Сила присутствия

– Справа Тат. Иди глянь.

– Понял, выполняю. – Влад исчез в темноте.

Живучий, черт. Чуть в окружение не попал, но выскочил каким-то чудом без единой дырки в шкуре. Везунчик.

Снова закашлялась винтовка Гаврилы.

– Справа духи. Шестьсот метров, – услышал Винник, чуть подвинул ствол, глянул.

Да, какое-то движение есть. У него не было приличной оптики, но попробовать все же можно. Он приник к прицелу и начал постреливать одиночными, фактически вызывая огонь на себя и давая действовать Гавриле. «АК-47» отлично работает до трехсот метров, на пятьсот траектория почти минометная. Но если долго мучиться, что-нибудь получится. Тем более что Гаврила теперь стрелял часто, почти не переставая, компенсировал относительно невысокую точность винтовки интенсивностью огня. Ответные очереди летели градом, разбивались о камни. Справа тоже стреляли.

Появился заложник-мусульманин. Он едва полз, но что-то упрямо тащил за собой. Вин перестал стрелять, высунулся. Оказалось, это Тат. Без сознания.

– Сильно его?..

– Похоже на то.

– Посмотри, что с ним. Аптечка здесь! Влад где?

– Там остался. Позиция хорошая, пулемет есть. Там тоже бандиты.

Все. Приехали. Не уйти – они в окружении.

– Там пластырь. Заклей раны и вколи промедол. Можешь?

– Да.

Очередь, выпущенная из пулемета, прошла немного выше, ударила в камень, осыпала их твердой крошкой.

– Черт!.. – Вин упал на спину, достал спутниковый телефон и начал набирать номер.

Со времени Абботабада прошло уже почти четыре года. Но если в этих местах что-то и изменилось, так только в худшую сторону. Два черных вертолета пересекли границу по ущелью. Они летели без ходовых огней, ориентируясь только по сигналам GPS. Люки были распахнуты, пулеметчики готовы в любой момент открыть огонь. В салоны врывался ледяной, пронзительный ветер. На земле не было ни единого огонька. Людям казалось, что они уже умерли. Вертолеты с мертвыми экипажами летят прямиком в ад. Воздушные потоки сильно трясли машины. Если бы не новые, предельно мощные украинские двигатели, то все участники этой авантюры наверняка уже нашли бы свою смерть на этих склонах.

– Маяк есть?!

– Есть, да толку хрен.

– Выводи.

– Идем ущельем. Из него все равно ни туда ни сюда. Движемся правильно.

– Жук ты!

– Ладно, шеф. Знали, на что шли.

– Базары брось. Шли – и выйдем!

– Молчу.

На панели, в держателе, замигал спутниковый телефон.

– На связи. Да, понял. Минут семь, максимум – десять. Понял. Да, слышу. Отбой.

– Что там?

– Сковородка настоящая. Они заняли господствующую высоту. Окружены со всех сторон. Говорят, посадочная площадка есть.

– Ясно.

У боевиков тоже не все было ладно. С тех самых пор как янки убили шейха Джавада, между людьми из племен и пришлыми джихадистами, осевшими в лагерях, пролегла тень недоверия. Никто не сомневался в том, что шейха Джавада и его родных убили ракеты, выпущенные с американского беспилотника. Джихадистам никто за это не предъявлял, нечего было. Но молчание оказалось красноречивее слов. Теперь, приходя в населенные пункты, воины Аллаха встречали его все чаще и чаще.

Среди тех амиров, лагеря которых располагались в непосредственной близости от места боя, самый крупный отряд был у Абу Джихада. Сириец по национальности, он потерял почти всех своих людей в жестоких боях в предместье Дамаска в конце тринадцатого, с тех пор отирался тут и набирал новых бойцов. В долине Сват он был известен как один из особо жестоких и непримиримых полевых командиров. Абу Джихад лично зарубил саблей двух отступников в своем отряде, посмевших усомниться в праведности того, что они делали.

Его лагерь оказался ближе всего расположен к месту боя. Вот он и рванул в погоню, даже особо не разбираясь в ситуации. Правильно говорят, что лучший человек для Аллаха – это тот, кто услышал громкий клич, призыв к битве, тут же вскочил на коня и поскакал на крик.

Сейчас Абу Джихад, распаренный после быстрого перехода, тяжело дышащий, лежал у большого валуна. После контузии правая рука у него почти не действовала.

– Призываю тебя и твоих людей именем Аллаха и его праведных ансаров! Мы загнали неверных на гору, и деваться им некуда! Приходи и раздели с нами радость победы. Я назову тебя братом, когда окуну пальцы в кровь неверных! – неестественно быстро проговорил он в трубку, подставленную соратником к самым его губам.

– Абу, я знаю тебя и твоих людей. Вас нельзя назвать праведниками! – проговорил кто-то в ответ. – Вы чужие для нас. Это ваши разборки. Откуда я знаю, может, они даже твои, совершенно личные, а вовсе не джихад на пути Аллаха. После первого намаза, когда будет видно, в кого летят наши пули, мы выйдем. А пока мои люди не двинутся с места.

– Клянусь Аллахом, ты пожалеешь о своем решении, грязный отступник!

– Если ты скажешь еще одно такое слово, подлая собака, то я выйду против тебя на моей земле, и многие последуют за мной! Это ты и те, кто подобен тебе, привели сюда американцев и всяких душманов. Теперь в наших горах нет покоя ни днем ни ночью. Не называй меня братом. Ты не брат мне, а чужак, предавший веру и свой народ!

– Будь ты проклят, сын свиньи! Гореть тебе в адском пламени!

– Ты ответишь за свои слова!

– Шайтан!.. Набери мне Абу Салефа!

Гора гремела выстрелами. Моджахеды шли в наступление по ее покатым склонам. То один, то второй оскальзывался, падал и замирал в неподвижности смерти, становился шахидом и отправлялся в рай. Трассы, выпущенные боевиками, распарывали ночь, ответный же огонь не был ни виден, ни слышен. Раздавались только крики, призывающие Аллаха. В сердца даже самых стойких бойцов за веру неотвратимой волной вползал леденящий ужас.

Подбежал моджахед, придерживая автомат, упал рядом с амиром. Джихад узнал Аслана, чеченского наемника, который был с ним еще с Сирии.

– Где эти шайтаны? Я хочу получить их головы!

– Амир, они видят нас через ночь! У меня уже больше половины бойцов стали шахидами. Надо отходить, окружать гору и ждать рассвета.

– Замолчи, сын шакала, позор своего отца! Их несколько человек, а с тобой больше сотни братьев!

– Многие уже шахиды! Мои люди боятся.

– Я сам убью их! Где Абу Салеф? – Амир повернулся, чтобы наорать на своего ансара, который так и не набрал нужный номер.

Он увидел, что тот лежит ничком на камнях, а телефон выпал из его ладони.

– Аллах, помоги нам!

Амир сдвинулся, чтобы схватить телефон левой рукой, и в этот момент пуля попала ему в плечо.

– Что?..

– Твою мать, они все-таки летят!

Винник выдернул из крепления матовую палочку, сломал, подождал, пока она не начнет светится, затем положил рядом с собой и достал вторую.

– Прикрой!

Он сложил букву «Y» – знак обозначения посадочной площадки, принятой в НАТО.

– Здесь нет площадки!

– А по хрену!

Ноющий звук летящей мины осколком стекла резанул по нервам.

– Ложись!

Все упали. Кто-то прикрывал заложников, кто-то просто пытался уцелеть. Разрыв грохнул ниже и правее.

– Теперь нам кранты!

– Не каркай. Огонь!

Вспышки выстрелов ниже по склонам напоминали перемигивание огоньков. Красные трассы летели к ним, разбивались о камни. Боевики прекратили атаку, закрепились на относительно безопасных позициях и сейчас поддерживали минометный обстрел своим огнем. Что будет дальше, сомнений не вызывало. После того как исчерпаются мины, начнется дикая атака обдолбанных боевиков. Еще неизвестно, доведется ли кому-то из спецназовцев дожить до нее. Одного точного попадания хватит, чтобы уничтожить их. Всех сразу.