорох листьев, юная герцогиня обернулась и увидела белого лиса.

Лёгкий румянец вспыхнул у неё на щеках, который можно было заметить даже через короткую шерсть, а губы невольно сложились в улыбку.

— Ах, это вы, кабальеро! — радостно воскликнула она. И пока Деон, сняв шляпу, отвешивая изящный поклон, добавила: — Я вас ждала, взгляните: стол накрыт для ужина.

— Вы ждали меня, Анариата? — спросил белый лис, целуя протянутую лапку в бежевой перчатки с открытыми пальцами.

— Разве вы не видите, кабальеро: свежие фрукты, запечённая морская рыба и пряное имперское вино только и ждут, чтобы их съели. А вы знаете, ведь я сама присматривала за их приготовлением!

— Вы!? — опешил белый лис.

— Разве вас это удивляет? Я почти с самого детства привыкла сама готовить пищу для дорогих гостей.

— И вы ждали меня?

— Да, кабальеро.

— Синьорина, — промолвил капитан пиратов, — я напросился на ужин к одному из друзей, но пусть он ждёт сколько угодно, я не откажусь от удовольствия провести этот вечер с вами. Как знать, быть может, мы видимся в последний раз.

— Что вы говорите, кабальеро? — воскликнула девушка, вздрогнув. — Неужели Деону белому не терпится уйти обратно в море? Разве, вернувшись из славного похода, он тут же должен искать новых приключений? разве он не знает, что в море его подстерегают смертельные опасности?

— Знаю, синьорина, но судьба влечёт меня в дальние края, и я не могу ей противиться.

— И ничто не может вас здесь удержать? — спросила она дрожащим голосом.

— Ничто, синьорина, — ответил он со вздохом.

— Никакая привязанность?

— Нет, — коротко бросил белый лис.

— И никакая дружба? — спросила лайка в тревоге.

Деон белый собирался было снова сказать «нет», но сдержался и, предложил девушки стул, сказал:

— Садитесь, синьорина, иначе всё остынет, а мне было бы жаль лишиться возможности оценить ваше умение.

Они сели друг против друга, а обе сопровождающие Анариату львицы стали подавать на стол. Деон белый сделался необыкновенно любезен и охотно вёл беседу за трапезой, блистая остроумием и красноречием. Он рассказывал об обычаях и быте пиратов, об их необыкновенных подвигах и чудесных приключениях, живописно рисовал картины боёв и кораблекрушений, приводил в ужас рассказами о зверях, которые не искоренили в себе привычки поедать себе подобных, но ни словом не обмолвился предстоящем походе, о котором договорился с Олосом и Миирсом.

Молодая герцогиня весело внимала ему и не сводила с него глаз, восхищаясь его находчивостью, красноречием и обходительностью. Но какая-то мысль, казалось, не давала ей покоя, ибо, отвечая белому лису, она невольно задумывалась о чём-то.

Сумерки спустились на землю, и луна уже два часа как стояла над лесом, когда белый лис наконец встал, вспомнив, что Олас и Миирс ждут его и что до рассвета ему предстоит пополнить экипаж «Адефагоса».

— Как быстро летит с вами время, синьорина, — сказал он. — Каким волшебством заставляете вы забывать о неотложных делах?

— Наверное, вам необходим отдых после бесчисленных походов, кабальеро, — заметила лайка.

— А может, всё дело в вас, синьорина! Беседа с вами так приятна!

— В таком случаи, кабальеро, я тоже могу сказать, что в вашем обществе я провела несколько счастливых часов… и как знать, сможем ли мы ещё побыть вместе в этом чудесном уголке, вдали от зверей и моря, — добавила Анариата с горечью.

— Иных война губит, но к некоторым судьба бывает милостива!

— Война ли только! А чего стоит море! Всегда ли ваш «Адефагос» будет побеждать капризы залива Иллианы?

— Когда корабль веду я, ему не страшны никакие бури.

— Значит, вы скоро снова отправитесь в море?

— Завтра на рассвете, синьорина.

— Едва ступив на берег, вы снова куда-то стремитесь. Можно подумать, что земля вызывает в вас отвращение.

— Я люблю море, к тому же, оставаясь здесь, я никогда не настигну своего заклятого врага.

— Вы всё время только о нём и думайте!

— Да. Всё время. И так будет всегда.

— И вы будете искать поединка с ним?

— Разумеется.

— В каких же краях? — спросила девушка с тревогой, не ускользнувшей от белого лиса.

— Не могу сказать, синьорина. Это не моя тайна. Мне не следует забывать о том, что не так давно вы гостили у имперцев и что у вас много знакомых в Кайбо.

Молодая лайка с печалью взглянула на Деона.

— Вы не доверяйте мне? — спросила она, опустив голову.

— О нет, синьорина! Могу ли я подозревать вас! Но я должен подчиниться законам, принятым у пиратов.

— Было бы очень жаль, если бы Деон белый усомнился во мне. Я вас знаю как зверя умного и прямолинейного.

— Спасибо за лестное мнение, синьорина.

Надев шляпу, он взял в лапы плащ, но, казалось, никак не решался уйти. Стоя возле девушки, он не сводил с неё испытующего взгляда.

— Вам надо спросить меня о чём-то, кабальеро? — сказала девушка.

— Да, синьорина.

— И это так серьёзно, что вы не решайтесь?

— Пожалуй, что это так.

— Слушаю вас, кабальеро.

— Я хотел бы знать, покинете ли вы остров до моего возвращения?

— Но если покину, то что же из этого? — ответила лайка, вопросом на вопрос.